Светлана Алешина - За тех, кто в морге

Последней выходила Маринка, и майор окликнул ее уже в дверях:

— А где же кофе? Обманула?

Маринка вздрогнула и вернулась к кофейному столу.

— Дверь закрыть не догадалась, — проворчал майор Здоренко, принимая от Маринки чашку с кофе. — Спасибо. Закрой дверь и возвращайся. Вы мне обе нужны, девушки.

Я медленно обошла свой стол и села в кресло, в этот момент совершенно не чувствуя себя хозяйкой кабинета. Хозяином здесь сейчас был майор Здоренко, и он это прекрасно понимал.

— Итак, девоньки, колитесь, — сказал майор Здоренко. — Меня интересует пока что ваше участие в перестрелке около цирка. Не нужно только изображать непонимание и прочие гадости. Ни в жисть не поверю, что вы там оказались случайно. Ну, Бойкова!

— Что «ну»? — тихо спросила я.

— Кто тебе слил информацию, что там будет жарко? Рассказывай!

— Это действительно была случайность, — сказала я, — честное слово. Что же вы думаете, я такая дура, чтобы лезть под пули? Я жить хочу.

— Жить она хочет, — фыркнул майор. — Жить можно хотеть по-разному! Например, если хочется жить в качестве самой крутой тарасовской журналистки, то можно и под пулю залезть один разок. Все равно ж никого из вас не убили!

Последнюю фразу майора, наверное, можно было расценить как шуточку, и я вымученно улыбнулась. Каждая беседа с этим человеком, как я уже заметила, дорого стоила мне. Вот и сейчас я ощущала, что начинаю терять самообладание и трусить, сама не зная почему.

Майор шумно отпил еще глоток кофе и, резко развернувшись, обратился к Маринке:

— Так почему вы поехали к цирку?

— Когда? — задала Маринка самый идиотский вопрос, который можно только себе представить, и Здоренко сразу же зацепился за него.

— А сколько раз вы туда ездили?! — прорявкал он. — Быстро отвечай, ну!

— Два! — крикнула Маринка, потом подумала и сказала: — А вообще-то я не помню. В детстве еще…

Майор побагровел еще больше. Его взгляд скользнул по Маринке, потом он посмотрел на стол, за которым мы все только что пили кофе. Легко вскочив с кресла, майор подбежал к этому столу. Пока я не понимала, что происходит, но как только увидела, что он взял в руки пленку, только что проявленную Виктором, то даже закрыла глаза от огорчения. Вот теперь-то самое интересное и начиналось. К сожалению, я не ошиблась.

— А что у нас здесь? — благодушно пробурчал майор Здоренко, раскручивая пленку и просматривая ее на просвет.

— Та-ак, какие-то хреновины… еще какие-то хреновины… Ну точно вам делать нечего, от скуки маетесь. А это… а это что? А?! — Майор, кажется, даже подпрыгнул на месте от охватившего его возбуждения. — А! — снова вскричал он, внимательно кадр за кадром изучая моменты взрыва машины Аркадия Павловича. — А я знаю, что это такое! Знаю! И еще я скажу, что так классно подловить момент начала взрыва надо уметь!

Майор, зловеще улыбаясь, аккуратно свернул пленку и положил ее себе в карман.

— Ну и чутье у тебя, Бойкова, — сказал он. — Классное, можно сказать, чутье! И под обстрел попала вовремя, и взрыв заранее предугадала!

Майор вернулся к моему столу, но садиться в кресло не стал. Он обвел медленным долгим взглядом и меня, и Маринку, пронизывая им не то чтобы насквозь, а даже еще глубже, если это возможно себе представить.

— В изолятор временного содержания посажу обеих прямо сейчас на тридцать суток! И дольше там буду держать, пока не расскажете мне всю правду! Поняла, Бойкова?! — он ткнул в меня пальцем, я сглотнула слюну и кивнула.

— А ты, — майор повернулся к Маринке, — тоже поняла или как?

— Поняла, поняла, — закивала Маринка. — А там душ есть?

Майор даже задохнулся от такого неожиданного вопроса. Он несколько раз открыл и закрыл рот, потом сипло проговорил:

— Там баня есть. Один раз в неделю. А кормежка — три раза. Собирайтесь!

Маринка покраснела, я, наверное, тоже. Майор замолчал и выжидающе осмотрел нас. В это время послышался робкий стук в дверь, и она отворилась. Майор, раздосадованный тем, что кто-то собирается вмешаться в его оперативную разработку, а именно так скорее всего на милицейском жаргоне называлось то, что он сейчас делал, нахмурился и обернулся.

— Ну кто там еще лезет?! — крикнул он, и в дверном проеме наконец-то показался тот, кто не решался сразу войти. Или просто рассчитывал на театральный эффект, что вернее, потому что это оказался Фима.

— О-йе! Шире вселенной горе мое! — простонал майор Здоренко, продемонстрировав похвальное знакомство с молодежными музыкальными классиками. — Ты не видишь, что ли, адвокат, что мы с девушками заняты? Вали отсюда, потом войдешь!

— Я осмелюсь нарушить ваш строжайший приказ, уважаемый господин майор, — со змеиной улыбочкой проговорил Фима, просачиваясь в кабинет и прикрывая за собой дверь. — Но насколько я понимаю, этот кабинет пока принадлежит Ольге Юрьевне, а она меня отсюда выгонять не собирается. Если же вы арестовали этих девушек или одну из них, то адвокат им просто необходим, как говорится в нашем Основном законе, а если вы…

— Ой, боже мой! — майор Здоренко сжал ладонями виски. — Как хорошо и спокойно было без тебя, адвокат! Пришел и испоганил всю малину!

— Простите… — начал Фима.

— Не прощу! — рявкнул майор Здоренко. — Теперь слушай меня! Если ты не заткнешься и не будешь молчать, то я забираю обеих девчонок в КПЗ и объявляю их свидетелями. А насчет присутствия адвоката при допросе свидетелей я даже спорить с тобой не собираюсь: дежурному сержанту будешь свои права качать, а не мне, понял?

— Не понял, какому сержанту? — переспросил Фима, становясь в позицию оскорбленной юриспруденции. Как это выглядит — непередаваемо, видеть нужно.

— Тому, который охраняет ворота КПЗ, в котором будут сидеть твои подружки, если ты не замолчишь и не дашь мне возможности спокойно переговорить с людьми, понял, да?

— Понял, — улыбнулся Фима. — Так я посижу тут в уголочке, никто не будет против?

Мы все промолчали, и Фима с довольным видом уселся за кофейный столик и сразу же схватил с тарелки печенье, словно его жена, к которой он вчера неожиданно вернулся, так его и не покормила.

Впрочем, если послушать Фиму, то его на самом деле и не кормят, и не поят, и не ценят, и не уважают. Как я замечала, после определенного периода семейной жизни все мужчины начинают плакаться на эти темы, однако привыкнут, куда ж денутся.

Майор Здоренко побултыхал остатки кофе в чашке, посопел над ней и повернулся к Маринке.

— А нету больше этого напитка? У меня кончился.

Маринка молча встала и так же молча долила майору в чашку кофе.

— Давай-давай, излагай, — бросил майор мне и сплюнул на пол. — Не молчи, Бойкова, не молчи!

— Господи, да что же излагать-то? — спросила я. — Вы лучше задайте конкретные вопросы, мне так будет легче.