Ирина Шанина - Эвтаназия

Тут зазвенел звонок, напоминающий народным избранникам, что им пора и поработать — понажимать на кнопки. Фойе быстро опустело, лишь кое-кто из журналистов спешно передавал последние новости. Присев на диван, я достала свой миникомп и начала работать. Плевать, что Арденис давал интервью не мне, все равно его можно процитировать. Название нашлось само собой и очень быстро — «Игры разума». Я самозабвенно набирала текст, увлеклась и не сразу обратила внимание на шум в зале заседаний. Неожиданно двери распахнулись, и в фойе вылетел знакомый журналист — аналитик одного из авторитетных бизнес-изданий. Он на ходу вынул телефон и быстро начал говорить что-то, прикрывая микрофон ладонью. Похоже, я пропустила какую-то сенсацию. Вслед за аналитиком из зала выскочило еще несколько журналистов, все страшно возбужденные. Я поймала за рукав парня из конкурирующего интернет-проекта:

— Влад, что случилось?

— Голосование, голосование… — непонятно пробормотал он, глядя на меня безумными глазами. — Ничего не вышло. Все прогнозы — пшик.

Я не поняла, но задержать его, чтобы расспросить получше, не было никакой возможности. Он явно мыслями был уже в репортаже, гениальном репортаже… Я же в данную минуту была лишь досадным препятствием на пути к славе и Пулитцеровской премии.

Пришлось проталкиваться в зал. Это оказалось делом нелегким, потому что основная толпа перла из зала. Мне четыре раза наступили на ногу и два раза больно пихнули локтем под ребра. Я тоже прошлась по чьим-то ботинкам, отодвинула плечом девушку в униформе и наконец проникла в святая святых — зал заседаний.

Тут было очень оживленно. Депутаты повскакивали с мест. Кто-то стоял на трибуне и что-то кричал в микрофон, но микрофон был отключен, поэтому ничего не было слышно. Группа неподалеку громко скандировала: «Включить микрофон», — видно, это были однопартийны господина, стоявшего на трибуне. Я мельком взглянула на табло с результатами голосования… и превратилась в статую Командора. Сначала я даже решила, что у меня что-то со зрением, зажмурилась, вновь открыла глаза — результат на табло не изменился. Как и предупреждал господин Арденис, было всего пять воздержавшихся депутатов, остальные единодушно проголосовали… против отмены закона о добровольной эвтаназии. Телевизионщики столпились вокруг господина Ардениса.

— Как вы прокомментируете результаты голосования? — Девушка из Би-би-си, встав на цыпочки, тянулась через головы коллег. — Ваш прогноз не оправдался…

— Отнюдь, — спокойно возразил Арденис. — Я сказал, что будет пятеро воздержавшихся… Так оно и случилось. Я сказал, что будет почти единогласное решение, оно и есть почти единогласное.

— Но… — попыталась возразить девушка, — вы сказали…

— Дорогая, — снисходительно улыбнулся Арденис, — я же не говорил, «за» или «против» они проголосуют, я сказал только, что решение будет практически единогласным.

Я не стала дальше слушать, а быстро набрала шефа. Естественно, он был уже в курсе.

Я иногда удивляюсь, как это Костя умудряется все узнавать первым, не иначе как в шкафу у него в кабинете лежит хрустальный шар или яблочко на блюдечке, вроде того, какими пользуются герои русских сказок, чтобы узнать, что в мире творится.

— Вася, — бодро начал шеф, услышав мой голос, — ты еще в Думе? Давай быстро сфотографируй Ардениса и немедленно пересылай мне. Я сразу поставлю в новостную ленту.

Костик отключился, я примкнула к толпе, окружавшей депутата Ардениса. Сфотографировать его оказалось не так-то просто: люди стояли плотным кольцом и в кадр постоянно попадали чьи-то головы и руки, державшие микрофоны. Сам Арденис тоже не стоял спокойно, а вертелся, будто вор на ярмарке. Пять минут мучений, и в моем распоряжении было два замечательных снимка депутатского затылка, три сомнительных вида в профиль (хорошо получились ухо и часть щеки, остальное загораживала чья-то кудрявая голова) и один почти приличный анфас. Вот этот анфас я и отправила Костику вместе со своим комментарием. Через пять минут пришло подтверждение, что шеф материалы получил, а еще через минуту он позвонил сам:

— Васенька, ты просто умница, я тебя люблю…

И отключился. Костик — он такой, эмоциональный. Его «люблю» не в том смысле, что на самом деле любит и хочет жениться. Его «люблю» означает — «ты молодец, сделала вовремя хороший материал».

Я вышла на улицу и медленно побрела в сторону Большой Дмитровки, где оставила свою машину, нагло припарковав ее на служебной стоянке Театра оперетты.

Дома меня ждало сообщение от родителей. Они упрямо не желали звонить мне на мобильный (как объясняла мама, чтобы не мешать), предпочитая поочередно (подозреваю, по графику) оставлять мне длинные послания на домашнем автоответчике. Чаще всего это были напоминания о днях рождения, свадьбах и прочих событиях из жизни ближней и дальней родни. Сегодня была мамина очередь. Она попеняла, что я давно не приезжала к ним в гости:

— Когда ты купила машину, мы надеялись, что ты будешь приезжать чаще.

Мама не автомобилист, она не представляет, как перегружены московские магистрали, несмотря на все усилия транспортников.

— Ты не забыла, — звучал из динамика звонкий мамин голос, — что завтра двадцать шестое апреля, день рождения Добрыни? Дядя Никита звонил, они собираются отмечать в семейном кругу. Я считаю, что тебе стоит подъехать.

Мама немного помолчала и несколько нервно продолжила:

— Вася, мы с папой ни в коем случае не хотим вмешиваться в твою жизнь, но тебе скоро тридцать. Единственный холостой мужчина в твоей конторе недавно женился. Мы не хотим на тебя давить, но пора подумать о семье. Мы знаем, что с Добрыней у тебя не всегда были хорошие отношения, но вы уже взрослые люди… Он холост. И, между прочим, Никита намекнул, что Добрыня сменил работу и теперь очень, очень крут. Я думаю, тебе следует с ним поговорить… Хотя бы на предмет возможного трудоустройства.

Мама тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что ее слова на меня не подействуют, и быстро закончила:

— Сбор гостей в семь. Адрес ты знаешь Добрыня решил отмечать у родителей. У него сейчас ремонт идет. Он купил себе квартиру… — Тут мама чуть повысила голос и выдала главный козырь: — Купил квартиру в «Дорогомилово». Почти рядом с тобой. Васенька, я знаю, что ты сейчас злишься… Но ты же не собираешься всю жизнь просидеть в этой своей конторе?! Насчет подарка, — мама резко сменила тему, — можешь не беспокоиться. Мы с папой купили, ты только приезжай… Целую.

Я про Добрынин день рождения не забыла, у меня сегодня в календаре выскочила напоминалка. Но ехать праздновать мне совсем не хотелось. Я планировала ограничиться отправкой электронной открытки и заказать бутылку хорошего коньяка с доставкой. Но теперь, похоже, от визита не отвертеться. С другой стороны, и вправду интересно, куда же перешел Добрыня. В последний раз, когда мы с ним общались, он трудился в каком-то хитром PR-агентстве, чьей специализацией были корпоративные войны, недружественные поглощения и другие хитрости. В тот раз мы расстались совсем плохо. Добрыня разговаривал со мной снисходительно, гнул пальцы, всячески давая понять, что считает меня неудачницей. Мои попытки объяснить, что моя работа мне нравится, успеха не имели.