Виталий Гладкий - Невеста из USA

- Плохо, Павел Иустинович, плохо, - закивал Георгий Иванович.

Этот был, как на меня, чересчур сухощав. Похоже, он сидел на какой-нибудь диете. Возможно, на так называемой «кремлевской», держать которую могут только богачи, потому что в перечень разрешенных к употреблению продуктов в основном входит мясо, ценные сорта рыбы и еще ряд дорогих деликатесов, неподъемных для кошелька простого гражданина.

А еще я заметил, что дражайший Георгий Иванович делал подтяжку лица. На фоне худой морщинистой шеи оно казалось удивительно молодым и кукольным. Так раньше варганили портреты членов политбюро центрального комитета компартии.

Старые пердуны, из которых на ходу сыпался песок, благодаря ретуши, получались лет на тридцать моложе…

Не исключено, что Георгий Иванович в недалеком прошлом тоже принадлежал к касте избранных - был вторым или третьим секретарем какого-нибудь обкома или горкома партии. Теперь уже такие, как он, - последние из могикан, но за власть они цепляются как черт за грешную душу.

А еще больше им нравятся денежки.

Советская власть, конечно, позволяла воровать своим выдвиженцам, но в разумных пределах. То ли дело нынешняя - бери, сколько утянешь. А если сам не сможешь все проглотить, то облагодетельствуй свою семью и прочих прихлебателей.

Главное, соблюсти некие чиновничьи приличия и чин.

Воровать и брать взятки не по чину уголовно наказуемо. Эта статья записана в Уголовном кодексе между строчек - если хорошо в него вчитаться. И наверное, еще основателем Страны Советов Ульяновым-Лениным, который, сидя в тюряге, писал невидимыми чернилами, в качестве которых использовал обычное молоко.

- Я бы и соврал, так не знаю, в чем моя вина. - Я старательно шарил под простака, наивного и немного испуганного. - Меня схватили на дороге, надели наручники… Будто я бандит какой-то. Я ехал по своим делам… всего лишь.

- Да? - Курамшин откровенно веселился. - Это же надо так… Ошибочка вышла, граждане. Трагическая случайность. Человек ни в чем не виноват. Что ж вы его так, а, Макс? - С этим вопросом он обратился к парню, которые стоял за его спиной.

В нем я узнал одного из тех, кто захомутал меня на лесной дороге. Похоже, он был начальником охраны или главным телохранителем Курамшина, потому что остальные парни относились к нему с почтением.

Макс молча передал Курамшину большой конверт и снова занял свое место. Ну просто тебе цепной пес. Чувствуется выучка…

Серые холодные глаза Макса сторожили каждое мое движение, несмотря на то, что мои руки по-прежнему были скованы наручниками.

Курамшин высыпал на стол десятка два фотографий. На одной из них я успел заметить и себя. Я как раз садился в «фольксваген», припаркованный возле бутика. Даже бутылка виски попала в кадр.

Я невольно восхитился - вот это оперативность! Когда же они успели фотки напечатать? Выходит, за нами все время следили, притом с фотоаппаратом в руках. Эх, Михеич… Какой же ты после этого спец?

Интересно, где и когда мы прокололись? Ведь все было, вроде, в ажуре.

Да, Михеич, кажись, против нас работала наружка посильнее, нежели та, в которой ты получил свои майорские погоны… Неужто бывшие гэбисты?

Тогда дело совсем худо. «Контора» хорошо учила своих сотрудников. И оснащены они были различной подслушивающей и подсматривающей техникой по первому разряду. Думаю, что Курамшин тоже не пожалел бабок на закупку разной иностранной дряни.

- Узнаешь себя, «случайный человек»? - Курамшин начал передавать мне фотографии по одной.

Мать моя женщина! Для начала меня сфотографировали несколько раз тогда, когда я сидел в уличном кафе напротив бывшего проектного института и пил кофе.

Классная у них аппаратура… Такое впечатление, что я позировал перед большой профессиональной камерой.

Понятное дело, над фотографиями поработали спецы - увеличили, подретушировали… - в общем, довели до кондиции. Но впечатления на меня произвели эти фотки сногсшибательное.

А затем Курамшин выдал мне порцию свежатинки. Вот я дефилирую мимо двух «работяг», вот Михеич топает вслед за мной, вот мы на скамейке сидим, делаем вид, что незнакомы, а вот я сажусь в машину…

Блин! Они водили нас как козлов на поводке. А мы лишь ушами хлопали. Хороши… орлы частного сыска, ничего не скажешь…

- Ты удовлетворен? - спросил Курамшин, благожелательно улыбаясь.

- Более чем, - вернул я олигарху местного разлива не менее приятную улыбку. - Классная работа. Сколько я вам должен за эти снимки?

- Ха-ха… Георгий Иванович, а он, оказывается, шутник. - В глазах Курамшина появились опасные огоньки. - Наверное, думает, что его пригласили к теще на блины.

- Думает, конечно, думает. Именно так… - меланхолично закивал Георгий Иванович.

- Так что ты посоветуешь, Георгий Иванович? Как мне с ним поступить?

- Советчик из меня неважный. Уж извините… Тем более, в таких делах.

- Что да, то да… Скажи-ка мне, - Курамшин перевел взгляд на меня, - только честно, где и кем ты работаешь? Смотри, не соври! - В его голосе проскрежетала сталь - словно провели рашпилем по краю металлической пластины.

У меня совершенно не было никаких сомнений в том, что он уже знал, кто я и чем занимаюсь. Думаю, что его очень шустрые сотрудники охраны уже проверили по номерам, кому принадлежит «фольксваген», на котором я следил за Дженнифер, и «девятка» Михеича.

Но если «фолькс» по документам принадлежал Марку, то «девятка» числилась за О.С.А. как служебный автомобиль. Поэтому темнить не было никакого смысла.

- Я частный детектив. - В моих прозрачных глазах просто таки светились честность и невинность. - Работаю в охранно-сыскном агентстве… - Я назвал адрес нашего главного офиса.

- Вон даже как… - Курамшин откинулся на спинку стула; как не показалось, с облегчением. - Значит, ты ищейка.

- Ну, если вам нравится так меня называть… - Я пожал плечами. - Что поделаешь, как-то же нужно зарабатывать себе на кусок хлеба. Не всем же… - тут я перевел завистливый взгляд на виллу, - везет по жизни. Никак это Залив? - Тут я повысил голос. - Козырное место. Как раз для везунчиков.

- Везет тогда, когда умеешь правильно запрягать, - назидательно ответил Курамшин. - Деньги любят умных и трудолюбивых.

Вот что мне нравится в наших скороспелых богатеях, так это способность умнеть прямо на глазах. И чем они становятся богаче, тем умнее. С каким апломбом наши нувориши вещают с голубых экранов о проблемах, в которых даже ученые с мировым именем путаются!

Конечно, нормативная лексика им дается с трудом, так и хочется вставить несколько матерных слов, но положение обязывает, и они косноязычно, но с апломбом, рассказывают народу, как нужно жить, трудиться и любить свою родину. Еще бы им не любить ее… обобранную такими, как они, до нитки.