Марина Серова - День твоей смерти

— К Серафимовичу. Вы мне вчера назвали его адрес, и я решила съездить к нему, тем более это недалеко.

— И что же?

— Дома никого не оказалось.

— Я же говорила тебе, что он с женой и младшими детьми улетел в Израиль к старшему сыну. Старшая дочь Элина живет с мужем и детьми в Тарасове, но в другом месте.

— Я позволила себе заглянуть в почтовый ящик Серафимовича, замок там примитивный.

— Там было что-то интересное? — спросила Лизавета.

— Да, одно письмо очень уж напоминало то, что получили вы вчера. Оно было без сведений об отправителе. Если судить по штемпелю, письмо было отправлено тридцатого августа, то есть Дэн собирался вплотную заняться Серафимовичем сразу после того, как поквитается с Кострицыным, но вы предупредили Семена, и он очень оперативно покинул страну. По всей видимости, послание от Дэна пришло уже после того, как Серафимович уехал.

— Женя, не томи! Что было в этом письме? — не на шутку заинтересовалась Андреева.

— Сертификат на роут-джампинг.

— Это еще что такое? — уточнила Андреева.

— Роут-джампинг — это такой вид экстремального досуга, прыжок с моста на страховочном тросе, — пояснила я.

Лизавета сглотнула ком, подступивший к горлу, потом сказала:

— Вряд ли бы Семен на это решился. Он трус по натуре. Высоты точно боится. Не знаю, как он летает на самолете, думаю, если бы была возможность добраться до Израиля другим способом, кроме авиаперелета, он бы выбрал другой. Так выходит, я зря Сему предупредила? Он не использует сертификат по назначению, и тогда пострадает кто-то из его близких, Элина или ее дети… Что же я наделала? — Лизавета занялась самобичеванием. — Зачем же я его предупредила? Почему я с тобой не посоветовалась? Если с родственниками Семена что-то случится, то виновата буду я. Завтра прямо с утра поедем к Феликсу! Хотя ты, Женя, права, это не решит проблему. А что решит проблему? Женя, ты знаешь, как решить эту проблему?

— Срок действия сертификата истекает завтра. Так что до завтрашнего вечера Дэн ничего не станет предпринимать.

— Ты думаешь, он не знает, что Семен уехал?

— Трудно сказать, но одно я знаю точно — маньяки никогда не отступают от своего плана. У них, как правило, все действия продуманы до мелочей, для них каждая деталь имеет значение. Насколько я поняла, Дэн помешан на цифрах, особенно на одной дате. Он отправил письмо тридцатого августа, это число стоит на штемпеле. Кстати, во дворе дома Серафимовича, прямо напротив его окон, на заборе краской крупно написана та же дата. Возможно, Семен Исаакович видел эту надпись, но не придал ей особого значения, пока вы, Елизавета Константиновна, не пришли к нему в поликлинику и не сказали, что на вас открыта охота. Вам он назначил время заплыва — шестнадцать двенадцать. Именно в это время был зафиксирован взрыв. Так вот, цифры для него важны. Срок действия сертификата — десять дней, и он обязательно дождется, когда они истекут. Время еще есть.

— Женя, я не поняла, на что есть время? На то, чтобы созвониться с Семой и уговорить его вернуться в Тарасов, чтобы сигануть на тросе с моста?

— Наверное, это был бы самый оптимальный вариант, но, скорее всего, придется действовать как-то иначе.

— Как? — допытывалась Лизавета.

— Еще не знаю. Я пока думаю.

— Это я виновата, был бы Серафимович здесь, мы бы с тобой как-нибудь его уговорили пройти испытание. Но я так напугала Сему, что он решил спрятаться на Земле обетованной. И почему он всю родню с собой не взял? Хотя Дэн, этот сукин сын, наверняка нашел бы, кого взять в заложники… Например, его коллег. Знаешь, у Серафимовича медсестричка такая симпатичная… Женя, надо что-то делать.

— Давайте сначала поговорим с Татьяной, — сказала я.

Минут через десять мы уже парковались около дома, в котором жила школьная подруга Лизаветы, ставшая недавно вдовой.

— Я думала, ты приедешь одна, — сказала Кострицына, с опаской поглядывая на меня.

— Таня, я хочу тебя познакомить с Евгенией. Она в курсе всего.

— Я видела вас на похоронах вместе и подумала, что это твоя сноха.

— Таня, о чем ты! Я не в таких близких отношениях с Аленой, чтобы она всюду ходила со мной. Тем более моих сейчас нет в Тарасове. Женя — мой телохранитель. Мне сын нанимает бодигарда всякий раз, как уезжает из страны. Женя вчера спасла мне жизнь, на нее можно положиться, уверяю тебя.

— Ладно, проходите туда, — Татьяна указала рукой на комнату.

Мы с Лизаветой зашли в гостиную и расположились в креслах. Вдова принесла файл, села за стол, лицом к нам, промокнула платочком слезу и заговорила:

— Леша знал, что с ним что-то случится. Давно знал, как минимум год. В конце прошлого лета он вернулся домой сам не свой и сказал, что купил нам троим: мне, Свете и Павлику — горящие путевки в Таиланд. Мне сразу показалось это странным, мы всегда заранее и все вместе обсуждали, куда поехать отдыхать. В тот год как-то не сложилось с отпуском, мы ремонт затеяли, и вдруг эти путевки. Ладно, я — на пенсии, но у Светы — работа, у Павлика — школа. Да и без Леши мы прежде никуда не ездили. Он сказал, что путевок было только три, что они достались ему по смешной цене, отказываться от такого выгодного предложения было глупо. Ничего страшного, если внук пропустит неделю занятий. А дочь наверняка сможет со своей сменщицей договориться. Конечно, Света договорилась, она давно хотела слетать в Таиланд, и Павлик обрадовался. Но мне эта затея не понравилась. Я грешным делом подумала, что Леша завел себе молодую любовницу, вот и решил нас спровадить…

— Да ты с ума сошла! — напустилась на свою однокашницу Лизавета.

— А что я могла еще подумать, если он ни с того ни с сего принес эти путевки? И в этом году началось то же самое. Леша снова хотел нас втроем отправить на заграничный курорт, но Света недавно сменила работу, и ей отпуск никто бы не дал. Павлик в девятый класс пошел, ему и в прошлом году за пропуск без медицинской справки досталось, а в этом и вовсе ему такое бы с рук не сошло. Я видела, с Лешей что-то происходит, но другого объяснения, кроме как любовница, мне в голову не приходило. Я винила в аварии эту несуществующую женщину, думала, что это она его довела до такого состояния, требуя развода, что он только и думал об этом, вот и не смог справиться с управлением.

— Эх, Таня! — назидательно произнесла Андреева.

— Лиза, а что я еще могла подумать? Несколько дней до аварии Леша пытался о чем-то со мной поговорить, но никак не мог решиться, точнее, я все делала для того, чтобы он не смог ничего сказать. То на головную боль ссылалась, то на давление… Боялась, что он заговорит о разводе. Как же я ошибалась!

— Еще как, — подтвердила Лизавета.

— На днях ко мне приходил следователь, спрашивал, говорит ли мне о чем-то дата тридцатое августа. Оказывается, она была накорябана на заднем бампере нашей машины. Мне это совершенно ни о чем не говорило. Наумченко напомнил мне про тот случай, когда вы полдня под землей блуждали, это было как раз в предпоследний день лета, я тогда еще не смогла с вами пойти, потому что подхватила ангину и свалилась с высокой температурой. Этот следователь задавал мне какие-то странные вопросы, которые наталкивали на мысль о том, что Леше отомстили за смерть Дениса, того диггера, который тогда погиб. Я ему не поверила, накричала на него, выставила вон, а потом стала разбирать Лешины бумаги и нашла этот файл. — Татьяна стала доставать из него конверты. — Наумченко, скорее всего, был прав. Первое письмо пришло в августе прошлого года. Леше предлагали перепрыгнуть с крыши нашего дома на соседний, а если он не сделает этого, то обещали расправиться с кем-то из нас.