Джеймс Эллиот - Холодное, холодное сердце

— Каким образом детектив попал на склад?

— Говорит, что занимался расследованием убийства женщины в Брайтон-Бич; осведомитель сообщил ему, что это, возможно, тот самый человек, который участвовал в операции по печатанию поддельных денег.

— В операции по печатанию поддельных денег?

— Да. И это, видимо, так. Двое из моих людей осмотрели склад. Они нашли улики, доказывающие, что было отпечатано значительное количество фальшивых денег. В частности, они нашли обертку от рулона бумаги с отпечатанным на ней названием компании; это явно связано с ограблением грузовика, которым занималась секретная служба.

— Кого же Малик взял в качестве заложницы?

— Детектив сказал, что точно не знает, а высказывать догадки не хочет. Он предположил, что, возможно, его осведомитель тут ошибся. Я думаю, это тоже ложь. Но дело в том, что он — один из тех полицейских, которые помогли секретной службе разыскать большую часть похищенной бумаги через три дня после ограбления, поэтому он и продолжал заниматься расследованием. То, что он рассказывает, звучит достаточно правдиво, чтобы прикрыть его задницу. Это все, что нам удалось у него выяснить.

Закончив разговор, Мэттьюз повернулся к Брейди, который слушал все через динамик.

— Видимо, заложница станет очередной жертвой.

— В таком случае, — сказал Брейди, — можно предположить, что он возвращается сюда вместе с ней.

Зазвонил телефон, и Брейди снял трубку.

— Спрашивают вас. Агент Бёррэс из вашего ричмондского отделения.

Мэттьюз вновь включил телефон на динамик. Он уже забыл о поручении, данном им Бёррэсу — проверить один из телефонных номеров, найденных в счетах на имя Малика. Малик звонил из своего магазина кому-то в Ричмонде. Больше ничего не удалось выяснить.

— Я проверил номер, который вы мне дали, — доложил Бёррэс. — Телефон на имя Роберта И. Лоренса. Это человек восьмидесяти четырех лет, богатый, по крайней мере, был богатым. Принадлежит к старой ричмондской семье, занимает видное общественное положение, прожил здесь всю жизнь. Я говорил с ним по телефону, но он страдает некоторой забывчивостью. Помнит только, что за последние несколько месяцев говорил с двумя людьми из Шарлоттсвиля. Один — старый друг, который хотел напомнить ему о приближающейся встрече бывших студентов одной из групп Вирджинского университета, другой — университетский профессор, арендующий принадлежащий ему коттедж. Он не знает никого по имени Джон Малик. По его предположению, звонили его экономке, она разведена, у нее множество дружков, которые часто звонят ей к нему в дом. Он спросил у нее, не знает ли она кого-нибудь по имени Джон Малик, но ответ был отрицательный.

Мэттьюза внезапно как будто обдало холодом.

— Кому сдал этот человек свой коттедж?

Бёррэс сверился со своими записями.

— Джорджу Андерсону.

— Каков адрес сданного им коттеджа?

Бёррэс замялся.

— Извините, я не спросил его. Поскольку он сдал дом профессору, я предположил, что он хорошо знает его.

— Сейчас же поезжайте к нему и поговорите с ним. Узнайте, где расположен коттедж, покажите ему фотографию Малика, может, он опознает в нем Джорджа Андерсона.

— Немедленно выезжаю.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы доехать до него?

— Минут сорок пять.

— Как только поговорите с ним, сейчас же позвоните мне, независимо от того, что он скажет.

Закончив разговор, Мэттьюз повернулся к Брейди:

— Попросите кого-нибудь проверить, работает ли в университете профессор Джордж Андерсон.

— Я обращусь к начальнику университетской полиции, он это быстро выяснит.

Опять затрезвонил телефон, и Мэттьюз схватил трубку. На проводе был Бёррэс.

— Я позвонил Лоренсу домой, чтобы предупредить его о своем приезде. Экономка ответила, что он поехал ужинать к одному из своих друзей. Она не знает, к кому именно, и не может сказать, когда он вернется.

— Когда он выехал?

— Около семи часов.

Мэттьюз поглядел на часы. Без нескольких минут десять.

— Поезжайте к нему домой и попробуйте его найти. Возьмите у экономки список его друзей и звоните им, пока не найдете его.

Джон Малик медленно ехал по пустынной сельской дороге, внимательно присматриваясь к темному лесу вдоль обочины. Заметив упавшее дерево, служившее ему ориентиром, он затормозил, почти остановился, потом свернул с дороги 609 на узкий грязный проселок, почти неразличимый среди обступивших его с двух сторон густых деревьев. Остановившись, он открыл ворота, через которые шла дорога к дому, проехал через них и вновь остановился, чтобы закрыть их за собой, замотать цепь вокруг столба и запереть замок.

«Эксплорер» медленно покатил по глубокой колее, где его бросало то влево, то вправо. После крутого спуска дорога выровнялась и пошла вдоль берега озера к лужайке перед домом. Припарковав «эксплорер», Малик обошел дом, открыл заднюю дверь и включил свет, затем вернулся, чтобы забрать Дженни.

Ее голова все еще болела от удара, но она была в полном сознании и усиленно сопротивлялась, когда он перебросил ее через плечо, как это делают пожарные, и понес в дом. Но как ни брыкалась она связанными ногами, как ни пыталась протестовать, он все же втащил ее внутрь и положил на большой стол в центре комнаты, где когда-то охотники разделывали убитую ими дичь.

Дженни быстро огляделась; Малик тут же перекатил ее на живот, навалившись на ее брыкающиеся ноги всем телом, и прикрепил один из ремней в конце стола к кисти ее руки, прежде чем смотать ленту. Второй ремень он закрепил на другой руке. Затем перевернул ее на спину и подтянул пропущенные в кольца ремни, так чтобы ее руки были высоко над головой. То же самое он проделал и с ее лодыжками, оттянув их ремнями в противоположную сторону. Дженни оказалась растянутой на разделочном столе, со все еще заклеенным лентой ртом.

Затем он подошел к стойке с аппаратурой, стоящей у стены возле двери, ведущей внутрь дома. Включил ее и настроил на свою любимую станцию. Комната наполнилась звуками музыки в стиле кантри. После того как Малик вернулся, низко наклонился над Дженни и провел тыльной стороной своей руки по ее щеке, она перестала кричать.

— А теперь, моя сучка, я собираюсь снять ленту с твоего рта, — сказал он. — Если ты будешь кричать, никто тебя все равно не услышит, но это будет действовать мне на нервы и я вынужден буду зашить тебе рот, а это, предупреждаю, тебе не понравится.

В глазах Дженни мелькнул безумный ужас. Она уже догадывалась, кто этот человек. Она видела кое-какие передачи о «Трупосоставителе». А когда кончилась передаваемая по радио песня и началась реклама шарлоттсвильского дилера по продаже автомобилей, вспомнила о четырех искалеченных и убитых там студентках колледжа. Дженни лежала на спине, глядя на свисающие с полки прямо над ней многочисленные ножи, пилы и топоры. Она чувствовала себя слабой и беспомощной, была на грани истерики, но собралась с духом и не проронила ни звука, когда Малик содрал ленту с ее рта.