Андрей Троицкий - Бумер-2

Он дошагал до административного здания, увидел растерянное и смущенное лицо дежурного офицера. Кивнул в ответ на приветствие, быстро поднялся по лестнице наверх и закрылся у себя.

Чугур вошел в ванную комнату, совмещенную с кабинетом, сбросил штаны, китель и рубашку. Затолкал все это никчемное барахло в пластиковый пакет. И, оставшись в голубой майке и трусах, тщательно вымыл с мылом лицо и руки. Чтобы ни пятнышка краски не осталось. Вернувшись в кабинет, достал из стенного шкафа старую рубашку и брюки, стоптанные ботинки. Надел галстук на резиночке. Присев за стол, сделал глоток коньяка из плоской фляжки и, не торопясь, выкурил сигарету.

Только после этого снял телефонную трубку и, услышав голос дежурного офицера, приказал:

— Возьми прапора и живо в восьмой барак. Шубина в наручники. И в козлодерку. Выполнять немедленно.

Было уже темно, когда Димон Ошпаренный подъехал к высотному дому на Ленинском проспекте и загнал джип БМВ в подземный гараж. Он кивнул дежурившим возле лифтов охранникам, одетым в форменные картузы и черные рубашки с шевронами на груди. Какая-то зверюга, то ли пантера, то ли тигр, широко разинула пасть, выставила оскаленные зубы, готовая укусить первого встречного за нежное место.

Димон поднялся лифтом на восемнадцатый этаж, нашарил на дне кармана электронный чип от входной двери, похожий на кредитную карточку, вставил его в прорезь замка. Бронированная дверь приоткрылась, в ту же секунду загорелся свет в коридоре и холле. Включилась нижняя подсветка стен, облицованных панелями из гевеи цвета. Переступив порог, Димон стащил ботинки, сунул ноги в домашние тапочки. И подумал, что идти на половину жены слишком поздно, он обещал вернуться к девяти, а сейчас четверть двенадцатого. Домработница и няня ушли, как всегда, в восемь, дети спят, и Ленка наверняка спит.

Он прямо в холле он снял пиджак, бросил его на кресло, через голову стянул с себя галстук и до пупа расстегнул белую сорочку. На внутреннем переговорном устройстве мигала красная лампочка, Димон нажал кнопку и услышал голос кастелянши, строгой костлявой бабы в очках, дежурившей за стойкой в нижнем холле. Ее имя и отчество Ошпаренный никак не мог запомнить.

— Дмитрий Олегович, добрый вечер, — сказала женщина. — Простите за беспокойство. Но тут вас человек дожидается. У него какое-то дело. В семь вечера пришел. Я разрешила ему посидеть в холле.

— Что за человек? — Димон не любил, когда его беспокоят дома, да еще в неурочное время, все дела он оставляет за порогом своей квартиры.

— Он плохо одет и пахнет от него как-то, — кастелянша замялась, подыскивая определение, но не нашла его. — Короче, он похож на какого-то работягу.

— Я говорю: что за человек? У него имя есть?

— Да, я записала. Некто Финагенов Николай Иванович.

— Так бы сразу и сказали. Пропустите, пусть проходит.

Димон дал отбой, снова открыл дверь, дожидаясь, когда лифт поднимется на этаж. Порог переступил высокий дочерна загорелый мужик, одетый в застиранную клетчатую рубаху и поношенные штаны, вздувшиеся на коленях. Финагенов глазами испуганной лошади озирался по сторонам, пораженный дорогой отделкой квартиры, огромным холлом с зеркальным потолком и множеством встроенных шкафов.

— Я хотел позвонить, — мужик проворно стащил пыльные сандали. — Но Костян велел сразу ехать к вам, а не трезвонить. Вы извините, что так поздно.

— Это ты меня извини, припозднился, — сказал Димон. — И спасибо, что дождался. Пошли.

Бесконечным коридором он провел гостя на свою половину квартиры, в огромный светлый кабинет с шикарным видом на ночной город. Финагенов, продолжая дико озираться по сторонам, вслух заметил, что по такому кабинету можно на велосипеде кататься или даже на машине.

— Да-да, — рассеяно кивнул Димон.

Кабинет и вправду велик, слишком велик. И чувствуешь себя здесь как-то неуютно. Возможно потому, что сделанные на заказ книжные шкафы и полки пустуют, вид у кабинета какой-то нежилой. Все не хватает времени распаковать ящики и коробки с книгами и сувенирами. Кабинет оборудован новейшей системой вытяжной вентиляции и кондиционирования, но едва заметный запах свежей краски и обойного клея еще до конца не выветрился. Димон с семьей перебрался в эти апартаменты полгода назад, когда закончился ремонт, но еще не успел здесь как следует обжиться.

Финагенов присел у письменного стола на краешек кресла, обитого тонкой кожей, вытащил из-за пазухи листок тетрадной бумаги, исписанный бисерным почерком, и передал хозяину. Последний год Финагенов работал водителем грузовика, доставляющего на строительство склада в производственной зоне щебенку и песок. Когда машина стояла под разгрузкой, он мог выйти из кабины и беспрепятственно поговорить с любым зэком, передать письмо, привести на продажу водку или чай. Письма Коту от Димона Ошпаренного он доставлял второй раз, получая за это хорошие премиальные.

Упав в кресло, Ошпаренный положил ноги на стол и пробежал взглядом ровные строчки. Кот писал, что его вызывал начальник. Разговор получился хорошим, и теперь настроение поднялось выше крыши. Потому что дело идет к развязке и мыкать горе ему, судя по приметам, недолго осталось.

А через день начальник вызвал снова. На этот раз разговор оказался коротким. Начальник прямым текстом объявил, что Костю выписывают из санатория через пять дней. «Что было между нами, — забыто, — писал Кот. — Точнее, я стараюсь это забыть. Потому что этого не поправишь, а пацанов не вернешь». Еще он просил встретить его у вахты, когда он будет выходить. Шмоток у него нет никаких. Конечно, голяком его за ворота не выпихнут. Но надо бы привести хоть какой прикид.

— Все склеивается, — сказал вслух Димон. — У тебя когда следующий рейс на зону?

— Послезавтра.

— Найдешь на промке Кота. Передашь ему на словах, что встретить его не смогу. Пусть приезжает в Москву поездом. И дует по адресу. Или позвонит, я его подхвачу у вокзала. И деньги передай.

Димон полез в брючный карман, но водила взмахнул руками.

— Этого не надо. Деньги у него с того раза остались. Лучше не давать. Найдут при шмоне и… На хрена нужны лишние неприятности.

— Логично, — согласился Димон.

Он весело посмотрел на Финагенова. Водитель явно чувствовал себя не в своей тарелке. Такие квартиры он видел на картинках в журналах. А вот теперь сам попал в зазеркалье, где живут богатеи вроде этого Димона. Почесывая затылок, Финагенов, прикидывая про себя цену вещей, стоявших в комнате. Переводил взгляд с богатой люстры на стены кабинета, обитые гобеленовой тканью, со стен на картины, с картин на богатые шкафы, инкрустированные медью и украшенные ручной резьбой.