Екатерина Волкова - Немного героина для невесты Казановы

Все цветы были опрокинуты, вода растеклась по полу, пропитала ковер. На ковре блестели осколки ваз, мокло белье из вывернутых ящиков комода, рассыпалась косметика.

А на ковре, недалеко от кровати, лицом вниз лежал человек, которого Марина сразу же узнала.

Затылок Гоши был прострелен одним-единственным безошибочным выстрелом. Кровь уже запеклась на спутанных волосах, превратив их в рыжее месиво. Воротник рубашки пропитался кровью до нитки. Следы крови были на валявшейся рядом скомканной простыне, на ковре.

Рядом с Гошей лежал разломанный надвое приз «Золотое перо».

Марина не могла оторвать взгляд от пулевого отверстия.

Стакан с водой выскользнул у нее из рук и со звоном разбился об пол. Кубики льда и осколки стекла довершили картину разрушения.

Марина представила себе нарисованный милицейским мелом силуэт Гоши на ее ковре. Потом этот мел никогда не отчистить.

Человек, которого Марина знала почти пять лет, мертв. Пять лет Марининой жизни он улыбался ей, ставил ей пятерки, бил ее любимые чашки, шептал нежности в постели и ничего не требовал взамен. Он окрасил эти пять лет в свои болезненные, пылающие цвета. Все, что произошло с Мариной грустного или смешного за эти годы, произошло благодаря Гоше. Он был частью ее, он был ей как друг детства, по которому можно годами не скучать, а встретив — обмирать от радости.

Вчера вечером он бродил по банкетному залу, договаривался о чем-то с друзьями, строил планы. Сегодня днем капризничал и умолял Марину о встрече. А теперь его убили, сделав бессмысленными все планы и договоренности.

Кто это сделал? Зачем? Психопат или случайный вор, забравшийся в квартиру? Почему это произошло в ее спальне? Что это за бред, в который невозможно поверить?

Примерно то же самое интересовало и милицию.

Люди в штатском и в форме бродили по ее квартире, наступали на ее вещи. То и дело щелкал фотоаппарат, ослепляя Марину вспышкой. Осколки хрустели у них под ногами, на лестничной клетке вполголоса разговаривали разбуженные соседи, а следователь задавал Марине вопросы.

— Как ваш преподаватель мог оказаться ночью у вас в спальне? Где вы были весь вечер? Кто может это подтвердить? Кто он такой? В каких отношениях вы находитесь с этим гражданином? Советую вам говорить правду.

Единственное, что милицию не интересовало, так это то, что Марина — восходящая звезда и с ней можно было бы обходиться повежливее. Похоже, милиционерам некогда глядеть телевизор.

Осмотрев место преступления, Марину повезли в районное отделение милиции.

Ее втолкнули в плотный тяжелый воздух, скопившийся между обшарпанными стенами. Он вобрал в себя смесь перегара и пота, запахи крутых ребят за работой и других крутых ребят, их подопечных, расположившихся по разные стороны решеток и крепких стальных дверей. Это был густой воздух, насыщенный тревогой, пронзительными телефонными звонками и топотом сапог за стеной. Воздух, который в страшных снах давит на тебя, не дает убежать от опасности.

Едва очутившись в этом сне, Марина испугалась, что никогда не проснется. «Я пропала», — думала она.

Следователь из прокуратуры, молодой, неловкий, непропорционально сложенный человек, походил на подростка. Костюм болтался на нем мешком, как на огородном пугале. Он краснел и бледнел. На большинство своих вопросов сам же и отвечал. То бормотал, то начинал кричать, ронял на пол пустую пока еще папку «Дело №…». Следователь был новичком.

Марина впервые столкнулась с тем, что обычные, вполне невинные вещи могут выглядеть подозрительно. Ей не верили, все ее объяснения вызывали насмешку.

В конце концов ее оцепенение сменилось яростью. Она расплакалась от бессилия и нелепости происходящего.

Следователь-подросток принес ей воды в надтреснутом, не очень чистом стакане. «Чем хуже, тем лучше», — подумала Марина и с омерзением выпила воду.

В милиции она провела остаток ночи. Подписала несколько бумаг, в том числе подписку о невыезде. Это означало, что она — подозреваемая. И ни в какую Венецию ей опять нельзя. Весь мир заботится о том, чтобы Маринина мечта не сбылась.

В шесть утра она добралась до квартиры и легла в гостиной на диване не раздеваясь. Поставила рядом телефонный аппарат. У Александра никто не снимал трубку. Голова раскалывалась. Ей нужно кого-нибудь попросить убрать все эти осколки в спальне. Сама она не сможет.

Марина накрылась пледом и сверху плащом. Ее знобило. Нужно выпить аспирина. Гоша должен заехать, он хотел ее поздравить. А с Александром она поужинает в другой раз, ничего страшного.

Она открыла глаза, оглядела темную и прохладную комнату. Часы, висевшие на стене, остановились на шести часах вечера. Или утра. Это еще предстояло выяснить.

Марина набрала номер, небрежно нацарапанный на салфетке. Глядя в потолок, она долго слушала длинные гудки на том конце провода. Как только она положила трубку, телефон зазвонил.

— Здравствуйте, могу я поговорить с Мариной Белецкой? — раздался в трубке тусклый голос Виталика, ее начальника. Голос, который она хотела услышать меньше всего.

— Я слушаю, — ответила Марина.

— Марина, где же вы пропадаете?! Вас разыскивает полгорода. Я уже устал отвечать на звонки.

— А который теперь час? Неужели нельзя хотя бы в выходные оставить меня в покое?

— Что?! Какие выходные? Сегодня понедельник, семь тридцать вечера. У вас, между прочим, рабочий день.

Марина подскочила на диване:

— Понедельник? Вы не разыгрываете меня? Я, кажется, заболела.

— Выздоравливайте поскорее. Вам звонили из оргкомитета «Золотого пера» и еще миллион человек. Просто телефон оборвали.

Понедельник. Она пропадала во сне или в обмороке трое суток. Марина провела рукой по лбу. Она почувствовала себя как человек, который медленно падает в бездонную пропасть. Как ребенок, который потерялся навсегда.

Номер Александра не отвечал.

Если бы она не отправилась ужинать и развлекаться с этим американцем, Гоша был бы жив. И что ей стоило дождаться Гошу? Ведь она чувствовала, что у него неприятности, что он нуждается в помощи. Как же она виновата перед ним! Что же она за друг ему была?!

Если бы она только знала, кому и как отомстить!

Марина сталкивалась со смертью не впервые. В детстве ей, как и всем маленьким детям, взрослые обещали изобрести лекарство против смерти. Те же взрослые, что погибли в авиакатастрофе, когда Марине не было еще семнадцати.

Главное, что осталось в душе из страшного времени после похорон родителей, — это сознание, что смерть таинственна, глубока и величественна. Марина тосковала скорее по истинной жизни, а не по умершим родителям. По встрече с тем удивительном и радостным местом, где смерти, страданий уже нет. Куда отправились родители, бросив ее одну на земле.