Дэвид Боукер - Смерть, какую ты заслужил

– Хренов пакисташка?

– Расслабьтесь. Мы на одной стороне.

– Не неси чепухи! Наглый черножопый? С чего это Шефу взбрело в голову нанимать пакисташек?

Нисколько не оскорбившись, Ляпсус простер руку, как конферансье в знаменитом театре «Лондон-Палладиум».

– К вам пришли, мистер Пономарь, сэр.

Неспешным шагом в поле зрения Пономаря появились мужчина и женщина. Мужчине было лет сорок пять: небольшой животик, аккуратный косой пробор и глубоко посаженные глаза. Женщине – под тридцать: острый носик, крепкие ноги и широченные бедра богини плодородия. Оба посетителя были одеты в дешевые, плохо сидящие костюмы, поэтому Пономарь сразу узнал в них полицейских.

– Не просто пакисташка, – прошипел Ляпсусу Пономарь, – а пакисташка, у которого не хватает мозгов потребовать ордер на обыск!

Полицейские кивнули Ляпсусу. Улыбнувшись в ответ, Ляпсус удалился. Пономарь сообразил, что полуголым дрейфует в надувном круге посреди плавательного бассейна, а за ним наблюдают, явно веселясь, полностью одетые детективы. Но чего ему бояться?

– Кто вы такие, черт побери?

– Мистер Пономарь? Я инспектор уголовной полиции Бродхерст, – сказал, все еще улыбаясь, мужчина. – А это моя коллега детектив Матер. На два слова, если вы не возражаете.

– Зачем? Разве я недостаточно вам, пиявкам, плачу?

Улыбка сползла с лица Бродхерста, а глаза как будто запали еще глубже.

– Мы из полиции Чешира. Насколько мне известно, нам вы ничего не платите.

Через полчаса после ухода полиции вернулся Шеф. Пономарь с бутылкой холодного пива «Тикстонс» в левой руке увидел, как по дорожке подъезжает «крайслер вояджер», и вышел встречать Шефа к дверям. Заметив, что заместитель один, он предположил наихудшее. И его реакцией стал поток оскорблений.

– Недоумок! Дылда хренов! А еще зовешь себя вожаком! Да ты дрочкование в монастыре организовать не сможешь!

Шеф был вымотан. Лицо у него вытянулось еще больше обычного. Смуглая кожа приобрела желтоватый оттенок, как при инфаркте. Без единого слова он прошел мимо Пономаря в игровую комнату. Пономарь потащился следом и из дверного проема смотрел, как Шеф наливает себе бренди.

– Они мертвы, да? – злобно спросил Пономарь и покачал головой. – Еще трое псу под хвост!

Залпом выпив половину налитого, Шеф медленно опустился в плетеное кресло. За ночь он как будто потерял в весе. Переведя меланхоличный взгляд на Пономаря, он пожал возмутительно широкими плечами.

– Ты хочешь сказать, что даже не знаешь, мать твою? – не унимался Пономарь.

– Они, вероятно, мертвы, Малькольм. Точно я не знаю. Могу сказать лишь, что все трое вошли в дом, но ни один не вернулся.

– Даже Куколка?

– Даже Куколка.

– А ты почему за ними не пошел? Шеф горько улыбнулся.

– Так... Подумал, что больше нужен тебе живым.

– Не льсти себе. Никчемная ты пустышка!

Шеф отпил бренди. Потом откинул голову и закрыл глаза, смакуя облегчение, когда алкоголь заставил быстрее бежать по жилам кровь.

– У меня только что была гребаная уголовка. Вынюхивали, куда делся тот дрянной исусик, который сдал Билли Дайя.

Шеф открыл глаза.

– Кто на нас настучал? Пономарь пожал плечами.

– Вероятно, тот хренов пакисташка, которого ты нанял, черт побери, без моего разрешения.

– Да, я его нанял. – Залпом допив бренди, Шеф встал налить еще. – У меня выбора не было, Малькольм. Никого больше не осталось. Злыдень всех перебил.

Шеф вернулся в свое кресло. Пройдя через комнату, Пономарь завис прямо над ним.

– И почему так вышло? Если спросишь меня, кебабный ты член, это твоя вина. Ты ведь нанял Злыдня, вот почему у меня больше нет фирмы и в спину мне дышат хреновы шпики.

– Исусика убил Куколка. А его нанял ты. Не я. Этот псих с пустым взглядом мне никогда не нравился.

Пономарь швырнул в голову Шефа бутылкой. Шеф уклонился, и бутылка разбилась о стену, оставив непристойный бурый потек.

– Не смей мне противоречить, мать твою! – взревел Пономарь. – Это ты во всем виноват!

Пономарь подождал ответной атаки, а когда увидел, что Шеф не собирается давать сдачи, начал расслабляться. Его голос зазвучал душевно, почти по-дружески.

– Найму настоящих ребят. Плевать, во что они обойдутся. Команду крутых профессионалов. Они преуспеют там, где ты провалился.

– Почему бы просто не взглянуть в лицо фактам, Малькольм? Все кончено. Он нас побил.

– Тебя, может быть.

Во вздохе Шефа заключались вся усталость, все разочарование его жизни.

– Понимаешь? – продолжал Пономарь. – Вот в чем разница между нами. Ты бросаешь на полпути, а я никогда не сдаюсь. Вот почему я номер один. А ты номер два.

В душе Шеф знал, что если Злыдня просто оставить в покое, он не будет тратить больше сил на «Пономарчиков». А вот если Пономарь и дальше будет сердить этого типа, никто не может считать себя в безопасности. Ни сам Шеф, ни его семья.

Повернувшись спиной к Шефу, Пономарь подошел к фотографии на дальней стене. На ней было изображено семейство Пономарей на пляже в Саутпорте в начале шестидесятых. Мистер и миссис Пономарь сидели в шезлонгах. Юный Малькольм и его сестренка прикорнули у ног родителей, до ушей улыбаясь в камеру. Даже в восемь лет титьки у Малькольма были больше, чем у его матери.

Шеф не мигая следил за Пономарем. Одно веко у него чуть подрагивало. В остальном ничто не выдавало нараставшего в нем напряжения.

– Я Малькольм Пономарь. – Пономарь открыл шкатулку на каминной полке и достал оттуда «Монтекристо №2». Сунув сигару между бледных губ, он повернулся и ухмыльнулся в лицо Шефу. – Мое имя знают в Лас-Вегасе, в Майами, да где угодно, черт побери. А тебя? Да про тебя даже в Олдхеме не слышали.

Четырнадцать лет назад никто Шефа не оскорблял. Никто не посмел бы. Когда же он примкнул к Пономарю, все переменилось. Что ни день – постоянный поток оскорблений. «Жиртрест, лентяй, ком малафьи, верблюжья лепешка». Шеф сносил от Малькольма Пономаря больше, чем от кого бы то ни было.

– Как по-твоему, с кем ты разговариваешь, Малькольм? Все, кто знает тебя, знают меня. Мы вместе построили эту организацию. Или ты забыл?

– Заткни хренову варежку и дай мне прикурить. Недоумок.

Шеф достал из кармана зажигалку. Небрежным движением большого пальца он чиркнул колесиком «Зиппо» и поднес возникший огонек к сигаре Пономаря. Пономарь начал втягивать воздух, раскуривая. Без малейшего предупреждения Шеф сдвинул зажигалку и поджег Пономарю волосы. Поначалу Пономарь даже не понял, что происходит. Потом грязно выругался и затанцевал на месте, хлопая себя по голове.

– Что ты делаешь, черт побери?!

Плавным движением Шеф выплеснул свой бренди на рубашку Пономаря и поджег расползающееся пятно. Заплясали новые язычки пламени. Потушив волосы, Пономарь пытался теперь сорвать рубашку. И пока он дергал за пуговицы, занялись брюки. Отчаянно визжа, Пономарь бросился на пол и стал кататься в надежде себя потушить.