Том Клэнси - Зеркальное отражение

– Сомневаюсь, – сказал госсекретарь Линкольн. – Жанин хочет с Западом дружить, а не воевать.

– Можно ли быть в этом абсолютно уверенными? – спросил Беркоу. – Один раз мы уже обожглись на Борисе Ельцине.

– Жанину обострение отношений не нужно, – решительно произнес Линкольн. – Он последовательно выступает за сокращение военных расходов. К тому же Жанин и "Грозная" – заклятые враги.

– А что насчет Догина? – спросил президент. – Возможно ли, что это его рук дело?

– Он гораздо более вероятный кандидат, – согласился Роджерс. – Это Догин заплатил за тот центр в Петербурге, который, скорее всего, подчиняется лично ему.

– Есть какая-либо возможность переговорить обо всем с Жаниным? – спросила Тоби Грумет.

– Я бы не стал рисковать, – сказал Роджерс. – Даже если сам он не имеет к случившемуся никакого отношения, высока вероятность, что в его ближайшем окружении есть предатель.

– Итак, что вы предлагаете, Майк? – язвительно произнес Беркоу. – У меня складывается впечатление, что всего один взрыв мастерски вывел Соединенные Штаты из игры. Господи, помнится, в былые времена подобные события гальванизировали нацию, заставляя нас вступить в войну.

Роджерс сказал:

– Стив, эта бомба нас не остановила. Наоборот, в стратегическом плане она, возможно, даже нам помогла.

– Это еще чем? – удивился Беркоу.

– Те, кто за этим стоит, теперь, вероятно, успокоятся и решат, что можно не присматривать за нами внимательно, – объяснил Роджерс. – То же самое думали Советы про Гитлера, подписав Пакт о ненападении.

– Они ошиблись, – сказал Линкольн. – Германия все равно напала на них.

– Вот именно, – подтвердил Роджерс. Он повернулся к Лоуренсу: – Господин президент, предлагаю сделать то же самое. Разрешите мне направить в Санкт-Петербург тактическую группу "Бомбардир". Как и было обещано, мы ничего не станем предпринимать в Восточной Европе. Больше того, мы полностью устранимся из происходящего, и старушка Европа вздрогнет от страха.

– Определенно это соответствует нынешним настроениям американского народа, – сказал Линкольн.

– А тем временем, – продолжал Роджерс, – "Бомбардир" разберется с этими людьми, начиная с "головного мозга" и дальше по цепочке.

Президент Лоуренс поочередно вгляделся в лица присутствующих. Роджерс почувствовал, как меняется общее настроение в Овальном кабинете.

– Мне это нравится, – наконец нарушил молчание Беркоу. – Очень нравится.

Президент подошел вплотную к Роджерсу.

– Так сделайте же это, – сказал он. – Принесите мне голову Большого страшного волка.

Воскресенье, 20.00, Лос-Анджелес

Поль Худ сидел в шезлонге на берегу открытого бассейна гостиницы. Рядом на столике лежали пейджер и сотовый телефон, а панама была низко надвинута на лицо, чтобы его никто не узнал. Сейчас бывший мэр Лос-Анджелеса был не в том настроении, чтобы пережевывать прошлое со своими бывшими избирателями. Если бы не подозрительное отсутствие загара, Худа, наверное, можно было бы принять за независимого кинопродюсера, полностью погруженного в себя.

Однако на самом деле, даже несмотря на то что Шарон с детьми резвились всего в нескольких ярдах от него, в глубокой части бассейна, Поль Худ ощущал себя совершенно одиноким. Настроив приемник на частоту круглосуточного канала новостей, он ждал обращения президента к нации. Ему уже давно не приходилось следить за развитием критической ситуации в качестве частного лица, а не государственного деятеля, и он был совсем не рад этому. Худу не нравилось ощущение беспомощности, не нравилось, что он не имеет возможности поделиться своим горем со средствами массовой информации, с другими представителями власти. Ему хотелось внести свой вклад в исцеление ран, в общую ярость, в возмездие.

А он сейчас был простым обывателем, который сидел в шезлонге и, как все, ждал свежих новостей.

Нет, понимал Худ, не совсем как все. Он ждал звонка Майка Роджерса. Хотя линия связи и незащищенная, Роджерс обязательно найдет способ сказать что-то существенное. Если, конечно, у него будет что-то существенное.

Ожидая звонка, Худ мысленно все время возвращался к взрыву. Целью не обязательно должен был стать тоннель. С таким же успехом это мог быть вестибюль вот этой самой гостиницы, заселенной туристами и бизнесменами из Азии, деятелями кинематографа из Италии, Испании, Южной Америки и даже из России. Если их запугать, заставить уехать прочь, это нанесет ощутимый удар по местной экономике, начиная от агентств проката машин и до ресторанов. Еще будучи мэром Лос-Анджелеса, Худ принимал участие в нескольких семинарах, посвященных проблемам терроризма. Хотя террористами движут разные цели и у каждого свои методы борьбы, одно является общим для всех. Они наносят удар в том месте, которым пользуется большое количество народа, будь то армейский командный центр, крупный транспортный узел или административное здание. Вот как им удается усадить правительство за стол переговоров, несмотря на то что общественность решительно заверяют в обратном.

Также Худ вспоминал Боба Герберта, потерявшего при террористическом акте жену и обе ноги. Невозможно представить, какой шрам оставило это у него на сердце.

Молодой официант с крашеными белесыми волосами приблизился к Худу и спросил, не желает ли он что-нибудь выпить. Худ заказал стакан содовой. Вернувшись, официант долго смотрел на него.

– Вы ведь – это он, не так ли?

Худ снял наушники.

– Прошу прощения?

– Вы – мэр Худ.

– Да, – улыбнувшись, кивнул он.

– Клево, – обрадовался парень. – Вчера я обслуживал дочь знаменитого киноактера Бориса Карлоффа. – Он поставил стакан на шатающийся металлический столик. – Невозможно поверить про Нью-Йорк, правда? О таких вещах не хочется думать, однако они не выходят из головы.

– Это точно, – согласился Худ.

Наливая в стакан искрящийся напиток, официант склонился к нему.

– Вам это понравится. А может быть, не понравится. Я слышал, как наш управляющий мистер Мозура говорил начальнику службы безопасности, что страховая компания требует от нас, чтобы мы ежедневно проводили учения по эвакуации при чрезвычайном происшествии, как это делается на круизных лайнерах. На тот случай, чтобы, если нас взорвут, никто не подавал на руководство гостиницы в суд.

– Надо беречь гостей и доходы, – заметил Худ.

– Это вы точно подметили, – согласился официант.

Подписав чек, Худ поблагодарил официанта. В этот момент защебетал его сотовый телефон. Он тотчас же ответил на вызов.

– Как там у вас, Майк? – спросил Худ. Взяв телефон, он направился в тенистый уголок, где никого не было.

– Хреново, – ответил Роджерс. – Меня переполняют ужас и злость.