Марина Серова - Девочка, которая лгала

— Идем, надо обыскать спальню девочки, — бросила я Ерпылеву. — Там могли остаться какие-то следы. Что-то, что укажет на похитителя.

Мы разбили спальню Лу на квадраты.

Герман принялся методично обыскивать свою половину, а я замерла на месте, разглядывая аквариум. Рыбки в нем снова плавали кверху брюхом.

Засучив рукав, я опустила руку в аквариум и пошарила на дне. То, что я искала, нашлось под камнями. Сдвинув фигурный грот и разноцветные камешки, я извлекла сверток, завернутый в пленку и перевязанный серебристым скотчем.

— Эй, смотри, — позвала я Ерпылева. — Если это то, что я думаю, то ты, Гера, оправдан по полной программе, — сказала я, разрывая упаковку. Да, я не ошиблась. В свертке действительно лежал пистолет.

— Это мой, — тихо произнес «зомби».

— Вот из чего застрелили Леонида Лазарева.

Я опустила сверток в карман куртки. Теперь я знаю, из-за чего дохли рыбки и почему Катерина собственноручно чистила аквариум.

Мы вернулась к поискам.

Перетряхивая кроватку, я сжимала зубы и старалась не думать о маленькой Лу.

Единственное, чем я могу ей помочь, — это вычислить похитителя.

Думай, Охотникова, соображай!

— Слушай, Герман, — вдруг проговорила я, разглядывая одеяльце с утятами, — одного не понимаю: зачем тебя убивали?

«Зомби» замер на корточках возле горки игрушек.

Он не обернулся, но по напряженной спине было понятно, насколько ему неприятен вопрос.

— Ты, Гера, меня извини, но то, что ты бабник страшный, не было секретом. Даже твоя прежняя хозяйка на это ссылалась. И вот я никак не пойму — ну полез ты к Катюхе, что тут такого? Мужик ты видный, не дурак, не бомж… Чем ты для нее нехорош? Почему она тебя оттолкнула? А когда ты стал настаивать, дело дошло до убийства.

— Я полгода над этим думал, — мрачно произнес Ерпылев, — каждый день.

— Додумался до чего?

— Был у нее кто-то.

— И я так думаю. Смотри, Катерина — не самого выдающегося ума девица, совершила идеальное преступление. Прямо убийство века! Ведь полиция до сих пор ищет того, кто убил банкира! Катерина разыграла такой шахматный этюд, что в него весь город поверил — и полиция, и Сташевич… а он тертый законник. Нет, здесь замешан еще один мужчина… У Катюхи на крючке кто-то был. Причем она так им дорожила, что ради этого не побоялась тебя отравить. А Лазарев попал под раздачу случайно.

— И кто же это? — напрягся «зомби».

— Богатый ласковый папик. Идеальный вариант для такой девушки, как Катерина. Ради того чтобы он не узнал и не сорвался с крючка, она пошла на три убийства.

Мы одновременно посмотрели друг на друга:

— Мишаков?

Партнер Лазарева был максимально подходящей кандидатурой.

Богат, привлекателен, удачным родством защищен от пристального внимания правоохранительных органов. Для девушки типажа Катерины просто мечта! То-то она все читала книги в пестрых обложках о современных Золушках…

Между тем Ерпылев добрался наконец до медведя. Телохранителя заинтересовала разрезанная синтетическая шкура громадного зверя.

— Слышь, тебе не кажется, щелкает чего-то? — вдруг спросил Ерпылев.

Я отвлеклась от своих важных мыслей и рассеянно бросила:

— А? Так это часы на стенке.

— Нет, часы само собой, — упрямо проговорил охранник. — Еще что-то щелкает.

— Замри, — пересохшими губами выговорила я.

Мой взгляд, помимо воли, притянуло к медведю.

Здоровенная животина с порезанным боком косо сидела рядом с охранником. Стеклянные глаза поблескивали в свете ламп. Из разрезанного бока все так же вылезал синтепон. Обе руки Германа были внутри игрушки.

Охранник медленно извлек одну руку и прозрачную папку с какими-то бумагами. Извлек до половины, а потом папка застряла. Что-то удерживало ее в брюхе медведя.

— Твою дивизию, — произнес Ерпылев. — Я глубоко залез, аж за подкладку, чувствую — тайник там. Ну и дернул. Внутри тикает, точно. Таймер там. Кто ж знал-то…

— Подожди, не двигайся, — попросила я. — Дай я посмотрю. Если разрезать дальше…

— Не дури, — сказал «зомби» и посмотрел на меня в упор. — Бери эту дуру и мотайте отсюда. Я сам попробую.

Я знала, что он прав.

Знала, но все-таки еще целую минуту медлила, прикидывая, что можно сделать. Сделать было нельзя ничего.

Герман задел взрывное устройство, спрятанное в брюхе игрушечного зверя и запустил обратный отсчет.

Бросив последний взгляд на бумаги в папке, я увидела колонки цифр. Это было что-то банковское, недоступное моему пониманию, как марсианская алгебра. Так вот за чем приходил Мишаков… Вот чем был вызван его повышенный интерес к «крестнице».

Я спугнула его, он не успел достать папку из тайника, и тогда он прислал наемника. Но и тут у них не вышло.

Что же это за бумаги?

Скорее всего, они касаются совместных дел покойного Лазарева и губернаторского племянника. И наверняка содержат компромат на Мишакова.

Медведя Мишаков подарил маленькой Лу около года назад, как раз когда отношения между бывшими приятелями и партнерами испортились. И тогда же папочка сказал малышке, что если она будет себя плохо вести, медведь ее съест.

Я-то все думала, зачем Лазарев, искренне любивший свою принцессу, пугал ее?

С тех самых пор Луиза побаивалась медведя, никогда с ним не играла.

Игрушка чинно сидела в уголке ее комнаты. А в брюхе медведя банкир устроил тайник, куда более надежный, чем сейф в стене спальни.

Потому что в сейф могут вломиться, а искать компрометирующие документы внутри мишки никто не догадается. До определенного момента медведь исправно выполнял свою задачу — служил сейфом.

Лазарев погиб, а мишка все так же хранил тайну. И только сегодня ночью наемник нашел тайник.

Но чтобы Леонид Андреевич держал взрывное устройство в комнате собственной дочери? Не поверю ни за что. Скорее всего, его поместил туда наемник, и сделал это по приказу Мишакова.

Тому плевать, кто может пострадать. Лишь бы его темные дела остались тайной.

— Уходи, — повторил Ерпылев. — Быстрее.

Говорят, я не умею проигрывать. Не знаю, когда надо остановиться.

На самом деле знаю. Просто склонна переоценивать свои силы и потому выигрываю в ситуациях, в которых другой давно бы уже сдался.

Но я понимаю, когда ничего не могу сделать.

Сейчас был как раз такой случай.

Взрывотехника — дело тонкое, требует времени, сосредоточенности и умения. Кроме последнего, сейчас у меня ничего нет. Проволоку не перекусишь зубами, тонкую электронику не разобьешь молотком.

Жизнь — не кино, где нужно только выбрать, какой из проводков перерезать — красный или зеленый.

Я в последний раз взглянула на Ерпылева.

«Зомби» сидел на корточках, лицо его было бледным, но он мне улыбнулся.

— Спасай девчонку, — сказал он хрипло.