Марина Серова - Твоими молитвами

— Не знала, что здесь столько людей, — призналась я.

— А ты думала! — важно заметил Ваня. — Ты хоть кого-нибудь запомнила?

— Из тех, с кем ты обнимался при встрече? Как тебе сказать…

— Это был жест вежливости, — объяснил курьер. — Тебе не обязательно их запоминать. Потом присмотришься. Память — дело такое. Ее тренировать нужно.

Иван решил, что разносить почту мы будем сверху вниз. Сказал, что так будет удобнее.

Раздав часть документов, я стала гораздо лучше ориентироваться на местности. И решила, что теперь можно поболтать и с Ваней.

— Обычно этим, наверное, занимается Алина? — ненавязчиво спросила я. — Я про документы.

— Или я, — с готовностью ответил Иван, — но тебя, наверное, отправили потому, что ты ничего здесь не знаешь. Отличный способ познакомиться с людьми и показать себя. Дай-ка конвертик. Отлично. Нам в этот кабинет.

Пачка конвертов становилась все тоньше, и мы уже не так спешили.

— Расскажи мне про порядки в вашем отделе, — попросила я.

Вопрос Ваню удивил:

— О чем ты?

— Я про традиции. Вот я сегодня пригласила всех на сейшн и только потом подумала, что, может, это у вас не принято.

— Принято, — засмеялся Ваня. — Иначе бы все отказались. Даже Олежка Петрович.

В этот момент нас с Ваней разнесло в разные стороны: спешащие навстречу девушки шли, рассматривая что-то на экране телефона, и вообще не смотрели по сторонам. Нам пришлось уступить им дорогу.

— Вот молодежь пошла, — пробормотал Иван, снова оказавшись рядом со мной. — Я в их годы из-за компьютера не вылезал.

— Кажется, они заняты тем же. И ты, думаю, не намного старше.

— Старше. Лет на пять точно. И я действительно не проводил столько времени в мобильном телефоне. У меня были другие приоритеты: я играл в компьютерные игры, а это, доложу я тебе, самый настоящий труд.

— Уж прямо и труд.

Ваня стал загибать пальцы.

— Мозг трудится? Трудится. Этого ведь не видно, но вдумайся вот во что. Соединить в один ряд шарики одинакового цвета, чтобы получить дополнительные очки, — это же и логика, и выстраивание стратегии, и даже прокачка памяти! Мышечной в том числе, а иначе не на те кнопки нажать можно, а это уже проигрыш. Не забываем про желание побеждать и умение работать в команде. Тестирование новинок заставляет углубляться в технологии и узнавать много нового. Игры ругают зря, — заключил он. — Они прекрасны. Это как тренажерный зал для ума, который находится у тебя дома.

Последние документы были отданы, и мы с Ваней решили, что пора возвращаться в родную обитель.

На обратном пути я напомнила ему об Олеге Петровиче:

— Ты удивился его согласию пойти и отметить мой выход на работу?

— Олень неповоротлив, — сказал Ваня. — Ленив даже. Я не сталкивался с ним близко, но мы же работаем на расстоянии метра друг от друга. Что-то попросту трудно не заметить.

— Ленив? Неповоротлив? — не поняла я.

— Знаешь, я не хочу обсуждать человека за его спиной, — помедлив, сообщил курьер. — Неповоротлив он именно в физическом плане. У него что-то со спиной. То ли травма, то ли врожденное. С его слов, ему запрещено поднимать и перемещать тяжелые предметы. Поэтому, если у Оленя заканчивается писчая бумага, то Ваня идет в подсобку и приносит Оленю коробку с бумагой. А если он желает передвинуть свой стол на пять сантиметров к югу, то это делаю я, а он мной командует.

— Ваня просто умничка, — улыбнулась я. — Насчет неповоротливости все понятно. А в чем он ленив?

— Я хотел сказать, что безынициативен, если дело касается работы, — исправился Ваня. — Но упорства ему не занимать. Особенно в делах амурных.

Образ Олега Петровича получился многослойным.

Расспрашивать Ваню о других я тут же передумала. Иначе он точно бы решил, что я через свои вопросы подкрадываюсь к каждому коллеге. И это — на второй день работы.

Однако Ване, видимо, чем-то пришлись по душе подобные разговоры. Только вот теперь вопросы стал задавать он:

— А в каких конторах ты успела поработать?

— Во всяких.

— Например?

— В подобных вашей.

— И везде занималась бумажной работой?

— Да, именно так.

— Скукотища, наверное.

— Да не сказала бы.

Отвечать нужно было быстро и пространно, чтобы впоследствии, разговаривая с кем-то, я ответила бы точно так же. То есть ничего конкретного.

— Неловко вышло с Анной Григорьевной, — призналась я. — Я понимаю, почему она отказалась, только жаль, что мне это сразу не пришло в голову.

Улыбка вмиг слетела с Ваниного лица.

— О неловкости я бы на твоем месте задумываться не стал, — изрек он. — Жизнь продолжается.

— И все же, — упорствовала я, надеясь на то, что он расскажет мне что-то о том страшном дне, когда Марина покончила с собой.

Рассказ Алины был коротким и сбивчивым. Оно и понятно, вспоминать о таком ей было трудно и даже больно. Ваня тоже был непосредственным свидетелем тех событий. Но расспрашивать его нужно было очень аккуратно.

— Вы дружили? — осторожно спросила я.

— Хорошо ли я знал Маринку? — усмехнулся Ваня. — Знал, конечно. А вот насколько хорошо…

— А сколько времени вы работали вместе?

— Примерно полтора года, — прикинул Ваня. — Пришли почти одновременно. Не сильно-то мы и дружили. Обязанности разные. Породниться не удалось. Ты знаешь, я был готов к тому, что ты о ней спросишь. Пока мы не вернулись, ответь, пожалуйста, на простой вопрос: зачем тебе это?

— Хочу знать, как себя вести, — ответила я. — Андрей Максимович рассказал мне о том, что случилось с Мариной, но я не стала заострять на этом внимание. Но вышло так, что уже второй день то тут, то там что-то о ней напоминает. То в разговоре мелькнет ее имя, то подпись на документах. Ее мать сидит в двух метрах от меня. Я не знаю, что можно, а что нельзя.

— На каких документах ты увидела ее подпись? — не понял Ваня.

— Те самые отчеты, которыми я занимаюсь. Под каждым стоит имя исполнителя.

— Она никогда не занималась отчетами, — ответил на это Ваня.

— Наверное, она их просто печатала?

— Это больше похоже на правду. Незадолго до… в общем, ей старались не доверять серьезную работу. Она ошибалась или вообще могла забыть о ней.

Наконец мы добрались до нашей двери.

— Отчетами занималась ее мать, — тихо сказал Ваня. — Только она. Ее фамилию ты и увидела. Она бы Маринке не то что работу — даже чай заварить не позволила бы.

— Марина была настолько неумелой? — так же тихо спросила я.

— Нормальной она была, — подвел черту Ваня. — Намного нормальнее, чем ее мать.

Пивной бар «То Место» скорее походил на ресторанчик упрощенного типа, а в меню вопреки ожиданиям я нашла всего лишь два сорта пива.

Никаких чипсов, сухариков или соленой рыбки здесь не подавали, но присутствовал свой суши-бар, «кофейный островок» и настоящая каменная печь, в которой, по утверждению официанта, готовили пиццу для посетителей. Правда, ни запаха пиццы, ни самой печи в поле зрения не наблюдалось.