Робин Кук - Кома

Но затем день начал становиться все хуже и хуже. К ужасу Беллоуза, на раннем утреннем обходе неожиданно появился Старк, и к тому же явно в мстительном настроении. Старк начал обход с того, что спросил Беллоуза, что же он сделал с той хорошенькой студенткой из его группы, что она не может показываться на обходах. Беллоуз внутренне затрясся, понимая, что двусмысленное замечание Старка на самом деле было гораздо ближе к истине, чем сам Старк подозревал. Ведь Беллоуз знал, что в этот момент Сьюзен спит в его кровати.

Вопрос Старка вызвал хихиканье и несколько фальшивых реплик со стороны остальных участников обхода. Беллоуз почувствовал, как его щеки защипало от прилившей к лицу крови. И одновременно им овладело глубокое уныние.

Не успел Беллоуз что-нибудь вставить в ответ, как Старк разразился длинной речью о посещаемости и заинтересованности, исполнительности и награде за труд. Он прозрачно дал понять Беллоузу, что следующее отсутствие Сьюзен на обходах будет расцениваться как минус самому Беллоузу. Беллоуз должен был лично озаботиться тем, чтобы все прикрепленные к нему студенты прилежно посещали занятия.

Во время обхода Старк был такой же злобный, как и всегда, но при этом награждал Беллоуза особым вниманием. Почти по каждому больному Беллоуз получал особо каверзные вопросы, а его ответы никак не удовлетворяли разгневанного шефа. Даже некоторые другие ординаторы поняли, что Беллоузу делают выговор, и постарались вмешаться в избиение, отвечая на вопросы, даже когда они были прямо адресованы Беллоузу.

После обхода Старк отозвал Беллоуза в сторону и сказал ему, что сейчас тот работает не на своем обычном уровне и не соответствует тому, что от него ожидали в отделении. Но под конец Старк все же подошел к тому, что беспокоило его по-настоящему. После довольно длинной паузы заведующий хирургией спросил Беллоуза, какую же в действительности роль тот играл в деле с лекарствами, найденными в шкафчике 338.

Беллоуз отрицал, что имеет хоть какое-нибудь представление о том, откуда там взялись лекарства, и утверждал, что знает лишь то, что ему сказал Чендлер. Беллоуз прямо сказал Старку, что пользовался этим шкафчиком только неделю перед тем, как его собственный шкафчик освободился. Единственный комментарий со стороны Старка состоял в пожелании, чтобы это дело прояснилось как можно скорее.

Как ни слабо Беллоуз был связан с этим делом, оно уже причинило ему непропорционально большую долю неприятностей. В своем воображении он превратил эту историю из мухи в слона. И тенденция к профессиональной паранойе, всегда присутствовавшая в его сознании, получила новую пищу. В результате, когда утро прошло, его беспокойство еще больше возросло.

Этим утром Беллоуз оперировал двух больных, позволив студентам присутствовать на этих операциях. Для первой операции помылись Гольдберг и Файрвизер, но скорее, чтобы намочить руки, чем оказать реальную помощь. Перед второй операцией мылись Карпин и Найлз. Беллоуз был особенно внимателен к Найлзу, подбадривал его и был вознагражден за это. Больше никаких обмороков не было. Фактически, Найлз оказался самым старательным и ловким из студентов и был даже допущен к наложению швов.

Во время обеденного перерыва Беллоуз нашел возможность загнать Чендлера в угол. Тот снова и снова повторял то, что Беллоуз уже и так знал – что Старк чрезвычайно озабочен и раздражен этой историей с лекарствами.

– Но ведь дело выеденного яйца не стоит, – сказал Беллоуз. – Все, что нужно, чтобы снять меня с крючка, это Старку поговорить с Вальтерсом. Он уже говорил с ним?

– Я и сам не говорил с Вальтерсом, – ответил Чендлер. – Я пошел в оперблок, чтобы найти его, но оказалось, что он до сих пор там не появился. Сегодня его никто не видел.

– Вальтерса? – поразился Беллоуз. – Да он не пропустил ни одного дня за четверть века.

– А что я могу сказать? Его нет.

Беллоуз отреагировал на это тем, что отправился в отдел кадров, чтобы узнать домашний телефон Вальтерса. И узнал, что у Вальтерса не было телефона. Беллоузу пришлось удовлетвориться адресом: 1833 Стюарт-стрит, Роксбьюри.

К половине второго Беллоуз был раздражен еще больше. Еще раз позвонив на пост в оперблок, он удостоверился, что Вальтерс не появился на работе, и принял решение потратить время и нанести визит домой Вальтерсу. Беллоуз посчитал, что это единственный способ обелить себя в этой истории с лекарствами. Для Беллоуза было совершенно необычным выходить из больницы в середине дня, так что решение далось ему нелегко. Но за последние сорок восемь часов у него возникло угнетающее чувство, что его приятное и многообещающее положение в Мемориале подвергается опасности. И причиной этому послужили две проблемы: первая – проблема с лекарствами – была относительно простой, так как он, в действительности, не был причастен к этой истории, и ему требовалось только установить этот факт; вторая – Сьюзен и ее так называемое расследование – была совсем другого рода.

Беллоуз умудрился перепоручить своих студентов доктору Ларри Беарду, внуку того самого Беарда, на деньги которого был построен корпус Беард. Затем он проинформировал оператора системы оповещения, а приятель, ординатор по имени Норрис, выразил желание прикрыть его на часок. Итак, Беллоуз выскользнул из больницы в час тридцать семь и поймал такси.

– Стюарт-стрит, Роксбьюри? Вы уверены в этом? – лицо таксиста приняло вопросительно-презрительное выражение, когда Беллоуз назвал ему адрес.

– Номер 1833, – добавил Беллоуз.

– Ну что ж, деньги ваши.

Город с грязными тающими кучами снега, разбросанными там и сям, производил гнетущее впечатление. Дождь шел почти так же сильно, как утром, когда Беллоуз шел на работу. По дороге попадалось очень мало людей. На непривычный взгляд, город напоминал покинутые города индейцев майя. Все выглядело так, как будто из-за всеобщего упадка всем только и оставалось, как заколотить двери и уйти.

Такси все глубже и глубже забиралось в район Роксбьюри, а пейзаж становился все тягостней. Путь лежал сквозь кварталы разрушенных пакгаузов, потом через гниющие трущобы. Нулевая температура, неумолимый дождь, гнилой полурастаявший снег только усугубляли гнетущее впечатление. Наконец такси повернуло направо, и Беллоуз наклонился вперед, успев прочитать табличку с названием улицы – "Стюарт-стрит". В это самое время переднее правое колесо машины попало в колдобину, наполненную дождевой водой, и дно передней части кузова заскребло по мостовой. Шофер выругался и крутанул руль вправо, чтобы не попасть в эту рытвину задним колесом. Но задняя часть машины сначала рухнула вниз, а потом с лязгом подскочила. Беллоуз при этом сильно стукнулся головой о потолок салона.