Светлана Алешина - За тех, кто в морге

— Все ясно как дважды два, — заявила она, косясь на мою сигарету, но закурить не решаясь — она же не курит. — Это Палыч, старый жулик, убил Сикамбра и, сообразив, что мы его раскусили, решил покончить жизнь самоубийством. Во, блин! — вскрикнула она и даже ударила себя по коленке от восторга перед самой собой. — Ведь старый же, лысый, никому не нужный, можно сказать, пердун, а посмотри-ка, сумел умереть самым модным способом — подорвался в машине!

— Ты считаешь, он сам себя подорвал? — с сомнением спросила я.

— Как будто ты считаешь по-другому, — с сарказмом произнесла Маринка. — Это же очевидно! О-че-вид-но! Понимаешь ты это или нет?

— Нет, не понимаю! — упрямо сказала я. — Ты вспомни, как он торопился уехать и с какими нервами забежал обратно в гараж, когда его позвали! Это не похоже на самоубийство! Его убили, убили как раз в тот момент, когда он пытался спрятать концы в воду, то есть увезти куда-то труп Сикамбра, избавиться от него!

— Избавиться! — повторила Маринка. — Ты так расписываешь, словно уже знаешь, кто это сделал. Ну и кто же? Чеченцы?

— Понятия не имею! Но догадываюсь. — Я поняла, что пока уснуть не удастся, и села на своем диване, поставив пепельницу на колени.

— Ну и кто же, кто же? — Маринка тоже приподнялась и села по-турецки.

— Аркадия Павловича убил тот же человек, который убил и Сикамбра! Вот это уж действительно ясно как дважды два. Нужно найти того, кому выгодно было устранить Сикамбра. Так мы найдем и убийцу Палыча.

— «Кому выгодно»! — насмешливо повторила Маринка. — Как ты это будешь определять? А если завтра узнаешь, например, что его не любила половина магов-волшебников? И кстати! Кстати! — Маринка подпрыгнула и взмахнула руками. — Нас с тобой тоже можно заподозрить! Он же нас в сетку закатал и не вытащил! А мы с тобой его встретили в подвале и зарезали за это! В состоянии аффекта!

— А потом стали кричать, что нашли труп, чтобы сбросить с себя подозрения! — закончила я, внимательно посмотрев на Маринку.

Маринка взглянула на меня и нахмурилась:

— Ну ты это брось, я в тюрьму не хочу! Не докажут!

— Может быть, и не докажут, — согласилась я, затушив сигарету в пепельнице, — а может быть, и наоборот. По крайней мере, мне кажется, что можно надеяться на то, что судмедэксперты не определят по той обугленной головешке, что осталась от Сикамбра, что он умер за час до…

— До своей смерти! — весело закончила Маринка. — Умница! Никто и не подумает!

— Ага, если только Аяврик с Марго не скажут, — я поставила пепельницу на пол. — Иди выключай свет, а потом я тебе еще одну вещь скажу.

— Какую? Про Аяврика? — настороженно спросила Маринка. — А что, если я попрошу Аяврика не говорить в милиции, что мы нашли труп Сикамбра, а?

— Тогда ему придется уговорить на это Марго, и все равно в их глазах мы будем убийцами или Сикамбра, или обоих — и Сикамбра, и Палыча. Ты свет будешь выключать или как?

Маринка сползла с дивана и, прошлепав до выключателя, щелкнула им и в темноте вернулась на свое лежбище.

— Ну? — сказала она.

— Что «ну»? — я не поняла, да и вообще поразительно быстро стала засыпать.

— Ты хотела мне еще что-то сказать, — напомнила Маринка. — Говори. Гадость какую-нибудь, да? Я уж поняла.

— Нет, не гадость, — слабым голосом сказала я. — Я хотела пожелать тебе спокойной ночи.

— Вот блин! — возмутилась Маринка. — Прикололась, что ли? Ну и тебе в то же самое место!

На этих любезностях мы и заснули, по крайней мере я больше ничего не помню. Может быть, Маринка что-то и еще говорила, но можно смело утверждать, что меня рядом с нею уже не было…

Утро началось по скверной традиции, постоянно возобновляющейся, — с телефонного звонка. Протерпев несколько его визгливых вскриков, которые только по дурацкому недоразумению называются звонками, я рухнула с дивана на пол и поползла в поисках источника беспокойства. Трубка телефона нашлась лежащей почему-то на полу в коридоре — не понимаю, как она туда спрыгнула, да это и неважно. Нажав кнопку, я простонала:

— Да!

— Ольга Юрьевна Бойкова? — услышала я незнакомый гнусавый голос, непонятно кому принадлежащий, мужчине или женщине. Ну да в тот момент мне это было и неважно.

— Да, это я, — вздохнула я в трубку. — С кем имею честь?

— Вы главный редактор газеты «Свидетель»? — уточнил голос, и тут уже я начала просыпаться, потому что заподозрила что-то нехорошее.

Сев на пол поудобней, я бросила беспокойный взгляд на входную дверь. Убедившись, что она вроде заперта, я осторожно сказала:

— Да, это я, а с кем я говорю? Что вам нужно?

— Обратите внимание на Аяврика, он очень не любил Сикамбра, — произнес голос и тут же отключился.

Прослушав резкое «пи-пи-пи», я тоже нажала на кнопку. Утро началось с намека на убийцу. Надо признаться, что начало оказалось не самым скверным. Вчерашний вечер у того же Сикамбра выдался гораздо хуже, так что не стоит жаловаться.

Я, кряхтя, встала с пола, добрела до кухни, посмотрела, сколько натикало, оказалось, что уже достаточно, и, открыв дверь в ванную, крикнула Маринке:

— Хватит дрыхнуть, подруга! Все начальство уже давно проснулось, а что ты себе позволяешь?!

— А нормальные люди в начальство не идут, — пробубнила явную чушь Маринка и натянула одеяло на голову.

Я не стала с ней спорить и решила для начала привести себя в порядок, ну а там и поругаться можно будет для поднятия тонуса. Когда я выскочила из ванной, готовая к подвигам и скандалам, Маринка уже скучно сидела в кухне и помешивала кофе в турке.

— Кушать подано, мадемуазель, — зевнула она на меня. — А если захочешь бутербродов, сварганишь их сама.

Что мне оставалось сделать? Только сказать «спасибо» и пойти намазывать масло на хлеб и тушь на ресницы. Как я давно уже говорила: если утро наступило, то с этим ничего не поделаешь.

После быстрого завтрака мы, обе повеселевшие и бодрые, вышли из квартиры и, спустившись вниз, направились ловить такси, чтобы доехать до места работы. Я сегодня была без машины, потому что вчера какие-то невоздержанные хулиганы ее немножко прострелили.

В редакцию мы приехали в самое нормальное время — около одиннадцати часов — и сразу же попали чуть ли не в объятия всего нашего дружного коллектива. Ребята уже начали волноваться — по радио они услышали про смерть Аркадия Павловича и Сикамбра и подумали: если мы с Маринкой были приблизительно в это время в цирке, то, возможно, какая-то часть неприятностей перепала и нам.

— Есть о чем порассуждать вслух, — многобещающе сказала я и протянула Виктору отщелканную вчерашнюю пленку.

— Здесь гвоздь всего нового номера, — объявила я, — мне удалось сфотографировать взрыв машины буквально в ту же секунду, как он произошел.