Марина Серова - Кошка Баскервиллей

Так, задумавшись о своих дальнейших шагах, я вдруг всей своей кожей почувствовала надвигающееся НЕЧТО. На огромной скорости к подъезду подъехал белый фургон с логотипом местного телеканала на борту. Из фургона высыпали люди, принялись устанавливать аппаратуру. Шустрая рыжая девчонка в коротком обтягивающем платье, в которой я не без труда узнала известную телеведущую, принялась громко вопить на операторов:

— Леха, ну кто так свет ставит?! Ты же знаешь, меня с левой стороны снимать нельзя!

— Гоша, быстрее. Сейчас тээстэшники приедут, надо раньше их все снять!!

— Полина, ну где ты возишься? Неужели так сложно найти мне хоть одного вменяемого свидетеля??

Белобрысая Полина в смешных очках на носу, с тощей косичкой и пирсингом в левой ноздре меланхолично разглядывала окрестности. Кроме меня, сиротливо сидящей на скамейке, и бомжихи Зои, с вожделением копошившейся в мусорном баке, поблизости никого не было.

Полина, немного поразмыслив, метнулась ко мне.

— Девушка, — немного растягивая гласные и причмокивая жвачкой, обратилась она ко мне, — девушка, вам можно задать пару вопросов перед камерой?

— Каких вопросов? На предмет чего?

— Ну, того, что сегодня утром тут произошло?

— А что сегодня утром тут произошло? — включила я дурочку.

— Ну, тут у вас актрису убили.

— Да, а кто вам это сказал? — продолжала я валять ваньку.

— Ну, все говорят.

Это слово «Ну», без которого не могла общаться горе-журналистка, и ее тупое безразличие ко всему позволили мне немного «поразвлечься».

— Полина, ну что там?? Тащи свидетельницу сюда! — орала рыжая с другой стороны детской площадки.

— Ну а давайте мы вам денег дадим, и вы все скажите.

— А что я должна сказать?

— Ну, все, что нужно, — продолжала тупо мычать Полина.

— А что нужно? Кому нужно?

— Ну, нам нужно, нужно телезрителям.

Вся ситуация меня безумно смешила. Я многое могу рассказать про убийство актрисы Дятловой, но, понятное дело, я не буду этого делать перед камерами. Тем более я не люблю светиться в «зомби-ящике». При моей профессии лучше всегда оставаться в тени. Но объяснять что-либо горе-Полине я не собиралась, а продолжала «тупить». Может быть, она сама все поймет и оставит меня в покое?

— А сколько вы денег мне дадите? — кривлялась я.

— Ну, много у нас нет. Мы же не первая кнопка.

— Ну а какая вы кнопка? А сколько сможете дать?

— Ну, надо у Авдеевой узнать.

— Ну узнайте.

Этот диалог повторяющегося «Ну» со стороны, наверное, казался безумной пародией на разговор. Полина даже не понимала, что я ее передразниваю. И пока она, что-то бормоча себе под нос, скорее всего ругательства в мой адрес, потянулась в сторону рыжей телеведущей, я успела улизнуть в свой подъезд. Но журналисты ничуть не обиделись, потому что, услышав из своего вечно открытого окна приезд телевизионщиков, накрасив губы лиловой помадой и наскоро причесавшись, из подъезда выскочили Лидия Степановна и Зинаида Петровна.

Вот они — звезды теленовостей. Вцепились в локоток Полины, одна с одной стороны, другая — с другой. Они сами встали перед камерой и принялись рассказывать свою версию событий. Им и деньги не нужны, вот их минута славы.

Ну что ж, я за них рада. Опять это пресловутое «Ну». Неужели от Полины заразилась? И теперь так и буду всегда разговаривать?

Я вернулась в свою квартиру и снова попыталась дозвониться таксисту. У Ашота был выключен телефон. Поужинав и выпив большую чашку зеленого чая без сахара, я умылась и пошла спать. Перед этим обязательно проверила, чтобы телефон мой не был выключен и не стоял на беззвучном.

Ранним утром меня разбудил длинный и требовательный звонок, причем звонок был в мою входную дверь.

Заспанная и всклокоченная, я открыла дверь, даже не посмотрев в глазок, и еле подавила стремление все высказать нежданному посетителю. На часах было шесть утра, и звонить так упорно и настойчиво даже не просто невежливо, а хамски невежливо, непростительно невежливо, и если там, за дверью, никого не убили и не убивают, то это сейчас сделаю я.

Хотя в памяти было еще свежо предание о неудавшейся попытке связаться со мной бывшей клиентки Дятловой. Второй раз за пару дней подобную ошибку я совершить не могу.

— Да, — со всевозможным вселенским спокойствием и просто ангельским терпением спросила я, открывая дверь.

За дверью, перепрыгивая с ноги на ногу и топчась без толку, стояла соседка Лидия Степановна.

Сказать, что я была удивлена, — ничего не сказать.

— Ммм, здравствуйте! — промолвила я.

«Что нужно соседке из другого подъезда от меня в шесть утра? Не за солью же она ко мне в такую рань приперлась?» — такие мысли промелькнули быстрее молнии у меня в голове, но вслух я сказала, конечно же, другое:

— Доброе утро, Лидия Степановна! Вы… ммм… ко мне?

— Да, Танечка. Конечно, к тебе. Ты так долго не открывала, что я уже и беспокоиться начала! У тебя все нормально? — спросила бодрая старушка, с интересом разглядывая мою помятую и ненакрашенную физиономию.

— Да, все хорошо.

«А много ли людей в шесть утра прекрасно выглядят?» — с тоской подумала я.

— А у вас все хорошо? — Я не знала, как продолжить этот совершенно чудесный, на всю голову чудесный, диалог.

— Ой, Танечка. Мне очень нужна твоя помощь. Это вопрос жизни и смерти!

— Да?

Мне пришло в голову, что, возможно, Лидия Степановна что-то полезное вспомнила о деле Таисии Дятловой. Такой неожиданный свидетель и в шесть, и в пять утра — огромная радость.

— Конечно, Лидия Степановна, проходите.

Я посторонилась, пропуская старушку на кухню.

Своей кухонькой я немного гордилась, хотя я не ярая кулинарка, но моя кухонька была оборудована по последнему слову техники.

Особенную гордость вызывало мое крайнее приобретение, похожая на мини-космический корабль, супер-пупер-навороченная кофеварка, которую я сама себе презентовала после одного довольно сложного и деликатного криминального приключения.

Не знаю, как вы, но утром, пока не выпью божественный напиток из полюбившейся кофеварки, я не могу считаться полноценным и приятным в общении человеком, поэтому, усадив милую соседушку на табуретку, я загрузила капсулы с кофе, нажала на нужные клавиши, и мой космический корабль уютно замурчал, издавая великолепный запах.

— Вам чай или кофе? — спросила я Лидию Степановну.

Разговаривать без чашки напитка я была не готова.

— Чай зеленый, если можно.

— Можно, — я кивнула, и разлила напиток по чашкам.

Устроившись со своим кофе на стуле, я сделала обжигающий глоток и сразу приступила к делу:

— Итак, Лидия Степановна, я вас слушаю. Что случилось?

— Горе, беда настоящая. Виолетта пропала.