Марина Серова - Линия мести

Максим Григорьевич собрал листы у всех, кто заполнил тесты, а пока остальные доделывали работу, быстро проглядел их. Несколько раз он посмотрел на Олю, вероятно, раздумывая, как расшевелить ее. Даже не знаю, что бы я сделала на его месте с такой пациенткой. Но на то он и психолог, чтобы решать столь сложные задачи. Если Олю выпишут в таком состоянии, то не удивлюсь, если она повторит попытку свести счеты с жизнью.

Наконец все листы оказались заполненными, и Максим Григорьевич приступил к следующей части сеанса.

— Теперь я хочу, чтобы каждый из присутствующих по очереди назвал свое имя и рассказал, что с ним произошло, какие чувства он испытывает, о чем сожалеет и что хочет от жизни. Начнем с вас. — Он повернулся в сторону мужчины на костылях, которого я неоднократно видела в столовой. Тот сперва заколебался, однако, видя, что все взгляды пациентов обращены к нему, проговорил:

— Меня зовут Юрий Антонович, — начал он. — Попал в больницу по случайности. Несчастный случай, глупый… Занимался ремонтом дома, полез на стремянку, она упала. В результате перелом ноги и большие гематомы. На вопрос, о чем я сожалею, думаю, ответ понятен — естественно, я сожалею о том, что не установил стремянку как следует, не проверил… В общем, сам виноват, вот и результат.

— Как вы можете оценить ваше состояние? Я имею в виду психическое. Вас что-нибудь беспокоит, тревожит?

— Тревожит, конечно, — кивнул мужчина. — Кто будет ремонтом заниматься? У меня жена и двое детей, а дома ничего не сделано. Нанимать строителей — денег нет. Вот что меня тревожит.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Максим Григорьевич. — Теперь очередь ваша, представьтесь, пожалуйста.

Сидящая рядом соседка Юрия Антоновича назвала свое имя и поведала свою историю. Оказывается, она попала в больницу из-за несчастного случая — ее сбила машина. Видимо, травмировала она не только левую лодыжку, но и голову — дама показалась мне слишком странной, так как она долго и путано говорила о том, что у ее дочери сложности с математикой, а учительница придирается и ничего не объясняет. В принципе, нет ничего такого необычного в том, что мать переживает за успехи ребенка, если б только женщина по десять раз не говорила одно и то же. Максим Григорьевич сперва слушал пациентку внимательно, однако, когда он попытался задать ей какой-то вопрос по поводу ее нынешнего самочувствия, та проигнорировала психолога и продолжила монотонный рассказ про свою дочь. Максим Григорьевич деликатно подождал, когда она пойдет по третьему кругу, потом вежливо закончил:

— Хорошо, я вас понимаю. Давайте пойдем дальше… Кто у нас следующий?

— Напоминает безумное чаепитие у Мартовского Зайца из «Алисы в Стране чудес», — прошептала я, обращаясь к Андрею. — Такое ощущение, что здесь сплошные психопаты.

— Не знаю, как насчет остальных, но у этой мамаши точно сдвиг по фазе на теме ее дочки, — согласился со мной Анин брат. — Точно, как будто мы находимся в психиатрической лечебнице.

Однако «странной» оказалась только одна эта дама — все остальные пациенты не производили впечатления невменяемых, вполне спокойно рассказывали про свои злоключения, в результате которых они оказались в клинике. Счеты с жизнью по собственной воле решила свести только моя соседка по палате — остальных в лечебницу привели несчастные случаи и автокатастрофы. Когда очередь дошла до Оли, она не вымолвила ни слова. Все попытки Максима Григорьевича разговорить ее не увенчались успехом. Единственная фраза, которую она тихо произнесла, ни к кому не обращаясь, была той же самой, что она сказала психологу в нашей палате: «Я не хочу жить без Коли». Максим Григорьевич сдался и предложил мне рассказать о себе. Я пожала плечами, назвала свое имя и сказала, что оказалась в больнице из-за несчастного случая. Чувствую себя хорошо, кошмары были, но я их не помню и вообще у меня все чудесно.

Максим Григорьевич смотрел на меня подозрительно и, когда я закончила свое весьма позитивное повествование, поинтересовался:

— Вам часто до этого снились кошмарные сны? Я имею в виду, когда начались кошмары?

— Наверно, в больнице, — равнодушно ответила я. — Я полагаю, это от таблеток, которые мне выдают по назначению врача.

— Может, вы попытаетесь вспомнить содержание снов? Иногда наши кошмары могут многое сказать про подсознательные страхи, тревоги. Если вы расскажете хотя бы примерное содержание своих снов, будет легче установить, чего вы боитесь на самом деле, что вас беспокоит.

— Думаю, ничего особенного я сказать не могу, — уклончиво заметила я.

— Все же, если вдруг что-нибудь вспомните, это может быть полезно для вас. Я имею в виду, мне лучше удастся вам помочь.

Я снова пожала плечами, давая психологу понять, что все рассказала и со мной можно закончить. Очередь дошла до Андрея, тот вкратце рассказал про автокатастрофу, а на вопрос, что его тревожит, заявил, что беспокоится по поводу исчезновения из больницы своей сестры. Его слова произвели впечатление на остальных присутствующих — пациенты взволнованно зашептались, я заметила обращенные на меня подозрительные взгляды. Надо было мне сказать, что я тоже нахожусь в замешательстве из-за того, что пропала Аня. А так как я даже не упомянула про свою бывшую соседку по палате, больные наверняка думают, что мне что-то известно.

Максим Григорьевич вмешался:

— Попрошу успокоиться. Да, я слышал про странное происшествие с Аней Ивлиевой, но, скорее всего, девушка каким-то образом сбежала из лечебницы. Другого варианта и быть не может — сами подумайте. Если больные покидают клинику, то либо их выписывают, либо они самовольно уходят, повинуясь какому-то минутному порыву. Я полагаю, девушке что-то не нравилось в больнице, вот она и решила так свою проблему. Многие люди не говорят прямо, когда недовольны чем-либо, этому существует ряд причин. Они просто совершают некое действие, которое, как им кажется, решает проблему. Приведу простой пример: вообразите себе человека, который работает на определенной работе. Начальство постоянно повышает ему нагрузку, а человек не может или боится высказать свое недовольство. Постепенно у него не остается свободного времени, а количество обязанностей, которые он должен выполнять, возрастает. Долго терпеть это невозможно, и здесь вероятны два варианта: либо человек без всяких объяснений пишет заявление на увольнение — это в лучшем случае. Либо его организм дает сбой, и тогда возможно возникновение ряда заболеваний. Мы же запрограммированы на выживание, поэтому постоянно находиться в зоне дискомфорта, на пределе сил, попросту невозможно. Вот и в случае с нашей Аней — девушке не нравилось, скажем, лечение, но она молчала, потому что в силу своего воспитания она не может прямо высказать свои претензии к врачам или медсестрам. Я помню эту пациентку, она приходила как-то на сеанс психотерапии. Скорее всего, Аня относится к группе людей, которые боятся причинить своими словами неудобства окружающим. Понятия не имею, что ей пришлось не по душе, но свою проблему девушка решила самым простым способом — попросту покинула лечебницу, не дожидаясь выписки. Андрей, я могу вам посоветовать набраться терпения и подождать — скорее всего, ваша сестра скоро появится дома, а сейчас она наверняка пережидает у близкой подруги или друга, когда страсти улягутся.