Патриция Корнуэлл - Черная метка

– Полиция, – раздался мужской голос снаружи, и он опять постучал чем-то твердым – фонариком или дубинкой.

– Я не вызывала полицию, – ответила я через дверь.

– Мэм, к нам поступил звонок о подозрительном человеке в вашем саду, – сказал он. – У вас все нормально?

– Да-да, – проговорила я, отключая сигнализацию и открывая дверь, чтобы впустить его.

Свет на крыльце не горел, а мне даже не приходило в голову, что Оборотень может разговаривать без акцента. Я почувствовала запах грязной мокрой собаки, после того как он вломился в дверь и не оборачиваясь захлопнул ее пинком. Я задохнулась криком, когда он с отвратительной улыбкой протянул волосатую лапу, чтобы дотронуться до моей щеки, как будто испытывал ко мне нежные чувства.

Одна часть его лица, покрытого тонкой светлой щетиной, была ниже другой. Сумасшедшие глаза горели адской яростью, вожделением и издевкой. Он сорвал свое длинное черное пальто, чтобы, словно сеть, накинуть на мою голову, и я бросилась бежать. Все остальное случилось в течение нескольких секунд.

В панике я кинулась в большую комнату, Оборотень бежал за мной, издавая гортанные звуки, которые показались мне нечеловеческими. Нахлынувший ужас мешал думать. Я по-детски начала кидать в него все, что попадется под руку, и первой оказалась банка с формалином, в которой лежала частичка плоти его брата.

Я схватила ее с кофейного столика, прыгнула на диван, потом за диван, стараясь быстрее открыть крышку, а убийца уже вытащил свое орудие – молоток с витой рукояткой, – замахнулся и потянулся ко мне, когда я выплеснула литр формалина ему в лицо.

Оборотень пронзительно закричал и схватился за глаза и горло, когда химикат обжег лицо и затруднил дыхание. Он крепко зажмурился, визжа, задыхаясь и хватаясь за рубашку, чтобы вытереть жгучий как огонь формалин, и я сорвалась с места. Схватила пистолет с обеденного стола, нажала тревожную кнопку и выскочила через переднюю дверь на снег. На ступеньках нога подвернулась, и я попыталась смягчить падение левой рукой. Когда попробовала встать, догадалась, что сломала локоть, и с ужасом увидела, что убийца, пошатываясь, идет за мной.

Он ухватился за перила, слепо спускаясь по ступенькам и все еще визжа, а я в панике пыталась отползти от крыльца. Верхняя часть тела Оборотня была покрыта длинными светлыми волосами, свисавшими с рук и закручивающимися кольцами на позвоночнике. Он упал на колени и принялся собирать горстями снег и, задыхаясь, снова и снова втирать его в лицо и шею.

Он находился на расстоянии вытянутой руки, и я представила, как это чудовище прыгает на меня. Подняла пистолет, но не сумела оттянуть затвор, чтобы загнать патрон в патронник. Попыталась несколько раз, но сломанный локоть и порванные связки не давали согнуть руку.

Я не могла подняться на ноги, они все время скользили. Оборотень услышал меня и стал подбираться, а я отползала, поскальзывалась, а потом попыталась перекатиться. Он, тяжело дыша, бросился в снег лицом вниз, пытаясь утолить боль от химических ожогов. Раскопал снег, как собака, навалил его на голову и горстями прижал к шее. Убийца протянул ко мне руку, покрытую спутанными волосами. Я не понимала по-французски, но догадывалась, что он просит меня о помощи.

Оборотень плакал. Дрожал от холода, потому что был без рубашки. Его ногти были грязными и обгрызенными, он носил рабочие ботинки и брюки, вероятно, оставшиеся после путешествия на корабле. Он корчился и кричал, и мне стало почти жалко его. Но я к нему не приближалась.

Моя сломанная рука распухла и пульсировала тупой болью, и я не услышала, как подъехала машина. Потом вдруг увидела, как, поскальзываясь и несколько раз чуть не упав, ко мне бежит Люси, на ходу передергивая затвор "глока", который она так любила. Она упала на колени рядом со мной и прицелилась, направив стальное дуло в голову Оборотня.

– Люси, не надо!.. – приказала я, пытаясь подняться на колени.

Она тяжело дышала, держа палец на спусковом крючке.

– Ты, проклятый сукин сын! – воскликнула она. – Ублюдочный кусок дерьма!

А он продолжал стонать и вытирать глаза снегом.

– Не надо, Люси! – закричала я, в то время как она увереннее перехватила пистолет.

– Я избавлю тебя от мучений, вонючий выродок!

Я ползла к ней, а вокруг вдруг послышались голоса и захлопали дверцы автомобилей.

– Люси! – орала я. – Нет! Ради Бога, не надо!

Было похоже, она не слышит ни меня, ни всего, что происходит вокруг. Она находилась в собственном мире ненависти и гнева. Она сглотнула комок, а Оборотень корчился от боли, прижимая руки к глазам.

– Не двигайся! – закричала ему Люси.

– Люси, опусти пистолет.

Он не мог перестать двигаться, но она застыла, а потом чуть дрогнула.

– Люси, не нужно этого делать, – повторила я. – Прошу тебя. Опусти пистолет.

Она не слушалась. Не ответила и даже не посмотрела на меня.

Вокруг я видела людей в темных спецкостюмах, опущенные винтовки и пистолеты.

– Люси, положи пистолет на землю, – услышала я голос Марино.

Она не двигалась. Пистолет трясся в ее руке. Несчастный человек, которого все звали Оборотнем, задыхался и стонал. Он был в нескольких дюймах от меня, а я была в нескольких дюймах от Люси.

– Послушай, Люси, посмотри на меня, – сказала я. – Посмотри на меня!

Она искоса глянула на меня, и по ее щеке скользнула слеза.

– Хватит убийств, – проговорила я. – Прошу тебя. Не нужно больше. Это нечестная перестрелка, Люси. Это не самооборона. Тебя ждет в машине Джо. Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого. Мы все любим тебя.

Она сглотнула. Я осторожно протянула руку.

– Дай мне пистолет. Пожалуйста. Я люблю тебя. Отдай пистолет.

Она опустила его, затем бросила в снег, где сталь засияла серебром. Люси осталась, где была, с опущенной головой, потом рядом с ней оказался Марино, говоря что-то, на чем я не могла сконцентрироваться, так как локоть пульсировал тупой болью. Чьи-то сильные руки подняли меня на ноги.

– Успокойся, – мягко произнес Телли.

Он притянул меня к себе, и я, подняв голову, заглянула ему в лицо. Он выглядел совсем по-другому в спецкостюме БАТ. Я даже не была уверена, что вижу его. Все случившееся казалось сбывшейся мечтой и кошмарным сном. Этого просто не могло произойти. Не было Оборотня, Люси никого не убивала, Бентон не умер. Я почти теряла сознание, но меня крепко держал Телли.

– Тебе нужно в больницу, Кей. Держу пари, ты знаешь лучшие в округе, – сказал он.

– Надо вытащить Джо из машины. Она, наверное, замерзла. Она не может ходить, – пробормотала я.

Губы онемели. Я едва могла говорить.

– С ней все хорошо. Мы обо всем позаботились.

Ноги показались деревянными, когда он вел меня к дому. Движения Телли были свободными, словно ему не мешали ни снег, ни гололед.