Десмонд Бэгли - Оползень

– Хорошо, – сказал я. – Теперь пошел назад.

Я поднял ружье и безжалостно погнал Новака по тропе, не давая ему ни малейшей передышки, так что, когда мы присоединились к другим, он изрядно запыхался, чего я, собственно, и хотел. Бэнкс уже очнулся и, когда увидел Новака, открыл рот, чтобы заорать. Но затем в поле зрения его очутился я с направленным на него ружьем, и он закрыл рот, клацнув челюстью. Парень со сломанной ногой был еще без сознания. Я обратился к Новаку:

– Брось Скотти туда вниз.

Новак метнул на меня зверский взгляд, но сделал, как я сказал. Правда, он свалил Скотти довольно неаккуратно, и тот имел все основания быть в претензии, но, как я полагал, вина все равно будет возложена на меня.

Я сказал:

– Теперь сам спускайся, только не торопись.

Когда он оказался ниже тропы, я велел ему идти вниз, не оборачиваясь. За ним слез и я. Услышав это, Новак дернулся и обернулся, но, увидев, что я продолжаю держать его на мушке, затих.

– Так, – сказал я. – Теперь сними у Скотти ремень и свяжи его. Привяжи его руки к ногам. Но сначала вынь свой ремень.

Он расстегнул ремень и вынул его из штанов. В какой-то момент мне показалось, что он хотел бросить его в меня, но под дулом, направленным ему в живот, передумал.

– Теперь спусти штаны, – приказал я ему.

Он крепко выругался, но снова подчинился. Человек со спущенными штанами обычно не способен к решительным действиям, это слишком неудобно – проверено на опыте теми, кого заставали с чужими женами. Но Новак, надо сказать, был парень не из таких.

Он заканчивал связывать Скотти и вдруг бросился мне в ноги, пытаясь свалить меня. Но он не знал, что как раз в это время я приноравливался к тому, чтобы ударить его сзади. Подбородком он налетел на опустившийся вниз приклад, и это вырубило его.

Я проверил, как Новак связал Скотти, и увидел, что он, конечно, схалтурил. Я связал его как следует, затем быстро сделал то же самое и с Новаком. Времени до прибытия вертолета оставалось совсем мало. Взяв одно из ружей, я размозжил его приклад о скалу, а патроны забрал. Вдруг мне пришла мысль обшарить карманы Новака. Я нашел в одном из них свинчатку – короткую, но тяжелую, обшитую кожей дубинку с петлей для кисти. Теперь, если мне и дальше придется бить по черепам, я смогу это делать, пользуясь инструментом, специально для этого предназначенным.

Я положил ее в карман, конфисковал у Скотти бинокль и взял второе ружье. Вдали уже слышался шум приближавшегося вертолета, несколько запаздывавшего сравнительно с моими расчетами.

Достав клочок бумаги, я нацарапал на нем несколько слов: "Кто хочет получить то же самое, пусть продолжает преследование. Бойд". Вложив эту записку в рот Новака, я стал уходить вверх по холму.

Отойдя на безопасное расстояние, я залег в кусты и приготовился наблюдать в бинокль сцену встречи двух групп. Вертолет сел вне пределов видимости. Вскоре на тропе появились четыре человека и тут же наткнулись на мой маленький квартет. Я видел, как они замахали руками, а один побежал назад к вертолету. Слышать я ничего не мог, но догадывался, какие слова вылетали из их уст.

Новака приподняли, и он сидел, держась рукой за челюсть. Кажется, он не мог толком ничего сказать. Он выплюнул изо рта бумагу, и кто-то прочел ее. Ее пустили по кругу, и я заметил, как один из них нервно оглянулся через плечо. Проверив оружие, они поняли, что у меня теперь есть ружье.

После длительного обмена мнениями они соорудили носилки и унесли парня со сломанной ногой на прогалину. Никто не вернулся вновь, и винить их в этом было нечего. Я расправился в течение получаса с четырьмя из них, и это подействовало им на нервы. Никто не жаждал броситься в лес, чтобы получить там такой же прием. Или хуже.

Я не был склонен надуваться от гордости, как лягушка, из-за того, что я сотворил. Это была операция, основанная не только на искусстве, но и на удаче, и повторить ее было бы, вероятно, невозможно. Я не особенно падок на трескучие фразы вроде: "Он боролся за правое дело и потому победил". По-моему, чаще в этом мире побеждает всякая дрянь – возьмите Гитлера, к примеру. Но все же, как сказал Наполеон, моральный фактор относится к физическому как три к одному, и я это могу подтвердить на своем трудном опыте. Если вы в состоянии ошеломить своих врагов, вывести их из равновесия, расчленить их, то у вас есть шанс на победу.

Я отложил бинокль в сторону и взял ружье. Мне хотелось посмотреть, во что превратился бы живот Новака, если б я нажал спусковой крючок. Когда я достал из двух стволов патроны, кровь застыла у меня в жилах. Они были гораздо опаснее, чем заряд на крупного зверя. Это была даже не дробь, а жаканы – самодельные рифленые пули, неровные куски свинца. Когда такая штука попадает в тело, получается дыра, в которую можно засунуть оба кулака. Если б я нажал-таки на крючок, потроха Новака разлетелись бы по всей долине Кинокси. Не удивительно, что он бросил винтовку.

Я с отвращением отбросил эти патроны в сторону и, покопавшись в своей добыче, нашел более подходящие для моих целей. Если выстрелить ими с не слишком близкого расстояния, можно поразить человека, но вряд ли убьешь его. Это было то, что нужно. Я вовсе не хотел, чтобы каким-нибудь мрачным утром надо мной закачалась веревочная петля.

Оглядев еще раз расстилавшийся передо мною безлюдный пейзаж, я встал и двинулся вверх по долине.

В течение двух дней я петлял по северной части долины Кинокси. Говард Маттерсон, должно быть, побеседовал со своими ребятами и вернул им некоторую уверенность. Они вновь приступили к охоте за мной, но, как я заметил, теперь передвигались группами, не меньше, чем в шесть человек. Я играл с ними в прятки, стремясь по возможности уходить к востоку, и они так ни разу меня и не увидели. Если в одиночку еще можно остаться в лесу незамеченным, то команде из шести человек это не удается, а они только вместе и ходили. Новак, конечно, рассказал им о том, что произошло, и предупредил, чтобы они не разделялись.

Я соорудил за два дня еще полдюжины ловушек, но сработала только одна, в результате чего кого-то со сломанной рукой увезли на вертолете. Однажды я услышал перестрелку и не мог понять, что произошло. Вообще-то, когда по лесу бродит множество вооруженных людей, часто случается, что один из них когда-нибудь да нажмет спусковой крючок в самое неподходящее время, но это не объясняет сильной ответной стрельбы. Впоследствии я узнал, что в кого-то действительно стреляли по ошибке, он ответил, и тогда стали стрелять и другие. Парня увезли с огнестрельными ранами. Ему, бедняге, сильно не повезло.

Запас пищи у меня подходил к концу, и я задумался о его пополнении. В лагерь лесорубов идти было опасно. Маттерсон наверняка прочно закрыл его для меня. Оставался один выход: пробираться к дому Клэр. Я знал, что там смогу запастись продуктами, и надеялся увидеть ее. Кроме того, нужно было как-то связаться с Гиббонсом. Я знал, что он не одобрит охоту на человека в пределах его участка, и ему придется что-то быстро предпринять. В любом случае мне нужно было узнать, что произошло с Клэр.