Мила Серебрякова - Три с половиной любви

– Бьет, значит, любит, – говорила она, нервно теребя в руках мокрый от слез платок.

Поняв, что время визита выбрано неудачно, Ката виновато пролепетала:

– Надежда Георгиевна, я, наверное, помешала.

– Да нет, – неуверенно прошептала Карасева. – Чему мешать-то?

– Хотела поговорить с Вячеславом… И с вами, – добавила Копейкина после непродолжительной паузы.

– Проходи, только… – Надя нагнулась ближе к Катке, – Славка уже немного принял, ты внимания не обращай, если он материться начнет.

В просторной светлой комнате Карасева кивнула на стул:

– Садись, а я Славке скажу, чтобы штаны надел, он по дому в одних трусах разгуливает. – Надя скривила губы в ухмылке. – Зрелище не для слабонервных.

Минуту спустя в комнате появился Карасев, как всегда – во всей красе. Поддатый. Помятый. Небритый. Остановившись в дверях, он зевнул и обратился к Катке в свойственной ему манере:

– О, Катюха, ты какими судьбами к нам забрела?

– Ката, – поправила мужа Надежда. – Ее зовут Ката. Сколько раз тебе говорить, неужели трудно запомнить?

– Не гунди, и так башка трещит.

– Пить надо меньше.

– На свои пью, не на твои. Я заработал, я и пропил. Поняла?

– У тебя, между прочим, семья есть. Сын растет, посмотри, в чем парень ходит, соседям стыдно в глаза смотреть.

– А ты не смотри.

Понимая, что вот-вот в славном семействе вспыхнет очередная ссора, Ката решила вмешаться:

– Вячеслав, примите мои соболезнования. Я знаю, что Геннадий был вашим другом.

– Он был моим лучшим другом, – буркнул Карасев. – Мы с ним и Ромкой не один пуд соли вместе съели. Вот ты девка умная, скажи, какая сволочь Генку прибила?

– Я как раз пришла поговорить о Самойлове.

– А чего о нем говорить, здесь делать что-то надо, а не болтать.

– Так я и делаю, – выпалила Катарина. – Я провожу собственное расследование.

Вячеслав переглянулся с Надеждой.

– Расследование? Погоди, так ты че, в мусарне работаешь?

– Слав! – шикнула Надя.

– Отстань, – Карасев сканировал Катку взглядом.

После того как Катарина отрицательно замотала головой, Вячеслав рухнул в продавленноекресло.

– Если ты не в ментовке, как дело расследовать собираешься?

– Своими силами.

– Оба-на! Как Анискин, фигачить будешь?

Совсем зажрались в своих коттеджах, думал Вячеслав, таращась на Копейкину. Живут в свое удовольствие, денег не считают, от безделья маются, так еще в детективов играть надумали. Уроды! Да какой из этой идиотки детектив? Она и слона в ванной комнате не найдет. Сидела бы дома, дура, и не рыпалась.

Вслух же Карасев сказал совсем другое:

– Ну-ну, попробуй. Хотя вряд ли что у тебя получится. Ты ж баба!

– Зря вы меня недооцениваете. Однажды мне удалось спасти от тюрьмы мужа подруги, – ответила Катка, пристально глядя на Карасева. – Его обвиняли в убийстве соседки. Оба были неравнодушны к алкоголю, выпили, закусили, потом заснули. Когда он проснулся, оналежала на полу в крови [3 - История описана в романе «Завещание английской тетушки».].

– Ужасно! – прошептала Надежда.

Вячеслав сглотнул.

– Так я чего… Я ничего… Пробуй. Расследуй.

– Для начала мне необходимо узнать как можно больше сведений о Геннадии. Важна любая мелочь. Когда вы виделись с Самойловым последний раз?

– За день до убийства и виделись. Я зашел к нему вечерком, неплохо посидели, выпили пивка.

– А я видела его за пару часов до убийства, – пискнула Надежда.

– Где?

– Здесь, в деревне. Я из магазина возвращалась, а Генка навстречу шел. Поздоровались, поговорили пару минут, он сказал, что в поселке для него нашлась работа, вроде собирался кому-то стекло вставлять.

– Точно, – подтвердил Карасев, – он и мне говорил. Вечером вчера просил отвертку, а днем я Кольку послал, чтобы отнес. Колька Генку и обнаружил.

– Надежда Георгиевна, а вы случайно ничего странного не заметили в поведении Самойлова?

– Он трезвый был. Обычно всегда навеселе, а тут трезвый как стеклышко. Непривычно его таким видеть было.

– Непривычно ей, – вспыхнул Карасев. – Много ты понимаешь, да Генка – золотой мужик.

– Я не спорю, но пил он по-черному.

– От горя.

– Сколько лет прошло, а он все не просыхал.

– Слушай, уйди отсюда, не зли меня. А убийцу Генки надо искать среди тех, у кого он ишачил за гроши. Вы ж там все зажрались, по десять раз в год за границу мотаетесь, задницы свои на пляже греете, а Генке за грязную работу копейки платили. Что, скажешь нетак?

– Геннадий никогда у меня не работал.

– У тебя, может, и не работал, а у соседей твоих частенько жилы рвал.

– Кат, он пьяный, не обижайся. – Надежде было стыдно за мужа и жутко неудобно перед Копейкиной. – А ты прекрати злость свою на всех изливать. Работал бы, как люди, и жил бы по-человечески.

– А я, по-твоему, как работаю?

– Через пень-колоду – вот как. Половину пропьешь, другую половину прожрешь.

– Вот, Катюха, – скривился Карасев, – вот как она со мной обращается. Жрачкой попрекает. Спасибо тебе, Надька.

– Не Катюха, а Ката. Катарина!

– Ничего. – Ката тронула Надежду за локоть. – Вячеслав, почему вы считаете, что убийца человек из поселка?

– Несколько дней назад мы с Генкой сидели в гараже, и он вел себя странно, – встрял Карасев.

– В смысле?

– Его треп меня напрягал. Генка говорил, что скоро у него появятся деньги. Причем много денег. Сечешь, нет? Сказал о каком-то деле, но подробности опустил.

– А у Геннадия были враги?

– Ты себя-то слышишь, нет? Генка – безобидный тип, его даже бродячие собаки любили. Во как! Сама, что ль, не знаешь, ну кто мог его ненавидеть, какие враги? Я так думаю, Генка что-нибудь разнюхал про ваших, коттеджных, и решил на этом деле нагреть руки.

– Шантаж?

– А почему бы и нет.

– Что и про кого он мог разнюхать?

– Мне почем знать, у богатых рыльце всегда в пушку. Все вы одного поля ягоды.

Тряхнув мужа за плечо, Надежда закусила губу.

– Я сейчас очень жалею, что не придала значения словам Зинаиды Андреевны, – сказалаона.

– Каким словам? – Катарина подалась вперед.

– За день до смерти Зинаида заходила ко мне. Она часто приходила в гости, рассказывала поселковые новости, ну, ты же знаешь ее, делилась последними сплетнями.

– Все бабы – дуры и сплетницы, – гундел Карасев.

– А тут я ее не узнала, вроде Махова стоит напротив, а вроде и не она.

– Как это? – удивился Вячеслав. – Ты что, под мухой была?

– Помолчи. Загадочная Зина была, как будто сказать что-то хотела, но никак не решалась. А потом она выдала, мол, скоро бомба разорвется.

– Бомба?

– Да. Ее слова передаю: «Бомба разорвется сразу, как только я уточню детали».

– Она и к нам заходила с таким же заявлением.

– Я пыталась выяснить, в чем дело, да только без толку. А на следующий день она внезапно скончалась. Я тут подумала: а вдруг и Генка знал то же самое, что и Махова?