Марина Серова - Два вида страсти

— Не думаю, что вероятность этого так уж велика, — признался Андрей. — Он, конечно, не лучший представитель сильной половины рода человеческого, но ведь не совсем уж скот.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться с этой точкой зрения. Примерно то же самое заявил мне и Влад, когда я расспрашивала его о дальнейших планах.

Из кабинета Мельникова я вышла вполне воодушевленной. Пусть с расследованием было покончено, но оставались еще кое-какие дела, которые мне предстояло уладить. У меня из головы не шла фраза Андрея, что добрые дела не делают за плату. Я в этот момент подумала о деньгах, полученных от Влада, которым я уже придумала достойное применение.

— Ну что, еще по кофейку? — обратилась я к Оксане, сидевшей напротив меня за столиком кафе «Эдельвейс». Девушка уныло ковыряла ложечкой белоснежную горку «Альпийского тумана». Я же по-своему обыкновению наслаждалась кофе по-венски. Все, как в тот роковой апрельский день, разделивший жизнь нескольких моих знакомых на «до» и «после».

— Вот и поминки, — грустно улыбнулась Оксана. Я задумчиво кивнула.

— Ты была на похоронах? — спросила я ее. Она кивнула.

— Взяла на работе десять дней за свой счет, — сообщила девушка. — Как ни странно, отпустили. Там ведь Олю еще помнят… Даже на венок скинулись.

Я промолчала, глядя в окно, за которым сиял ясный майский день. Правда, скопления кортежей возле ЗАГСа не наблюдалось. Ах, да, в мае жениться — всю жизнь маяться.

— На похороны вся деревня пришла, и даже из соседних подтянулись. Ну и из райцентра, знакомые Маркова, — неторопливо рассказывала Оксана. — Бедная Клавдия Ильинична! Ужас, что с ней сделалось! Сразу после похорон обратно в больницу. Теперь уж надолго.

На этот раз в голосе Оксаны не было и тени неприязни к Клавдии Ильиничне. А ведь совсем недавно она называла бедную женщину манипуляторшей, стремившейся во что бы то ни стало удержать при себе дочь. Не удержала…

— А Влад был? — спросила я неожиданно для себя.

— Был, — Оксана поджала губы. — Стоял, правда, в сторонке, особняком. Но до общения со мной снизошел, кто бы мог подумать! Деньги через меня передал для Клавдии Ильиничны. Сам-то он к ней побоялся подойти. Знает, что горе в дом принес. — Она тяжело вздохнула. — И на поминки не остался, только бросил горсть земли в могилу и постоял еще немного, когда уж все разошлись, я видела. И ушел. Знаешь, прямо как в фильмах ужасов, словно растворился вдалеке…

Оксана, видимо, обладала каким-то особым даром образной речи. Я почти воочию представила, как через старое деревенское кладбище идет одинокая мужская фигура, постепенно исчезая в тумане. Так и Влад исчез навсегда из жизни обитателей Верхней Осиновки.

— Правильно сделал, что на поминки не остался! — убежденно заявила Оксана. — Мужики как немного бы выпили, задали бы ему трепку! Во что бы поминки превратились, представляешь?! А так все прошло тихо-мирно. Клавдия Ильинична только рыдала в голос на пару с Дарьей Петровной. Да и я не удержалась… Ну, на то и поминки. Чай, не веселиться пришли.

И все же я не могла согласиться с Оксаной, что Влад ушел с поминок исключительно из страха перед предполагаемым возмездием. Скорее уж у него хватило ума и такта не напоминать о себе матери Ольги как о невольном виновнике ее гибели. Это лишь причинило бы несчастной женщине дополнительную боль. Хотя отчасти Оксана была права — присутствие Влада могло спровоцировать крайне нежелательный на подобном мероприятии скандал. В сообразительности ему не откажешь, вот он и предпочел не привлекать к себе внимания и удалился, проводив Ольгу в последний путь. И все же трусом он не был, иначе он бы вовсе не приехал на похороны.

Все эти соображения я изложила Оксане, и она, немного подумав, кивнула.

— Возможно, ты и права. Из него еще может получиться человек. Но такой ценой…

Мы еще немного помолчали, думая каждая о своем. Потом я рассказала Оксане о результатах расследования, особенно отметив ее заслугу.

— Благодаря тебе я напала на верный след, — в который раз добавила я. — А то так и блуждала бы по кругу.

— Лучше бы я в свое время наставила ее на путь истинный, — угрюмо сказала Оксана. — Хотя, что уж теперь… Хорошо бы эта тварь получила по заслугам.

— Получит, не сомневайся, — заверила я ее.

Хотя дело было окончено и преступница и на этот раз была полностью изобличена, я чувствовала смутное недовольство собой. Похоже, и мне пора в отпуск, тоже неоплачиваемый. Мое преимущество лишь в том, что, в отличие от Оксаны, мне не надо ни у кого отпрашиваться. Я сама себе начальство, коллектив и профсоюз.

Но прежде чем позволить себе недельку-другую блаженного ничегонеделания, я собиралась завершить еще одно небольшое дело. Правда, для этого мне предстояло совершить поездку в один ставший уже почти ненавистным мне населенный пункт, но ничего не поделаешь.

Следующим утром я уже мчалась в Верхнюю Осиновку, неотрывно следя за дорогой и лишь изредка бросая взгляд на знакомый пейзаж. Как ни странно, он уже не казался мне таким уж унылым и однообразным. Яркая буйная зелень радовала глаз и одновременно дарила чувство покоя.

Подъехав к деревне, я была вынуждена припарковаться в самом неудобном для этого месте. В противном случае мне вновь пришлось бы доехать до той самой заброшенной фермы. Ну уж нет! Теперь никакие силы не заставят меня приблизиться к оврагу, в котором…

Я вышла из машины и пошагала к знакомому мне дому с маленьким палисадником и огородом.

— Батюшки! — всплеснула руками Дарья Петровна, которая, завидев меня, тут же бросила ведро и тяпку и поспешила к калитке. — Да ты прямо как родная! Того гляди насовсем к нам переедешь!

Видимо, выражение моего лица яснее ясного говорило, что это пожелание вряд ли осуществится. Во всяком случае, пожилая женщина, озабоченно глядя на меня, покачала головой.

— Вот не хотите вы, молодежь, в деревне оставаться. Все вас в город тянет. А что там хорошего, в городе-то? Одна вот уехала, и чего? Матери-то горе какое! — причитала Дарья Петровна, ведя меня в дом. — А я чайку согрела, как знала, — не переставала говорить гостеприимная хозяйка, хлопоча в кухне.

Я осмотрелась. Все было по-прежнему: и маленькая чистая кухонька, и знакомые расписные чашки, и вид на небольшой огород из окна. Идиллия да и только.

— На похоронах вот ты не была, а жених Олин, городской-то, был, — заговорщическим полушепотом доложила мне Дарья Петровна. — Правда, ни с кем не знался, в сторонке стоял. Оксана потом мне деньги отдала. Сказала, от него, Оле на памятник. И от себя Оксана еще добавила. Она ведь хорошая, Оксанка-то. Даром, что оторва. — Женщина вдруг вскочила и понеслась вглубь избы. Я изумленно последовала за ней. — Я вот тебе сейчас деньги-то покажу, ты не думай, — убеждала она меня в чем-то. — Я себе ни копейки, все на могилку. А что останется — Клаве. Ей теперь долго лечиться надо, ой, как долго!