Десмонд Бэгли - Оползень

И все же нам удалось выбраться из опасной зоны. По мере того, как мы приближались к краю оползня, колебания земли уменьшались, и наконец у меня была возможность сбросить Новака на твердую почву и судорожно перевести дыхание. Неподалеку я увидел лежащего Бурке, руки которого двигались, словно он хотел загрести под себя всю землю. Он пронзительно кричал.

Со времени падения первого дерева до того момента, когда мы очутились в безопасности, прошло, вероятно, не больше минуты, одной долгой минуты, понадобившейся нам, чтобы пробежать целых пятьдесят ярдов. Это, конечно, не было рекордом, но я сомневаюсь, что какой-нибудь чемпион спринта мог бы его улучшить.

Я хотел помочь Новаку и Бурке, но что-то, скорее всего профессиональный интерес, заставило меня задержать внимание на самой катастрофе. Я увидел, что вся земля вокруг ущелья двигается вниз с возрастающей скоростью. Фронт оползня оказался уже почти у турбинного корпуса. Из потока вылетали, как спички, целые деревья, громадные валуны бились друг о друга с громоподобным грохотом. И вот фронт потока ударил в турбинный корпус, стены его рухнули, и все строение, как бы сложившись и превратившись в плоскость, исчезло под рекой плывущей почвы. Она двинулась дальше на юг, и мне казалось, что этому теперь не будет конца. Повсюду виднелись фонтаны выжимаемой из глины воды, а подошвами ног я чувствовал вибрацию миллионов тонн потревоженной земли.

Но конец все-таки наступил. Стало тихо, если не считать отдельных, возникавших то тут, то там шумов, свидетельствовавших о том, что давление внизу постепенно выравнивается, напряжение спадает. Не прошло и двух минут после взрыва пней, а оползень приобрел громадные очертания, две тысячи футов в длину и пятьсот футов от одного склона до другого. Повсюду стояли озера мутной воды. Глина отдала всю свою жидкость, и опасность нового оползня стала теперь невелика.

Я посмотрел вниз, на то место, где был генераторный зал, и увидел там лишь голое пространство взрытой земли. Оползень уничтожил его и, пройдя ниже, перекрыл дорогу на Форт-Фаррелл. Группа машин, которая стояла на дороге, тоже исчезла, а из-под языка оползня вырвался поток воды, который быстро пробил себе русло в мягкой почве и побежал на слияние с Кинокси. Никакого другого движения внизу не наблюдалось, и меня пронзила мысль о том, что Клэр погибла.

Новак, шатаясь, встал на ноги и покрутил головой, словно стараясь вернуть на место мозги.

– Как же, черт возьми... – зарычал он, потом с удивлением посмотрел на меня и начал еще раз, более спокойно: – Как же, черт возьми, нам удалось спастись от всего этого? – Он махнул рукой в сторону оползня.

– Удача и крепкие ноги, – ответил я.

Бурке все еще продолжал цепляться за землю и кричать. Новак повернулся к нему.

– Ради Бога, заткнись, – рявкнул он. – Ты же спасся. – Но Бурке не обратил внимания на его слова.

Выше на дороге стукнула дверь машины, и появился полицейский, глядевший в нашу сторону с таким выражением лица, словно не верил своим глазам.

– Что случилось? – спросил он.

– Мы рванули слишком много аммонала, – прокричал Новак с насмешкой. Он подошел к Бурке и стукнул его по голове. Вопли неожиданно прекратились, но тот продолжал всхлипывать.

Полицейский спустился к нам.

– Вы откуда? – спросил я его.

– Мы едем сверху из долины Кинокси, – ответил он. – Я везу арестованного в Форт-Фаррелл.

– Говарда Маттерсона?

Он кивнул. Я сказал ему:

– Держите покрепче этого негодяя. Езжайте скорее вниз, найдите там капитана Краппера, если он жив. – Я увидел еще одного полицейского на дороге. – Сколько вас всего?

– Нас четверо, плюс Маттерсон.

– Вы, наверное, будете нужны на спасательных работах, так что не задерживайтесь.

Полицейский посмотрел на Новака, поддерживавшего Бурке.

– Ну, вы тут справитесь?

Меня подмывало поехать с ними вниз, но Бурке сам двигаться был не в состоянии, а Новак не мог нести его в одиночку.

– Справимся, – сказал я.

Он повернулся, и в этот момент раздался какой-то стон, словно от страшной боли. Сначала я решил, что это застонал Бурке, но звук повторился, на этот раз сильнее, и прокатился по долине.

Это стонала плотина под напором воды, и я понял, что это означает.

– Боже мой! – прошептал я.

Новак подхватил Бурке и начал карабкаться с ним по склону. Полицейский тоже бросился вверх, словно за ним гнались черти. Я подбежал к Новаку, чтобы помочь ему.

– Отойди, – прохрипел Новак, – не глупи, ты все равно не сможешь помочь.

В самом деле, двое не смогут тащить человека вверх по склону быстрее, чем один, так что я просто держался за Новаком, чтобы помочь ему, если он оступится. Шум со стороны плотины усиливался, появились странные потрескивания, похожие на взрывы. Я оглянулся через плечо и увидел нечто невероятное: вода била из-под плотины фонтаном высотой в сто футов, и водяная пыль от него ложилась на мое лицо.

– Она подается! – закричал я и, обхватив одной рукой ствол дерева, другой схватил Новака за пояс.

Послышался громкий хруст, и на поверхности плотины появилась трещина, зигзагом прочертившая ее сверху донизу. Плывучая глина ушла из-под плотины, и воды озера Маттерсона вымывали ее опору, не оставляя ничего, что держало бы огромный вес.

Еще одна трещина появилась в плотине, и затем все массивное сооружение стало подаваться под колоссальным напором плотной стены воды. Большой кусок железобетона, весивший никак не меньше пятисот тонн, был вырван из тела плотины, подброшен в воздух и, кувыркаясь, грохнулся в море грязи внизу. Секунду спустя через него уже перекатывался вал, несшийся из озера.

И рядом были мы.

Мы не успели пройти вверх по склону еще хоть несколько шагов, и поток, быстро поднимаясь, накрыл нас. Я набрал в легкие воздуха, чтобы не захлебнуться, но, когда вода сбила с ног Новака, я почувствовал, что меня может разорвать пополам. Одной рукой я, схватив Новака за ремень, держал вес двух человек, и мне казалось, что руку вот-вот оторвет, а другой, до боли напрягая мускулы, держался за дерево. Когда я наконец смог глотнуть воздуха, легкие мои готовы были разорваться.

Первый большой вал заполнил долину от края до края слоем воды глубиной в сто футов, но он быстро прошел, устремившись на юг. Мне стало легче – это полицейский взял на себя Новака. Тот мотал головой и задыхался.

– Я не мог ничего поделать, – с отчаянием воскликнул он. – Я не мог его больше держать.

Бурке не было видно.

Внизу текла только что образовавшаяся новая река. Это был теперь немного успокоившийся, но неумолимый поток, в триста футов шириной и пятьдесят глубиной, несший многие миллионы галлонов воды. Теперь он постепенно, час за часом, будет убывать, пока не исчезнет с лица земли озеро Маттерсона и не побежит опять ручей, именуемый рекой Кинокси, который вытекал из этой долины в течение последних пятнадцати тысяч лет.