Джей Бонансинга - Игра киллера

Джо последний раз вдохнул и прыгнул в темную серую пустоту.

Это оказалось хуже, чем он думал.

В плотном полумраке болота циферблат часов практически не был виден. Тучи насекомых летали так густо, что Мэйзи все время прикрывала рот рукой, чтобы их не вдохнуть, запах гниющей рыбы и метана был невыносим, но она сидела и сидела среди стеблей болотной травы, колени засасывала грязь. Мэйзи не могла отвести глаз от «шеви блейзера», припаркованного менее чем в тридцати футах от нее на покрытом гравием повороте, откуда открывался вид на реку. Одно из окон машины было опущено на пару дюймов, чтобы дым сигарет выходил наружу, и Мэйзи, хоть и с трудом, но слышала голоса за шумом дождя. От этого разговора ее гнев раздувало, будто кузнечными мехами.

– Так что, если он не появится? – говорил тот, который за рулем, по имени Марион.

– Я тебе что, общество друзей физики?

Голос этого адвоката. Эндрюса.

– Я просто спрашиваю.

– Не знаю. Думаю, это будет значить, что его прикончил на барже один из киллеров, и нас раньше отпустят с уроков.

– А если мы его упустим? Нельзя убрать того, кого не можешь найти. Палата сказала, что хочет получить работу чистую и аккуратную. Это чистым и аккуратным не назовешь.

– Послушай... если Слаггер говорит, что будет там-то и там-то, в конце концов он там будет.

– Я ж тебе говорил: просто спрашиваю.

Адвокат еще что-то сказал, что Мэйзи не расслышала за ветром, что-то насчет вытралить Джо из реки, но это уже было не важно. Все сводилось к одному: Эндрюс врал Джо насчет этой сделки. Все было подстроено, и музыка в голове Мэйзи зазвучала с неслыханной раньше громкостью – дребезжащие тарелки, грохочущие, как волны о скалистый берег, вибрирующие контрабасы, трель оперных голосов.

Мэйзи привстала и подползла ближе к краю болота, достаточно близко, чтобы увидеть силуэты в салоне, и прочесть выражение их лиц. Сумку она перебросила через левое плечо, в руке крепко держала полуавтоматическую «берсу» калибра 0.380. Сердце колотилось, и тошнота вернулась, мстя за свое временное отсутствие. Мэйзи молилась, чтобы ее не вырвало.

Она пряталась в зарослях уже почти час, промокнув до костей, хотя внутренние часы у нее отказали напрочь. Так что, может быть, и меньше. Главное, что ей казалось вечностью время с тех пор, как она видела запрыгивающего на борт буксира Джо, а сама пошла вдоль рукава дельты, стараясь не наткнуться на копов и ища дорогу на хайвей. Ее подбросил до южной окраины Виксберга какой-то грузовик – полчаса езды по речному серпантину. И когда она добралась до четвертьмильной полосы огромной заброшенной лодочной пристани, то увидела вездеход, припаркованный на обочине покрытого гравием тупика, и поняла сразу, что это и должен быть тот адвокат. Она хотела подойти, но что-то ее остановило. Снова интуиция. Вместо этого она спряталась с глаз долой, в болото и стала наблюдать и слушать, и, когда она услышала доносящийся из окна машины разговор, она сразу поняла, что происходит. На Джо готовилась последняя засада, готовилась теми самыми людьми, на которых он полагался.

Сквозь просвет в траве Мэйзи смотрела на силуэты двух человек, глядящих на далекие серо-стальные воды.

– Позволишь спросить еще кое-что, советник?

Голос Мариона донесся из машины внезапно и еле различимо за шумом дождя и щелчком зажигалки. Мэйзи стерла с лица воду и вытянула шею, чтобы лучше слышать.

– Что именно?

– Если этот парень так хорош, за каким чертом Палате надо, чтобы он был мертвым? Особенно после этого шума насчет состязания и прочего?

Наступила бесконечная пауза, такая долгая и невыносимая, что Мэйзи казалось, будто она сейчас умрет. Потом бормотание адвоката на фоне шума дождя. Он говорил так, будто совсем вымотался:

– Люди стареют.

Мэйзи подавила приступ ярости, кислотой ожегший миндалины, опустила свободную руку и медленно взвела курок «берсы», отводя затвор как можно тише, и музыка в голове свирепствовала, рыдал бархатный баритон Тристана, крик агонии над стаккато медных тарелок. Мэйзи подмывало подойти и влепить пулю каждому из этих чистоплюев прямо в череп. Прямо на месте!

Разговор продолжался.

– Похоже, они получают за свои деньги настоящий товар.

– То есть?

– Этот тип – ходячая зона уничтожения. Он убрал всех, кто был в Игре.

– Слаггер – лучший из всех, кто когда-нибудь был.

– Ага, может быть, и может быть, я думаю, нам нужно чуть больше живой силы.

– К чему это ты?

– Да я думаю, может, мне ввести в дело кое-кого из моей команды, чтобы помогли закончить с этим типом.

– У тебя есть местные ребята?

– Так точно, сэр.

Еще одна пауза. Клуб сигаретного дыма из окна медленно смешивался с дождем. Наконец прозвучал голос Эндрюса:

– На твое усмотрение, Марион.

Мэйзи была готова. Была готова подкрасться сзади и наполнить салон мщением калибра девять миллиметров. Настолько готова, что пульс ее замедлился, зрение прояснилось, ум сосредоточился. Она подняла пистолет на силуэты в поле зрения, и сделала вдох, и шагнула из зарослей, и первый шаг ее хрустнул по гравию.

И она застыла.

Не страх заставил ее колебаться, не звук хрустящего под ногами гравия, даже не дождь, вдруг застлавший зрение. А перспектива всадить пули в затылки этих двух силуэтов. Так легко. Так анонимно. Как раздавить двух клопов, размолоть подошвой шлепанца, ощутив волну эротической дрожи.

Две человеческих жизни.

Музыка в ее голове резко оборвалась, будто сняли иглу с пластинки, и Мэйзи дала руке с пистолетом безвольно повиснуть.

Что она делает, черт возьми?

Когда Джо коснулся берега, он набрал полные легкие воздуха.

Это не был ни ординарный судорожный вдох запыхавшегося человека, ни вдох опытного ныряльщика. Это был отчаянный, последний вдох, как первый вдох новорожденного, когда красные кровяные шарики вопят, выпрашивая хоть сколько-то кислорода из всей зеленой Божьей атмосферы; и слава Богу, это случилось точно в тот миг, когда руки его вцепились в илистый берег. Он хватал горстями грязь, судорожно дыша пылающими легкими, с пронзившей руки и ноги до самой глубины болью от трехсотярдового заплыва вольным стилем в воде густой, как ирландское рагу. Над ним гремели и вспыхивали молнии, вокруг него тени искривленных кипарисов танцевали бешеный колдовской танец. Еще когда он прыгал в воду, буря покрыла небо черным занавесом, обратив дельту реки в дом с привидениями. И теперь тело его было покрыто речной слизью, и рот был забит гнилью, и руки едва шевелились, и суставы окостенели. Длинный и жаркий заплыв превратил конечности в трещащие артритные ледышки, и сейчас Джо был готов потерять сознание от холода.