Ирина Меркина - Сверху видно всё

Он решил, что, испытав все эти радости жизни, тут же поедет навестить Карину.

Карина уже вставала, хотя врачи советовали ей побольше лежать. Но как можно валяться в постели с утра до вечера! Она ходила по коридору, смотрела в окно, где снег уже почти растаял и на газонах зеленела мокрая травка — не успела пожелтеть осенью, что ли? Оттепель, слякоть, небо обложено серыми тучами, и никаких уже следов красавицы зимы. Каким грустным оказался этот год с самого начала…

Светило отечественной гинекологии и акушерства Саидов говорил, что главная опасность миновала, и теперь будущей маме нужно просто беречь себя. Возможно, она даже выйдет на работу, не сейчас, конечно, но в феврале — вполне реально, если все будет в порядке. Карина готова была вернуться в салон хоть завтра — так ей надоело болтаться без дела и даже новости узнавать раз в несколько дней, когда к ней выбирался кто-то из девочек. У Саши в автомастерской, как всегда, ничего нового не происходило.

Тем не менее Саша замахал руками на Мурата Гусейновича, когда тот, сияя, сообщил ему о том, что тайна листовок раскрыта и это должно быть очень интересно для Карины.

— Ни в коем случае! Пожалуйста! Я стараюсь, чтобы она об этом вообще не вспоминала.

Под «этим» Саша имел в виду и труп на лестничной клетке, и самого Кабирова, и все, что с ним было связано: листовки, межнациональные конфликты и подонков, которые чуть не довели Карину до выкидыша. Саша вполне резонно опасался, что даже воспоминания об этом кошмаре могут иметь для нее и будущего ребенка самые губительные последствия.

Но Кабиров ведь не вчера родился, и сначала отправился к Саидову, которого знал еще со студенческих времен. Саидов, полный, почти двухметрового роста узбек, похожий не на врача, а скорее на японского бойца сумо, заверил его, что на нынешнем этапе беременности выкидыш вряд ли случится. Она действительно испытала нервное потрясение, но это не значит, что ее надо держать под колпаком и ограждать от любых эмоций и переживаний, тем более положительных. Беременные — тоже люди, заключил великий акушер, после чего посетовал, что встречаться приходится только наспех и по делу, похлопал маленького Кабирова по спине, наскоро расспросил о детях и внуках, которым в свое время помогал появиться на свет, и убежал на сложные роды.

С Сашей Мурат Гусейнович спорить не стал, решив, что посмотрит сначала на Карину — как она выглядит, как держится, и вообще. В больничном коридоре в тот приемный час они столкнулись втроем: Кабиров, Саша и Каринина сослуживица, маленькая симпатичная женщина по имени Люба. Эта Люба напомнила профессору его любимую актрису Джульетту Мазину, о чем он не преминул ей сообщить (она знает, но все равно спасибо), добавив, что лучшую свою роль Мазина сыграла в фильме «Ночи Кабирии» и имя главной героини созвучно с его, Кабирова, фамилией. А следовательно, у него с Любой тоже есть нечто общее.

Любочка посмеялась и придержала профессора за рукав, чтобы дать возможность Саше одному войти в палату. Они отошли к окну, за которым сгущались влажные сумерки и звякала капель, и Любочка шепнула:

— Обязательно расскажите Карине про эти ваши листовки. Даже не сомневайтесь. Только попозже, когда Саша уедет.

— А он разве уезжает? — удивился Кабиров.

— Да, ему срочно нужно в Ереван по семейным делам, — произнесла Любочка как-то чересчур гладко, и ее живое личико стало озабоченным. — Вы приходите тогда почаще, хорошо, Мурат Гусейнович? Мы с девочками тоже постараемся, но у нас работа, мужья, дети. А ей будет совсем тоскливо. Вот тогда ваша раскрытая тайна и пригодится. Кстати! Вы знаете, что уже практически нашли убийц вашего покойника? Ой, да вы же ничего не знаете!..

Саша действительно уезжал. Пока он мялся в течение дня, не в силах принять никакого решения, Ашет вызвала его на разговор. У нее самой не было денег звонить в Москву, и такой «вызов» приходил к Саше самыми окольными путями. Когда кто-то из диаспоры говорил с родственниками, их просили: «Знаешь, женщина одна, Ашет, соседка двоюродного брата дяди Акопа, ну того, который нам потолки белил… У нее муж тоже в Москве, передай ему, пожалуйста, чтобы позвонил срочно». Не было случая, чтобы Саша не получал этого сообщения в тот же день, даже если не был знаком с людьми, через которых его передавали.

Итак, он позвонил Ашет, и она сказала ему следующее: если Саше так сложно бросать работу даже на несколько дней, она сама приедет с Ашотиком в Москву. Конечно, жаль, что в этом случае он не повидает Карэнчика, но ничего, может быть, потом, ближе к лету. И пусть он не беспокоится, она поселится у дальних родственников, — ведь понятно, что в общежитии автосервисного центра для нее с ребенком места нет. (Саша на этих словах весь залился краской, чувствуя себя самым подлым обманщиком на свете.) Главное, продолжала она, чтобы Ашот повидался с отцом, потому что он очень волнуется. А в Америку они тогда полетят прямо из Москвы, так даже проще.

Разве это удобно, растерянно попробовал возразить Саша. Жить у чужих людей, в чужом городе. Для мальчика это дополнительный стресс, а тут еще и лишняя дорога. В Москве сейчас холодно, вдруг он простудится перед операцией?

Все верно, согласилась Ашет, но ведь нет никакого другого выхода. Что он предлагает?

Она говорила мягко и дружелюбно, даже вроде бы спрашивала у него разрешения. Но он понял, что она настоит на своем. А допустить, чтобы она приехала в Москву, никак нельзя. Родственников и знакомых здесь достаточно, кто-то да расскажет ей о Карине. А это должен сделать он сам, и не в чужом городе, где несчастная женщина и так будет чувствовать себя потерянно и одиноко, а в ее родном доме, в спокойной обстановке. И уж, конечно, не перед операцией сына, когда так много зависит и от ее настроения и состояния.

Как же все неудачно совпало!

— Погоди, Ашет, — сказал он вслух. — Не надо таскать ребенка туда-сюда. Я сам приеду.

— У тебя получится, Сашик? — спросила жена с тревогой. Она действительно беспокоилась за его отношения с хозяевами сервиса или боялась, что он обманывает ее и тянет время? Этого он не понял.

— У меня получится, — твердо ответил он, подавив вздох. — Я приеду. Дай-ка мне с детьми поговорить. На этот раз они не спят?

Карина его поняла. Она выслушала его внимательно, не сказав ни слова, только еще больше побледнела, хотя и так уже была бледнее некуда после такой потери крови и многочасового лежания в постели. Потом улыбнулась, устало, но ободряюще, и сказала, что он, разумеется, должен поехать. Разве дети должны страдать из-за того, что их отец влюбился? Они ведь не виноваты. Она идет на поправку, скоро ее выпишут, и если это произойдет без Саши, то о ней позаботятся родители, сестра и братья. Сейчас главное, чтобы у маленького Ашотика все прошло удачно. Только об этом Саша и должен думать. А у него действительно получится взять отпуск в мастерской?