Марина Серова - Месть русалки

Что ж, не очень определенное описание. Будем считать возраст мужчины примерно от двадцати до двадцати пяти лет, а вот с женщиной я пока затруднялась понять, к какой возрастной категории ее отнести.

— Хорошо, — кивнула я. — Можешь вспомнить, как выглядела тетя? Высокая она или низкая, толстая или худая? В какой купальник была одета, какая шапочка у нее на голове была? Очки — были или нет?

Саша задумался. Через несколько минут он неуверенно проговорил:

— Купальник красивый был. Яркий такой, цветной. И шапочка как у меня, только цвет не помню.

— То есть шапочка — не для душа, а спортивная? — уточнила я.

Саша кивнул.

— А очки были? — продолжала я свои расспросы.

На этот раз мальчик ответил сразу же:

— Были. Тренер обычно их мне дает, а в тот раз у меня были сиреневые, она сказала, что те, в которых я плаваю, другая тетя взяла. Я сиреневые не люблю, мне больше белые нравятся. Белые прикольные, я в них как Бэтмен выгляжу, а в сиреневых — как девчонка… Но Надежда Викторовна сказала, что тетя — старше меня и ей надо уступать, поэтому тетя, наверное, все-таки старая… Но когда я поскользнулся, тетя та напугалась, мне помогла подняться, а дядя тоже из бассейна вылез и мне помог до раздевалки дойти. Больно было, но я не знал, что ногу сломал, это потом в больнице сказали. И гипс наложили. Зато теперь в школу можно не ходить, еще бы и репетиторов если не было — вообще красота была бы!

— Саша, а ты сказал, что на полу было что-то разлито, так? — прервала я мальчика. — Не помнишь, что?

— Да не знаю, может, кто пролил что… — пожал плечами тот. — Масло какое-то, только розовое.

«Аннушка разлила масло», — вспомнила я произведение Булгакова «Мастер и Маргарита». Только кто в бассейн принесет на занятие бутылку подсолнечного масла? Ага, некто закупился пузырьком жарить пирожки, принес с собой и нечаянно разлил его на дорожке. Как же, так я и поверила…

— Скажи, а твоя мама шлепки, в которых ты в бассейне ходишь, мыла после того случая? — поинтересовалась я.

Саша снова пожал плечами:

— Не знаю, вряд ли… Зачем их мыть-то? Они и так чистые…

— Хорошо, спасибо за правдивые ответы, — поблагодарила я ребенка. — Больше ничего не вспомнил странного, что произошло в тот день, когда ты ногу сломал?

Саша задумался, потом отрицательно покачал головой:

— Нет, вроде ничего такого больше не было…

— Если вспомнишь что-то, скажи обязательно, — попросила я. — Что ж, выздоравливай и постарайся поменьше врать маме. К добру это не приводит. Хорошо?

— Хорошо, — уныло пробормотал ребенок. Запнулся на секунду, потом тихо, смущенно спросил: — Только… только вы ведь маме не скажете, правда? Вы ведь обещали… Не говорите ей, что я ключ от шкафчика забыл, а то она сильно ругаться станет… Она терпеть не может, когда я вещи забываю, всегда меня за это ругает… Даже сильнее, чем за тройки…

Я посмотрела на ребенка с жалостью.

Конечно, сперва он мне показался наглым и избалованным, но сейчас мне искренне стало жаль его. Ведь и врал парень не со зла, а из-за страха перед реакцией матери. Подумаешь, ключ забыл в бассейне, эка невидаль…

На месте Екатерины я точно бы не стала устраивать из-за этого скандала. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не лезь. Вслух я проговорила:

— Я свои обещания выполняю. Ты мне все рассказал, за это я тебя не выдам, успокойся.

Саша кивнул с явным облегчением и проводил меня взглядом. Вероятно, раздумывал, не обманываю ли я его и не побегу ли сейчас со всех ног докладывать матери о его рассеянности.

Екатерина сидела на табурете в кухне. Увидев меня, она поднялась со стула.

— Ну что, поговорили? — спросила она нетерпеливо.

Я кивнула:

— Да, все в порядке. Екатерина Витальевна, а скажите, Сашина обувь для бассейна — ну, шлепки, в которые он переобувается, вы не мыли?

Женщина посмотрела на меня с изумлением.

— Нет, не мыла… — произнесла она в замешательстве. — А что такое? При чем тут Сашины шлепки?

— Мне они нужны для экспертизы, — заявила я. — Можно взять у вас их? Я верну, как только выясню все необходимые детали для моего расследования. За сохранность Сашиной обуви не беспокойтесь, ничего со шлепками не случится.

— Да я и не беспокоюсь, можете брать, — пожала плечами та. — Можете даже не возвращать, все равно я собиралась Саше новые купить. Эти, наверное, слишком скользкие, да и старые они уже.

— Тогда, с вашего позволения, можно я их возьму? — попросила я.

Екатерина кивнула и вышла из кухни.

Судя по всему, она направилась в ванную комнату, где сушились вещи ее сына. Спустя некоторое время женщина вернулась, протягивая мне черный пакет.

Я заглянула внутрь — в нем лежали детские синие шлепки.

— Спасибо, — поблагодарила я Екатерину. — Вы и ваш сын очень помогли мне. Если вдруг вы или Саша вспомните что-то важное, мой телефон у вас есть, звоните в любое время дня и ночи!

— Вам спасибо! — ответила мне любезностью женщина. — Надеюсь, ваше расследование поможет восстановить справедливость и наказать виновных!

«И вознаградить пострадавших», — едва не докончила я, но сдержалась, ограничившись кивком.

— Конечно, я сделаю все возможное! — пообещала я Екатерине. — Что ж, буду держать вас в курсе дела. И желаю Саше скорейшего выздоровления!

Екатерина проводила меня до прихожей, я оделась, и мы чинно попрощались, после чего я спустилась на первый этаж дома номер сорок семь.

В пятницу в бассейне я не появилась — решила, так сказать, взять себе выходной, чтобы заняться более неотложной работой.

Первым делом я отвезла шлепанцы Саши на экспертизу — в отделение к своему знакомому, который мне делал поддельные документы. Учитывая срочность моего дела, шлепки проверили сразу же и, как я и предполагала, на них были обнаружены следы розового масла, которое в отличие от подсолнечного не имеет запаха и практически бесцветно.

Удивительно, что Саша заметил его — нежно-розовый цвет масла обычно от воды становится прозрачным, и его практически невозможно заметить. Розовый цвет масло имеет непосредственно в первые минуты попадания на поверхность, но если на этой поверхности присутствует вода, то масло обесцвечивается.

Тот факт, что Саша сказал, будто видел нечто розовое на полу, доказывает, что масло было разлито непосредственно перед тем, как мальчик поскользнулся. Следовательно, его разлили недавно и сделали это специально. Вот только зачем? Кому понадобилось калечить ребенка? Кому он-то мог помешать? Или… или это сделали для того, чтобы подставить Надежду Чекулаеву.

После того как я разделалась с экспертизой, то набрала номер телефона, который сфотографировала в тетради тренера.

Трубку взяли после третьего гудка, и довольно приятный мужской голос поинтересовался, кто я и зачем ему звоню.