Ольга Володарская - О чем молчит ветер

— Да-да, конечно. А что произошло?

— А об этом хотелось бы с вами поговорить при личной встрече. Вы один из немногих друзей детства, с кем она общалась все эти годы.

— У нас были сугубо деловые отношения. Не без приятельского доверия, конечно.

— Сегодня вы сможете подъехать в отделение?

— Да, но не лучше ли мне сейчас подскочить в квартиру Киры? Вы ведь там? — Коля дакнул. — Я в пяти минутах от вас. Ждите. Телефон сейчас скину.

Номер пришел через несколько секунд. Грачев набрал его. Абонент, как и ожидалось, был вне зоны действия сети. Но телефон можно начать пробивать уже сегодня. Да, суббота, и получится не так оперативно, как в будний день, но с технической службой можно договориться, а сотового оператора подключить уже утром понедельника.

Полицейские отпустили маму Димона. Уже вдвоем прошлись по квартире. Спала Кира на диване даже без белья. Почти не ела, но много пила жидкости: в ведре пустые бутылки из-под воды, сока, лимонада. Смотрела телевизор. Читала детективы — на журнальном столике лежали книги, написанные Агатой Кристи, Рексом Стаутом, Александрой Марининой. А еще старый фотоальбом. Грачев открыл его, стал листать. На снимках уже более или менее взрослые дети. Школьники. Девочка и мальчик. Она хорошенькая, щекастая. Он тоже очень симпатичный, но худенький, почти прозрачный. На некоторых брат с сестрой были запечатлены с мамой, улыбчивой, но при этом грустной женщиной. Было видно, что она старается казаться счастливой, но делает это из последних сил. Одной растить двоих детей непросто, тем более когда у тебя проблемы с сердцем.

…Роман приехал, как и обещал, через пять минут. Он оказался высоким симпатичным пухляшом с обширной лысиной, которая его ничуть не портила. А еще он был невероятно элегантно одет. Фисташковая рубашка с золотыми запонками, светло-коричневый костюм и бордовые ботинки. Как ни странно, все цвета между собой сочетались. И «голда» не выглядела вульгарно.

— Вы такой пижон, господин Попов, — не смог смолчать Коля. И его коллега закивал. Рот его был занят бутербродом, поэтому Константин помалкивал. — Отлично выглядите.

— Спасибо. У меня на одежде пунктик.

— Непросто, наверное, подбирать под нестандартную фигуру?

— Еще как. Но это даже хорошо, иначе я бы тратил все свои гонорары на барахло.

Они уселись на диван. Лева наконец доел последний бутерброд, запил его компотом и, стряхнув с губ крошки, присоединился к начальнику и свидетелю. Но угнездился на стуле, оседлав его, как коня.

— Рассказывайте, — скомандовал он.

— О чем? — решил уточнить Попов.

— О состоянии Киры.

— Финансовом?

— Если в курсе, то да. Но меня эмоциональное интересовало. Она была не в себе, так?

— Нет, — с заминкой ответил Роман. — Может, чуть более нервная, чем когда-то… Но Москва меняет людей. Кира пахала без выходных, чтобы купить себе жилье, смогла приобрести квартиру только на далекой окраине. До работы два часа в одну сторону. Подъем в пять тридцать утра. Возвращение в девять. Измоталась. Исхудала. И когда ее не повысили, как обещали, психанула, уволилась. После чего приехала сюда.

— Вы говорите, вчера виделись?

— Да, я был тут. Мы подписали договор.

— Какой?

— Я решил сам выкупить у нее квартиру. Цена-то бросовая. Думаю, сделаю ремонт, переселю маму. До сих пор делю кров с нею. А мне уже тридцать пять. Жениться пора.

— Есть на ком? — полюбопытствовал Лев.

— Трудно найти невесту, если живешь с мамой.

— Ее вообще трудно найти. Я пять лет в разводе. Живу один. И никого…

Грачев взял альбом и подтолкнул его к Попову.

— Вы тут есть? — спросил он, ткнув пальцем в общую фотографию, на ней импозантный мужчина с сединой, Печерский, и несколько ребятишек, им от одиннадцати до пятнадцати.

— Да, вот я, — Попов указал на очаровательного долговязого мальчика с копной темно-каштановых кудрей. — Меня не узнать, правда? Такие волосы! А какой я стройный. Только щечки налитые. Полнеть начал в период полового созревания.

— А тут вам сколько?

— Тринадцать. Но я был сущим ребенком. Владик… Вот этот рыженький пацан в очках, он младше меня на год, уже к девочкам приставал. Да по-взрослому. Павлу пришлось его за это исключить из студии.

— Вы называли его по имени?

— Да. Он на этом настаивал. Даже и не знаю отчества, если честно.

— Что были за отношения в коллективе?

— Тесные, дружеские.

— Ой ли?

— Нет, серьезно. Тогда, когда это фото делалось, мы были командой. Потом что-то изменилось. Я думаю, из-за того, что мы стали взрослеть и наши характеры испортились. Тот же Владик, он был чудесным мальчишкой, озорным, веселым, играл двоечников и обаятельных хулиганов. Но как гормоны в голову ударили, превратился в озабоченного идиота.

— На фото всего три девочки, — отметил Николай. — Он ко всем приставал?

— Да. Но тут их две вообще-то. Маргарита и Ларочка. А пухлогубая блондинка — это Димка, ныне известный как Демо, он популярный диджей и борец за права геев.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Лев. Затем задал свой вопрос: — А которая из двоих девочек Маргарита?

— Та, что пострашнее.

— Да они обе не особо.

— Ушастая.

— И это роковуха, в которую вы все были влюблены?

— Да. И вы правы, она была такой. Магнетически притягательной девушкой. Талантливая, обаятельная, чудная… и чудная. Таким, как она, не обязательно быть красивыми. Как Жозефине, Лиле Брик, Фриде Кало, Вуппи Голдберг. Маэстро не уставал повторять это. Он превозносил Марго, и мы смотрели на нее его глазами. Поэтому влюблялись.

— А сам он?… Не питал к ней каких-то особенных чувств?

— Он любил ее, но как свое творение, не более. То есть никакой грязи.

— А с Родей у Марго было что-то?

— Что-то да. Но они не объявляли себя парой. Поэтому я и Марк надеялись на ее расположение. Я в глубине души. А он заявлял на нее права. Вот он, кстати, — и указал на высоченного парня, тот был длиннее Попова, в косухе и с дерзкой челкой. — Марк хотел заполучить не только Маргариту, но и роль мореплавателя в нашей самой успешной постановке. Он был фактурный, умел петь, в отличие от Роди. Когда Марк выходил вместо него на сцену (мы ездили со спектаклем по соседним поселкам и городкам), то его принимали даже лучше, чем Эскина.

Грачев тем временем перелистнул альбом. Его заинтересовало еще одно фото Маэстро со своими подопечными, но их было уже меньше, а в возрасте они прибавили. Николай узнал Марго, Родю, Марка и Романа. Та самая могучая кучка?

— Этот снимок был сделан незадолго до смерти Роди, — сказал Попов.

— Да, я вижу дату в правом левом углу. Через неделю мальчика не стало.

— Как думаете, Роман, он сам сбросился с башни? — обратился к риелтору Костя Пыжов.

— Не кончал Эскин с собой.