Сергей Милушкин - Майнеры

– Ничем не хуже. Это примерно, как уазик ничем не хуже танка Т-90. И тот и тот ездит. Уазик, я подозреваю, даже более комфортабельный.

– Так вы придете?

– Во сколько матч?

– В четыре дня на школьном стадионе. Много кто обещал прийти.

– Да? Например, Савельева?

Скоков вспыхнул. Даже в темноте его лицо покраснело, он поспешил отвернуться. Неужели Ларин такой наблюдательный или же это он своим поведением так себя выдает? Если заметил Ларин, значит, и все остальные в классе.

– Может, и Савельева. А что тут такого?

– Я только за, хорошая девочка. Похоже, единственная в параллельном классе, кто не курит. Не знаю, как тебе удалось ее зацепить, но… конкуренты у тебя серьезные. Слишком серьез…

Вдруг где-то внизу, на первом этаже школы, что-то лопнуло, звук был похож на взорвавшуюся лампочку, тотчас гудение прекратилось, экран учительского компьютера погас.

– Черт, – выругался Ларин.

– Что такое?

– Электричество отрубилось! Быстрее закрывай окна, держи ключ, закройся изнутри и сиди тут.

– Это еще зачем?

– Если электричество вырубилось во всей школе, сейчас приедет охрана проверить, все ли нормально. У них срабатывает сигнализация. А я пойду проверю пробки.

Скоков быстро закрыл окна.

– Нет, я один тут не буду сидеть, пойдемте вместе.

Ларин посмотрел на него.

– Ладно, идем.

Они спустились на первый этаж. Прошли в левый рукав школы, туда, где за поворотом вестибюля был вход в подвал. Ларин открыл его ключом, который так и лежал в кармане пиджака после того, как он нацепил на счетчик магниты.

«Если они будут и дальше выбивать, придется соединить напрямую», – подумал он, подсвечивая телефоном. С пробками, которые ровными рядами располагались над счетчиком, было все нормально. По крайней мере с виду.

– А, черт! – вскрикнул он. – С утра же Комарова предупреждала физика в учительской, чтобы опыты с оборудованием не ставил, могут быть перебои в электричестве, она сказала, если по его вине хоть что-то сгорит, будет покупать из собственного кармана. Как я мог забыть?

Входная дверь затряслась от сильного стука. Глухой пружинистый звук разносился по всему объему пустой школы, приобретая устрашающие оттенки.

Скоков инстинктивно шагнул вглубь темноты.

– Стой там и не высовывайся. А еще лучше – спустись пока в подвал.

– Ага, а вдруг там крысы? Сами туда спускайтесь.

Стук повторился. Кажется, он стал сильнее и злее.

– Открывай, полиция! – услышали они голос, не предвещавший ничего хорошего.

– Ладно, – прошептал Скоков, – я лучше спущусь.

Ларин вышел из технического помещения и побежал по коридору.

Ключ лязгнул в замке, дверь открылась, в лицо ему тут же ударил ослепительный свет фонаря, отчего Ларин зажмурился, инстинктивно вскинув руку.

– Руки, – скомандовал невидимый голос. – Не дергайся. Ты кто?

– Сторож, – сказал Ларин.

– Сторож? Документы есть?

Ларин кивнул.

– Давай, че стоишь?

Ларин опустил руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда паспорт, протянул его прямо перед собой.

– Один тут?

– Да.

Ларин подумал, что Скокову вполне может прийти мысль подойти сейчас сзади, чтобы высказать умную мысль.

– Сигналка сработала, в курсе?

– Да, у нас объявление было утром, ожидаются перебои с электричеством.

– Понятно.

Полицейский вернул ему паспорт, перевел луч фонаря чуть вбок, вглубь темного фойе. Позади первого сотрудника Ларин увидел второго, с автоматом и собакой, овчарка внимательно смотрела на Ларина, будто что-то подозревала.

– Ну-ка отойди, – полицейский слегка отстранил его дубинкой, а сам прошел внутрь, водя фонарем по стенам школы. Ларин отступил и встал возле двери.

«Сиди тихо, Скоков, – умолял он мысленно. – И выруби телефон с надоедливой мелодией. Сиди тихо как мышь в морге!»

Собака, протрусив внутрь, пошевелила черным матовым носом, остановилась посреди высокого холла, огляделась. Пару раз она с шумом втянула ноздрями школьный воздух, повернула голову в ту сторону, где сидел за углом Скоков.

И потом она… один раз гавкнула.

«Капец, – подумал Ларин. – Приплыли».

Он прекрасно знал возможности хорошо натасканной овчарки: при желании она могла найти купюру в сотню баксов по запаху даже через неделю после того, как ее спрятали. По крайней мере так делала Гресси. Виктор, рассказывая об этом, постоянно давился со смеху, потом звал овчарку, и та демонстрировала, повизгивая от нетерпения, как все происходит воочию.

– Что там? – спросил полицейский, направив дубинку в сторону подвала.

– Ничего. Кабинеты.

– А может, что-то есть? Гапон, посмотри за ним, я схожу, проверю.

– Стой смирно, не дергайся, – скомандовал сзади сотрудник, которого назвали Гапоном.

– Гром, пойдем посмотрим, – позвал собаку первый.

У Скокова похолодело внутри. Ничего страшного они пока не сделали, но полиции только дай повод.

Полицейский шел по длинному темному коридору, освещая пространство вокруг себя широким лучом. Он подходил к каждой двери и дергал за ручку. Одну за одной. Гром мягко ступал рядом, посматривая на человека. Они никуда не спешили. Куда им спешить?

– Что, попался? – сказал полицейский сзади. – Очко жим-жим? Скажи сразу, что скрываешь, все равно найдем. Чистосердечное признание облегчает понимание. – Он заржал. Его дребезжащий смех – наглый, самоуверенный, разнесся по закоулкам школы.

Ларин молчал. «Какое глупое начало», – подумал он. Если Скокова найдут, его, конечно, изобьют, а Ларину придется отказаться от работы по ночам. И вообще от работы в школе – его ждет неминуемое увольнение. Приводить посторонних лиц во время дежурства категорически запрещалось, это считалось еще худшим прегрешением, чем пьянство.

– Никого там нет, – сказал Ларин. – Зря теряете время.

Полицейский хмыкнул.

– Это мы сами решим, зря или не зря, понятно те…

Оглушительный лай не дал ему договорить. Темнота в той стороне, куда направились полицейский с собакой, зашевелилась, фонарь погас, потом загорелся снова, его луч дернулся и задвигался, выискивая цель. Собака бежала прямо на них, при этом она лаяла так громко, что сводчатый потолок, казалось, содрогался от этого лязгающего звука, эхо, усиленное в сто раз, било по ушам наотмашь. Черная тень скользила вдоль коридора – едва заметная, с сумасшедшей скоростью она неслась прямо к центральному холлу.

Позади бежал первый полицейский, он орал что-то хриплым голосом, но разобрать его тираду не представлялось возможным. Выскочив в холл, мелкая проворная тень заложила крутой вираж и, увидев открытую дверь, рванулась наружу.

– Стоять! Стоять, Гром! – орал полицейский, добавляя к этому слова, которые пес, вероятно, знал так же хорошо, как и служебные команды. Потому что возле двери он резко остановился.