Марина Серова - Два вида страсти

Пора забыть об этих второстепенных персонажах и перестать наконец ездить в эту самую Осиновку как на работу! Мысль, что я попусту трачу время, ни на шаг не приближаясь к разгадке, привела меня в сильнейшее раздражение. Мне предстояло сейчас вернуться почти к тому самому месту, где несколько дней назад обнаружили погибшую Ольгу. Именно там из-за удобства выезда я оставила свою машину, ведь так мне не придется кружить по узким проселочным тропкам. И теперь я решила сократить путь, пройдя через небольшие заросли ольшаника, отделявшие центральную часть деревни от выезда к самому ее краю и далее — на ферму, ныне заброшенную.

Оказавшись в полумраке на заросшей тропинке, я вновь испытала странное чувство, словно я здесь не одна. Я шла, невольно прислушиваясь, но вокруг было тихо. Никаких посторонних звуков вроде шороха в кустах или чьих-то шагов. Надо взять себя в руки, так и до паранойи недалеко. Ольшаник заметно редел, вон уже показалась моя машина. Сейчас я наконец сяду за руль и…

В себя я приходила очень медленно, постепенно осознавая, что все мое тело порядком затекло, причем особенно досталось конечностям. Что неудивительно — я была привязана к какому-то невообразимо неудобному и жесткому креслу, да еще для пущей надежности мне связали руки. В довершение всего мой рот был заклеен липкой лентой. Спасибо, хоть глаза не завязали, благодаря чему я худо-бедно смогла осмотреться. Судя по всему, я находилась в каком-то давно заброшенном доме. Сквозь небольшое давно немытое оконце в комнату едва проникал тусклый дневной свет, позволяя разглядеть в углу полуразвалившийся платяной шкаф, которым уже нельзя было пользоваться. Не считая кресла, на котором я в данный момент восседала, это был единственный предмет интерьера.

Я попыталась припомнить, что же все-таки произошло, прежде чем я оказалась в столь отчаянном положении. Судя по моему состоянию, вялой и тупой головной боли и тошноте, меня усыпили хлороформом. Но вот сам момент, когда у меня на лице очутилась пропитанная жидкостью тряпка, мне вспомнить так и не удалось. Продолжая прислушиваться к своим ощущениям, я определила, что никакого другого насилия похитители ко мне, видимо, не применяли. Меня не били по голове с целью оглушить или вырубить, не пинали, не швыряли со всей силы на землю. Довольно деликатное похищение, если не считать того, что я надежно зафиксирована в неудобном кресле.

Выбор у меня был невелик — сейчас мне оставалось только ждать, когда объявятся похитители и, возможно, объяснят причину своего поступка. Ведь не для того же меня связали и заперли в полуразвалившейся хибаре, чтобы оставить медленно умирать. Уж настолько-то я точно никому не насолила. Если меня собирались физически устранить, то я бы уже была мертва. А раз уж я жива, то…

Мои размышления были прерваны появлением того самого похитителя, довольно высокого, с виду крепкого мужчины. Никаких сомнений в том, что явившийся незнакомец выступал именно в этой ипостаси, у меня не было. Черная маска, полностью скрывавшая лицо, бесформенная куртка, перчатки, все как полагается, классика жанра. Приблизившись ко мне, он резким движением сорвал с моего рта липкую ленту. Я поморщилась, ощущение было не из приятных.

— Только попробуй заорать, — голос звучал бесстрастно и глухо, словно из бочки. Он извлек из оттопыренного кармана бутылку с водой и поднес к моим губам. Я сделала несколько жадных глотков, только сейчас осознав, как мне хочется пить. Напившись, я мотнула головой, и он убрал бутылку, продолжая стоять подле меня, словно чего-то ожидая. Неужели моих указаний? Сам он при этом не произнес ни слова и даже не шелохнулся.

— Мне надо в туалет, — сообщила я.

— Только без глупостей, — повторил страж, и в руке у него откуда ни возьмись появился «Макаров». Продемонстрировав серьезность своих намерений, он убрал оружие и принялся освобождать меня из пут. Сделал он это на редкость умело и быстро, так что через несколько секунд я уже растирала затекшие конечности.

— Пошли, — раздалось из бочки, — и не вздумай дергаться, башку прострелю.

Я осторожно встала не будучи уверенной, что смогу передвигаться. Сделав пару шагов к выходу, я осознала, что мои ноги хоть и, что называется, ватные, но вполне пригодны для передвижения. Мой провожатый неотступно следовал за мной, не произнося ни слова. Порой он тыкал мне в спину пистолетом, указывая таким образом, куда именно мне следует двигаться. Удобства располагались в глубине двора, обнесенного со всех сторон довольно высоким забором с густо посаженными деревьями по всему периметру. Должно быть, сад, долгое время оставаясь заброшенным, попросту зарос. Проведя меня к двери сбитого из досок туалета, бандит отступил на шаг, давая понять, что, мол, пришли.

Возвращались мы также в полном безмолвии с той лишь разницей, что я получила гораздо меньше тычков в спину, поскольку уже знала, куда идти. Но больше всего меня удручала стоящая вокруг тишина. Не было слышно разговоров соседей, не доносилось шума проезжающих машин. Похоже, меня действительно привезли в какое-то давным-давно заброшенное место. Пустырь здесь вокруг, что ли?

— Сиди смирно и не вздумай дергаться, — в который уже раз предупредил меня похититель. Привязывать меня он пока не стал, зато принес откуда-то из сеней сумку и зачем-то небольшую фанерку. Ее предназначение стало мне понятно, как только бандит, положив фанерку мне на колени, выложил на нее из сумки пакет с бутербродами с сыром и рядом пристроил пластиковый стаканчик, в который налил чай из небольшого термоса.

Вот оно что. Для меня соорудили импровизированный столик. Так сказать, завтрак в постель. Я проглотила все, что мне было предложено, сама удивляясь тому, что в таком состоянии вообще не утратила способность принимать пищу. Я была настолько оглушена произошедшим, что не ощущала почти никаких эмоций, лишь безразличие и еще сильную слабость. Такой слабой я чувствовала себя лишь однажды, когда, попав в серьезную передрягу, была тяжело ранена и потеряла много крови. Но и тогда, как мне сейчас казалось, я не была в таком жалком и беспомощном положении. Ведь в данный момент я понятия не имела, что меня ждет и что, собственно, происходит. А главное, чем все это закончится.

Похититель не спешил давать мне разъяснения. Как только я закончила есть, он вновь привязал меня к креслу. Заклеивать мне рот он на этот раз не стал.

— Орать бесполезно и к тому же вредно, — пояснил он, вновь продемонстрировав пистолет. Я промолчала. Никаких вопросов бандиту я не задавала, разумно предположив, что это, по его же собственному выражению, не только бесполезно, но еще и вредно. К тому же я сейчас была не в силах что-либо анализировать. Меня, казалось, покинула всякая способность рассуждать. Спустя несколько минут меня вновь сморил сон, а когда я очнулась, бандит был уже в двух шагах от меня, выискивая что-то в объемной дорожной сумке. Судя по аппетитному запаху, исходившему как раз из этой самой сумки, мне принесли обед.