Сара Рейн - Корни зла

— Я мог бы придумать оправдание, что ты забыла что-то вчера в «Квандам» и я принес это назад, — сказал мужчина, стоявший на пороге, — но я решил не делать этого. Правда в том, что я просто хотел тебя снова увидеть.

Воротник его плаща был поднят, его волосы казались слегка дымчатыми от дождя. Но его глаза были такие же: серые, светлые, обрамленные черными ресницами, и улыбка была все та же — по виду сдержанная, но с робким обещанием чего-то, что было совсем не сдержанным.

— Здравствуй, Майкл, — сказала Франческа. — Проходи.

С ним было легко, так же, как в доме Деборы Фэйн или вчера в просмотровом зале. Не было неловкости: это было похоже на встречу со старым и проверенным другом, с тем, с которым ты всегда на одной волне, даже если вы не виделись много лет. Франческа подумала, что это, скорее всего, было из-за того ужасного происшествия в «Ашвуде», а потом она снова посмотрела на Майкла и поняла, что это не имеет к «Ашвуду» никакого отношения.

Он сидел за кухонным столом, пока Фран варила кофе, говорил о вчерашнем фильме и спрашивал, как она справилась с вопросами полиции.

— Хорошо. Полицейские были более вежливы, чем я ожидала. Я должна была сделать заявление и сообщить им как можно больше информации о Трикси. Когда дошло до этого, оказалось, что сказать им я могу не так уж много. А ты?

— Ну, так же. Вопросы о том, когда, где и как, и может ли кто-то это подтвердить, сэр. В принципе, никто не может ничего подтвердить о моих передвижениях, — сказал Майкл. — Я живу один.

Итак, он не был женат и, судя по его словам, не был связан с кем-то серьезными отношениями. Франческа была очень удивлена. С его внешностью у него должны были быть, по крайней мере, возможности. Да, но была эта сдержанность; это должно сильно затруднять сближение с ним. Неожиданно ей захотелось проверить, сможет ли она это сделать. Конечно, это будет просто удовлетворение любопытства, и ничего больше.

Кухня была старомодной — Трикси считала, что покупать модные приспособления, когда старые все еще прекрасно работали, — это пустая трата денег, и не могла понять, зачем нужно переклеивать обои или красить двери каждые пять минут, когда собаки обдирают все когтями, как только вы отвернетесь. Однако Майкл очень гармонично вписался в эту обстановку. Фран, исподтишка изучая его поверх кофейной кружки, думала, что он не принадлежал целиком миру высоких технологий, фаст-фуда или музыки в супермаркетах. Она вспомнила свое первое впечатление о нем как о ком-то, чей дом был в общей студенческой комнате в Оксфорде, но, снова увидев его, она изменила мнение. И представила Майкла на фоне старого дома, не очень большого или живописного места с камином, просто старенький домик с множеством книг, которые уже тщательно прочитаны, и, возможно, милый беспорядок старых программок пьес или выставок, которые смотрели и которыми наслаждались, и еще, может быть, заметки для книги, которую он никогда не соберется написать...

А потом она вспомнила, что его работа заставляла его окунаться в мир бездомных подростков и квартир в бетонно-блочных небоскребах, в сферу наркотиков, преступлений и мрачных жестоких молодых людей, и ее мнение о нем еще раз повернулось, как калейдоскоп, переменивший цвета и фигуры, хотя она не была уверена, как распадутся эти цвета и фигуры сейчас.

Она как раз подумала о том, как он отреагирует, если она предложит сделать для них омлет, — время приближалось к семи часам, — когда Майкл сказал:

— У тебя, наверное, есть какие-то договоренности на сегодняшний вечер... Я знаю, что учителям всегда нужно быть на родительских собраниях и всяких таких мероприятиях... Но если нет, я заметил итальянский ресторанчик как раз по дороге. Он выглядел вполне прилично. Если ты не возражаешь против пасты или против того, чтобы провести в моем обществе пару часов...

Приглашение было идеальным: с одной стороны, он вел себя естественно, а с другой — обеспечил ей вежливый способ отказа, который не заставит никого из них чувствовать себя неловко. Фран тут же сказала, что любит пасту.

— И единственное, чем я собиралась заниматься сегодня вечером, — это упаковывать вещи Трикси.

— Мне стоит позвонить и заказать столик?

— Я думаю, не обязательно. У них обычно много посетителей на неделе, потому что готовят там действительно хорошо, но в воскресенье вечером там всегда тихо. Что если я только сполосну эти кофейные чашки, а потом сбегаю наверх, чтобы быстренько освежиться?

Она могла влезть во что-нибудь более приличное, чем древние джинсы и пыльная футболка, которые были на ней, хотя не было необходимости говорить об этом.

— Хорошо.

Он принес свою чашку к раковине, Фран повернула краны и, даже не подумав об этом, потянулась за полотенцем, закрывающим фотографию.

Майкл тут же увидел фото, прочел косую надпись под ним и заметно вздрогнул, как будто кто-то неожиданно посветил ему в лицо слишком ярким светом или как будто его ударили. Франческа, все еще держа в руках полотенце, повернулась, чтобы посмотреть на него. Когда он наконец заговорил, его голос был напряженным и резким и так отличался от его нормального голоса, что казалось, будто какой-то незнакомец занял его место.

— Откуда у тебя это? Фран осторожно сказала:

— Это было среди вещей Трикси. Я нашла сегодня днем. Я не уверена, что с этим делать, я даже не уверена, что я должна вообще с этим что-то делать. — Когда он не ответил, она продолжила: — Трикси довольно много говорила о Лукреции фон Вольф и об Альрауне, пока составляла воедино части исследования, так что эти истории стали мне хорошо знакомы. Но я думала, что многие из них были просто преувеличениями журналистов. Пока я не увидела фотографию, я вообще не думала, что Альрауне на самом деле существовала.

Майкл очень мягко сказал:

— Альрауне существовала. — Его глаза все еще были направлены на фотографию.

Фран не знала, что сказать. Но так как он все еще выглядел потрясенным и потому что они точно не могли притворяться, что ничего не произошло, она сказала:

— Я не знаю, почему это было в вещах Трикси, но не думаю, что это имеет какое-то отношение к ее семье.

— Не имеет.

Выражение его глаз потеплело, и Фран вдруг захотелось приблизиться к нему и обнять его. Чтобы отогнать эту нелепую мысль, она сказала:

— Я думаю, это что-то из того, что она выяснила, да? Я имею в виду... для того, кто интересуется жизнью Лукреции фон Вольф, это должно очень многого стоить.

— Ода.

Фран не представляла, что кроется за всем этим, но было ясно, что что-то все же кроется, и, пытаясь приблизиться к сути, она сказала:

— Э... Майкл, я не уверена, что ты знаешь о Лукреции фон Вольф...

— Довольно много, — сказал он. — Я очень много знаю о Лукреции фон Вольф.