Андрей Троицкий - Бумер-2

— Ты кури, — сказал Димон. — Не стесняйся. А что, тебе эта картина понравилась? — он показал пальцем на полотно в золоченой раме, висевшее у него за спиной. — Это Поль Сезанн.

Димон подумал секунду и пояснил.

— То есть это не сам Сезанн нарисовал. Это копия. Очень хорошая дорогая копия. Написана почти сто лет назад. На подлинник у меня денег не хватает. Пока не хватает.

— Сезанн? — переспросил Финагенов, так и не рискнувший закурить. — Похоже на кликуху.

— Это фамилия. Ну, художник такой был, французский. Картина называется картина «Дом повешенного». То есть натурально в этом самом доме удавился мужик. А Сезанн нарисовал дом.

— А на фиг его рисовать, если там человек руки на себя наложил? И дом так себе. Ни красоты, ни радости.

— Ну, не знаю, — ответил Димон. — У Сезанна ведь не спросишь. Потому что он того… Сам давно в ящик сыграл. И закопали. Значит, не нравится?

Финагенов пожал плечами, мол, у богатых свои причуды и мозговые завихрения. В своей квартире, даже в щитовом дачном домике, эту мазню он никогда бы не повесил. Сколько бы она не стоила, хоть тысячу долларов. А Димон, видать, большие бабки вбухал в «Дом повешенного».

— Не то, чтобы не нравится, — Финагенов боялся оскорбить художественный вкус Ошпаренного. — Мрачная картина. На любителя. А вот кабинет у вас хороший. Как в Третьяковской галерее побывал. Тут посидишь, сам художником заделаешься.

— Ладно, — махнул рукой Димон, заканчивая дискуссию на высокие темы. — Чего он велел на словах передать?

— Ничего такого, — помотал головой Финагенов. — Сказал, что в письме всего не напишешь. Мол, встретитесь и потолкуете. И просил напомнить насчет вещей. Чтобы вы не забыли.

— Не забуду. Еще что?

— Ничего. Благодарил за деньги и харчи. У него все пучком.

Димон, не поскупившись, позолотил ручку водителя, проводил его до лифта.

Вернувшись в кабинет, он долго шарил по выдвижным ящикам шкафов, распаковал пыльную коробку, забитую всякой мелочью, пока не нашел, что искал. Застекленную фотографию двадцать на пятнадцать в самодельной рамочке. Полироль облупилась, а стеклышко треснуло в углу. Димон протер свою находку салфеткой, поставил на стол, включил лампу.

Вместе стоят четверо старых друзей: Леха Килла поднял биту, положил ее на плечо, как винтовку. Словно готовится кого-то треснуть по репе. Рядом Петя Рама, он улыбается, накрыл влажные плечи махровым полотенцем и сжимает в ладони пивную банку. Улыбка глупая, похоже, что Рама оприходовал не один литр пива и, чтобы согреться после купания, добавил кое-чего покрепче. Следующим стоит Костян Кот, он серьезен, морщит лоб, словно думает о чем-то важном, беспокоится о делах. Или предчувствует близкую беду. Черт знает, о чем он тогда думал. Последним в ряду сам Димон. Позируя фотографу, он распахнул полы ветровки, под которой полосатый тельник, какой-то несвежий, мятый. Сзади ровная поляна, река, на другом берегу влажный хвойный лес.

Они фотографировались, когда ездили за город на шашлыки. Расставили на огромном пне пустые бутылки и банки, расстреляли из пистолетов кучу патронов. А потом… Удочек с собой не захватили, и Димон спьяну предложил половить раков, засучив штаны, залез в мелководную речку. Вода была прохладной, а течение быстрым. Он поранил ногу о корягу, выбрался на берег на карачках. Кто-то из парней наскоро перевязал ступню носовым платком, обломал молодую осинку и сделал Димону что-то вроде посоха или костыля, чтобы тот спокойно дошагал до машины. Но идти он не смог, потому что кровь долго не успокаивалась. Рама подогнал тачку ближе, принес аптечку. Хотели даже Димона в больницу везти, но все обошлось.

В компании были еще две девчонки, только имена их стерлись из памяти. Одна из них при виде крови чуть в обморок не бухнулась. В общем и целом все получилось весело и прикольно. Как всегда. Помнится, был самый конец лета. Это последнее купание в речке, последние шашлыки в жизни Лехи Киллы и Петьки Рамы.

Телефон на столе зазвонил так неожиданно, что Димон, погруженный в воспоминания, вздрогнул от неожиданности. Голос заместителя начальника колонии по режиму казался очень близким, будто Чугур звонил из соседней квартиры.

— Дмитрий? Здравствуйте, я не очень поздно? — кум говорил нараспев, сладким голосом. Так разговаривают с избалованными детьми или высоким начальством. — Решил, что мое сообщение вас обрадует.

Димон ответил в том смысле, что готов выслушать приятные известия в любое время дня и ночи.

— По этому каналу говорить можно? — на всякий случай осведомился кум, хотя звонил сюда уже не первый раз, этот вопрос уже задавал и ответ слышал: линия защищена от прослушки самым современным скремблером. — И слава богу. На всякий случай буду краток. Ваша, то есть наша проблема решена полностью. Через четыре дня ваш друг… Ну, сами понимаете.

— Вот как? — Димон сделал вид, что действительно рад, хотя это же извести полчаса назад получил от водилы. — Никаких осложнений?

— Абсолютно никаких, — отрапортовал кум и спохватился. — То есть, я хотел сказать, что трудности были очень серьезные. Просто очень. Потому что иначе такие дела не делаются. Я пустил в ход все свои связи, свой авторитет и другие возможности. Если доведется, расскажу при встрече. Все-таки это не для телефона. Короче, все прошло гладко, как я обещал.

— Что ж, спасибо за работу, — ответил Димон. Сладкий голос кума действовал на нервы. — Только есть одна небольшая просьба. Я не смогу встретить гостя. И привести ему вещи. Вы подберите что-нибудь из тряпок. Чтобы он не выглядел как бомж.

— Конечно, само собой, — пропел Чугур. — Я сам об этом догадался. Оденем с ног до головы, в лучшем виде… А вы уж не забудьте там перечислить… Ну, что обещали.

— Я такие вещи не забываю, — ответил Димон. — Вам не о чем беспокоиться. Все оформлю день в день.

Он хотел задать куму несколько вопросов, но подумал, что идеальной защиты от прослушки еще не создано и положил трубку.

Димон поднял взгляд, на пороге стояла жена Лена. Она теребила пояс длинного шелкового халата цвета морской волны. Светлые волосы растрепались, видно, он вышла из спальни, увидела полоску света под его дверью и заглянула сюда. Лена подошла к столу, наклонившись, чмокнула Димона в щуку.

— А ты чего тут дожидаешься? — спросила она. — Пойдем спать.

— Пожалуй, так и сделаю.

Димон протянул руку, чтобы выключить настольную лампу, но Лена уже заметила фотографию.

— Интересно, почему я этой карточки раньше не видела? — сказала она. — Какой ты тут…

— Какой?

— Вид у тебя уркаганистый, блатной.

— Да это мы так, ну, шутили. Прикалывались.

Димону не хотелось ничего рассказывать, но теперь Ленка, всегда любопытная, не отстанет. Склонившись над столом, она, прищурив глаза, внимательно разглядывала карточку.