Марина Серова - Два вида страсти

Я с горем пополам успокоила женщину, заверив, что у меня и в мыслях не было в чем-то ее заподозрить.

— Клавдии Ильиничне нужно дорогое лечение? — спросила я, глядя, как Дарья Петровна бережно убирает обратно конверт с деньгами, который она достала было из комода.

— Дорогое, — Дарья Петровна озабоченно покивала. — На одни лекарства в месяц сколько уходит. А еще питание ей нужно специальное. Да еще врачи говорят, в санаторий ее бы отправить. А где на все это взять?

Я, ни слова не говоря, извлекла из сумочки другой конверт.

— Вот, Дарья Петровна, возьмите. Здесь хватит и на санаторий, и на лекарства на первое время.

Дарья Петровна молча смотрела на деньги, словно не верила собственным глазам.

— Это что ж за прорва деньжищ, — выговорила она наконец. — Да как же я это возьму-то, это что же…

— Берите-берите, Дарья Петровна, — я ободряюще улыбнулась. — И себе отложите, сколько надо. Вы ведь тоже устаете за Клавдией Ильиничной ухаживать.

— И ни-ни-ни-ни! — пожилая женщина испуганно попятилась от меня, замахав руками. — Ни копейки не возьму, и не проси! Это что же за деньги такие?

— Это материальная помощь, — заявила я. — Для вас с Клавдией Ильиничной. Вы заслужили.

Дарья Петровна с сомнением смотрела на меня, качая головой.

— Ну, раз материальная помощь… — проговорила она, — тогда что ж. Только все на Клашу пойдет, я ни копейки не возьму, так и знай! Мне чужого не надо. А тебе чеки буду отдавать, чтоб видела, куда сколько потратила. Ты мне адрес дай, куда их высылать-то тебе.

Я улыбнулась, удивленная подобной предусмотрительностью.

— Адрес я вам оставлю, Дарья Петровна, — заверила я. — Чтобы вы мне писали, как дела у вас и у Клавдии Ильиничны. А чеки мне высылать не надо, я вам верю.

— Ну, раз так… — Дарья Петровна все еще была полна сомнений.

— Только себе ни копейки не возьму, уж ты как хочешь! — заключила она решительно.

Возвращаясь в Тарасов, я поймала себя на мысли, что впервые в жизни чувствую настоящее облегчение, избавившись от денег. Деньги Дубровской, совершив своеобразный круговорот от нее к ее любовнику, после от него ко мне, теперь пойдут на нужды матери погибшей Ольги. Такая вот компенсация, о которой госпожа Дубровская не подозревает. У нее теперь другие заботы.

Прошло чуть больше месяца с того дня, как я в последний раз наслаждалась идиллическим деревенским пейзажем. За это время я вернулась к привычному ритму жизни, нашла перспективное дело, о котором обязательно расскажу, как только представлю отчет клиенту. Прежде чем приступить к новому расследованию, я решила не менять своих планов относительно отпуска и слетала в Индонезию, откуда привезла подарки для Оксаны и для Мельникова.

От Андрея я и узнала, что Дубровская ждет суда, а ее адвокат, действительно один из лучших в городе (а возможно, и в стране), хлопочет, чтобы его подзащитную выпустили под залог.

— Так что передачки ей пока носит Георгий, — многозначительно сообщил Андрей. Меня это не удивило. Как я уже отметила, Георгий был хорошим сыном. Дубровской удалось воспитать прекрасного парня. Да и сама она была замечательной матерью. Вот только не следовало ей свой материнский инстинкт переносить на его ровесника Влада.

От Оксаны я узнала, что семейство Колуновых (как я мысленно обозначила Маркова и Колунова) в ближайшее время собирается навсегда покинуть Верхнюю Осиновку. Марков уже уволился из Павловского отделения ГИБДД, да и сам вроде бы подыскал жилье где-то за пределами области. Где именно, не смогли разведать даже самые завзятые сплетники в Осиновке. Ясно было лишь одно — в ближайшее время он собирается забрать туда и отца, поскольку Колунов уже подал рапорт об увольнении. Кстати, это событие вызвало в деревне настоящий переполох. Дело чуть было не дошло до массовых митингов: «Колунов, не уходи!» Видимо, Колунов пользовался в Верхней Осиновке всеобщей любовью и уважением.

Интересно, что сказали бы жители деревеньки, узнай они, как Колунов обошелся со мной. Хотя, с другой стороны, что им за дело до какой-то городской фифочки, которая неизвестно зачем приезжала. Но это происшествие так и осталось неизвестным для кого-либо, кроме его непосредственных участников. Не думаю, что Колунов поведал о нем пасынку. Что же касается меня, то я обещала молчать, а слово свое я держу.

Мотив отъезда Колуновых из Верхней Осиновки более чем понятен — Маркову, конечно, было тошно от одной только мысли, что ему придется чуть ли не ежедневно ходить мимо могилы любимой девушки. Ну а самому Колунову незачем оставаться в деревне без пасынка. У каждого свое средоточие жизни.

Но не одни только Колуновы лелеяли планы отъезда. Влад Галеев, как оказалось, тоже не терял даром времени и уже, как и обещал, продал свою квартиру-студию на Парковой. Причем сделал это настолько оперативно, что в нее уже заселились новые владельцы, представители шумной богемы. И это к вящему неудовольствию соседей, жалевших об отъезде Влада, которого они считали очень приятным молодым человеком. Что ж, он и был таким, за одним небольшим «но».

Хотя какое до этого дело его бывшим соседям, страстно желавшим наслаждаться полным комфортом проживания в спальном районе.

Вот и все, что мне удалось разузнать о судьбе тех, кто был так или иначе причастен к этому, прямо скажем, непростому расследованию.

Ну а сейчас меня ждало новое дело, и я успела набросать несколько версий. Одна из них заслуживала наиболее пристального внимания, вот только для проверки некоторых фактов требовалось…

Я набрала знакомый номер и изложила суть проблемы.

— Танюш, я ведь уже говорил, что я всегда к твоим услугам!

Судя по голосу, Андрей улыбался.