Светлана Борминская - Клубника в горьком шоколаде

— Хорошо, я упала, — не стала возражать Ирина. — Закроем тему.

— Угу, — согласилась Байкалова и зевнула. — В холодильнике есть сыр, и через час за тобой приедет Круглик.

— Зачем?

— Он тебя покатает по Парижу, а мне будет спокойнее, что ты не одна в этой квартире. Сегодня утром мне позвонили и пригласили на телевиденье, а я не могу игнорировать ни одно мало-мальски достойное предложение. Я, как дура, счастлива, что у меня есть работа, — Байкалова, сказав это, покраснела. — Я буду поздно, а ты отдыхай, погуляй по Парижу.

— Догулялась уже, — Ирина помассировала шишку на затылке. — У меня сердце не на месте. Пожалуй, я поменяю билеты и поеду в Москву.

Байкалова проницательно взглянула на неё.

— Ира, Хазарова утешит жена, он сделал свой выбор. Поверь, не такая уж потеря для совладельца крупнейшего телеканала — его пожилая ворчливая тёща.

— Она очень старая была?

— Лет шестьдесят, — Байкалова решительно поднялась. — Мы уедем вместе через три дня, хорошо?..

Оставшись одна, Ирина выудила из кармана юбки косточку и попробовала её сломать. Кость гнулась, но не ломалась. «Пожалуй, её надо возвратить на крышу замка — от греха подальше! Третьей встречи с горбатым карликом я просто не переживу, если уж он и драться начал!» — думала она. Из раздумий её вывела знакомая мелодия клаксона «ямахи».

— Мсье Круглик, я сейчас спущусь к вам! — крикнула из окна Ирина. — Ждите!

Тусклый красноватый свет лампочки в подъезде… Чья-то пыльная детская коляска с пустыми бутылками под лестницей, о которую Лев Тимофеевич задумчиво споткнулся, не проронив ни слова.

Он отпер входную дверь, поставил портфель на шкафчик для обуви и повернул правое ухо… В квартире было тихо и душно, всё, как всегда. Он распахнул дверь на балкон и пошел на кухню готовить ужин.

«Чудак» — звали его в межрайонной прокуратуре, и Лев Тимофеевич был в курсе этого определения собственной персоны. Просто Лев Тимофеевич совсем не стремился в начальники, что, согласитесь, выглядит чудаковато. С тех пор, как три года назад умерла его мама, он часто общался с ней во сне, изредка даже передавая приветы от Ефросиньи Галактионовны тем, кто знал её ещё при жизни.

К слову, несмотря на неполные тридцать восемь лет, Льву Тимофеевичу удалось в этой жизни неприлично много — в прошлом году он закончил третий ВУЗ и был незаменим в раскрытии простых только на первый взгляд уголовных дел. «Фаталист, — так характеризовал своего лучшего следователя зам. прокурора полковник Чашкин, неизменно добавляя: — Скромняга наш».

То, что Лев Тимофеевич встретил свое тридцативосьмилетие всего лишь майорской звездочкой на погонах, не наводило его ни на какие грустные размышления, ведь работать с уголовными делами всегда интереснее, чем пытаться руководить людьми. Люди очень непослушны и отличаются редкой непонятливостью.

Лев Тимофеевич жарил картошку, облизывался и предвкушал… Салат из помидоров, щедро сдобренный маслом грецкого ореха, хмурился из глубокой миски на хозяина квартиры. Лев Тимофеевич на салат ничуть не сердился, к тому же, три последние года мяса вообще не ел, предпочитая картошку и овощные супы. Вскоре на боках картошки образовалась такая аппетитная румяная корочка, что Лев Тимофеевич не смог больше сопротивляться голоду и выключил газ.

Ужин уже двигался к своему апогею — тульскому прянику с чаем, когда следователю пришло кое-что на ум. Залив сковородку водой, он включил ноутбук и, прихлебывая чай, стал ждать, пока загрузится Word…

На следующий день, в половине седьмого утра, Лев Тимофеевич приблизился со стороны станции метро к улице Пичугина. Охранник сидел в будке за шлагбаумом и сонными глазами наблюдал сразу за несколькими мониторами.

— Муха не проскочит? — уважительно спросил Рогаткин.

— Микроб не просочится, — зевнул охранник и повернулся к Льву Тимофеевичу заспанным лицом. — Следователь?..

— Следователь. Супруги Хазаровы дома? — Рогаткин оглядел пустынную в этот час улицу и достал сигареты.

— Строители вчера закончили демонтаж упавшей крыши, — охранник снова зевнул и отвлёкся на пробегающего мимо кота.

— С кем бы мне поговорить на предмет проистекшего несчастного случая? — Лев Тимофеевич тщательно подбирал слова.

— Видите избушку на курьих ножках?.. — охранник ткнул пальцем в середину улицы. — Там живет милое создание.

— Какое создание? — у Льва Тимофеевича мелькнула отчетливая ассоциация — «избушка-курьи-ножки-Баба-яга», и он повернулся, чтобы подвергнуть жёсткому визуальному анализу предложенный объект. Действительно, у большого дома в середине улицы притулилась деревенского вида избушка с покосившейся трубой…

— Милое создание или, по-простому, бабушка Матрёна, — охранник шмыгнул носом. — Любит сидеть на крыше и поэтому многое знает о здешних обитателях. Ну, конечно, если она захочет с вами поделиться своими впечатлениями. А вообще, рановато вы сегодня пришли!

— В смысле? — удивился Рогаткин.

— Ну, семь утра для нашей улицы — это очень рано! — охранник с хрустом потянулся.

— Вечером я не могу, — буркнул Лев Тимофеевич и бодрым шагом прошёл за шлагбаум. Но как ни стучался Рогаткин в подслеповатое окошко низенькой избушки, ответа так и не дождался. Тщательно осмотрев все до единого фрагменты упавшей стеклянной крыши особняка Хазарова, Рогаткин вернулся к будке охранника.

— Нету? — спросил охранник. — Значит, не открыла… Ну, она ж не обязана с вами говорить в такую рань? И потом, может, марафет еще не навела!

Лев Тимофеевич, облокотясь о шлагбаум, уныло вздохнул, а улица Пичугина тем временем, просыпалась… Первым из обслуживающего персонала появился местный сантехник. Он подъехал на кабриолете «рено» и лениво осведомился у охранника:

— Заявки на прочистку были?

Тот молча достал распечатку величиной с половину ватманского листа.

— Где?.. Ага, вижу… Ну, бывай, — махнул рукой сантехник и въехал на территорию.

— Присядьте, — охранник кивнул Рогаткину на соседнее кресло. — Рановато… Я же говорил.

Лев Тимофеевич сидел в будке уже полчаса и наблюдал, как к шлагбауму подъезжают няни, прислуга и садовники. Наконец подъехала новенькая «десятка» с летучей мышью на бампере и началась пересменка. Лев Тимофеевич, чтобы не мешать, вышел из будки на воздух и закурил.

— Гражданин следователь, — позвал его улыбчивый молодой сменщик. — Насколько я знаю, с погибшей Лилей Калюновски дружила всего одна из соседок. Видите оранжевый дом?.. Хозяйку зовут Ядвига.

В конце улицы возвышался оранжевый замок, похожий на цитадель.

— Кроме того, тут часто роется в мусорных баках один пьющий гражданин, так вот, он тоже иногда общался с Лилей Юльевной, — охранник подмигнул. — Покойница любила послушать разные истории!