Наталья Никольская - Все сошли с ума

Валандра затушила сигарету и встала. Лежавший в кармане ее приталенного пиджака сотовый по-прежнему молчал.

«Надо было самой ехать, черт! Что за день сегодня?!»

— Извините, Валентина Андреевна, — спохватился Толкушкин.

Он тоже поднялся со стула и теперь точно нашкодивший мальчишка боялся поднять на Валандру глаза.

— Не советую тебе в плане женщин брать пример с Мамедова, — резко сказала она, — хотя ему в конце концов удавалось вытрясти из них необходимую информацию. Дай сюда листок.

Толкушкин протянул ей вырванную из блокнота страницу.

— В последний раз, Валера! Не хочешь работать — пиши заявление, здесь не какой-нибудь подростково-молодежный клуб, не исправительная колония, не интернат… Подумай хорошенько и сообщи мне о своем решении: хочешь ты здесь работать или нет, понял?

— Понял, — понуро отозвался пристыженный Толкушкин.

Наконец запиликал сотовый.

— Даю тебе время до завтра, — Вершинина пристально посмотрела на Валеру, — надеюсь, ты не забудешь Бодрова навестить и мне отзвониться?

Она вышла из дежурки.

— Докладываю, — услышала Валандра долгожданный голос Болдырева, — сидим с Максимом на кухне и пьем чай.

«Уф!» — облегченно выдохнула Вершинина, сразу как-то обессилев. Ноги подкашивались, руки дрожали, на лбу выступила испарина.

«Перенервничала…» — поставила она себе диагноз.

— Какие будут распоряжения?

Валентина оперлась о стену.

— Дай трубку Максу…

— Ма-а-ам, — услышала она голос сына, — Софья Марковна спрашивала, почему ты в школу сегодня не пришла?

— Об этом потом. Вот что, собери самые необходимые вещи, белье на пару дней, джинсы, майки, что-нибудь теплое, носки не забудь, пижаму, у дедушки с бабушкой — холодно…

— Мне что, к ним ехать?

— Помолчи немного. Книги с тетрадками не забудь, так, что еще?

— А ты приедешь?

— Приеду. Дядя Сережа тебя отвезет. Не тяни время, собирайся немедленно! Полагаюсь на тебя, ты у меня самостоятельный! Передай трубку Сергею. Сергей, — быстро проговорила она, когда Болдырев взял трубку, — отвези Максима к моим родителям, адрес Максим знает, и возвращайся, ты мне нужен, понял?

— Окей.

— Как только приедешь к предкам — позвони мне.

— Нет проблем!

Валандра нажала кнопку «отбой» и перевела дыхание.

«Вечер — в моем распоряжении, Троша приедет только завтра…»

— Вить, привет! У меня к тебе дело…

— Ушам своим не верю, ты ли это, луноликая? — услышала Валандра в трубке радостный баритон Ромашова.

— Ты, естественно, на работе… — предположила Вершинина.

— Естественно, а что, тебе невмочь?

— Оставь свои плоские шутки и грязные намеки…

— Ой, Валюх, подожди, котировки объявляют.

Прошло как минимум минуты две, прежде, чем Виктор вернулся к разговору.

— Ну мне-то ты можешь довериться, — продолжал он шутить.

— Времени — в обрез! Слушай, ты ведь знаешь, где мои предки живут?

— Я и самих предков твоих знаю, ты что, забыла, как мы с Андреем Дмитриевичем за жизнь…

— Подожди, Вить, мне сейчас не до шуток. В общем, Максим у них. А у меня к тебе будет просьба: заскочи после работы к моим, забери Макса к себе, идет?

— Идет, только ты, Валентина, сегодня какая-то суматошная… — озадаченно сказал Ромашов.

— Угадал, но ведь я тебе и такой нравлюсь, а?

— Умеешь ты…

— Ладно, Вить, — снова перебила Валандра Виктора, — мне пора, — она сделала рукой приглашающий жест застывшему на пороге Болдыреву. — Век буду благодарна…

— Ой, смотри, не расплатишься! — рассмеялся напоследок Ромашов, — Максим будет у меня, а ты? — вдруг обеспокоился он.

— Тоже приеду.

— А что случилось?

— Проснулся, голубчик! Ничего не случилось. Ну, чао, увидимся вечером.

Валандра повесила трубку. Болдырев вопросительно посмотрел на нее.

— Заводи мотор, Сергей, я — скоро!

Болдырев направился к двери.

Ветер немного поутих, и небо заметно посветлело, но было по-прежнему холодно и по-осеннему неуютно. Выйдя на крыльцо в плаще нараспашку, Вершинина поежилась и, окунув лицо в ледяной поток встречного ветра, быстрым шагом пошла к ожидавшей ее черной «Волге».

— Ну и погодка — весна называется! — с досадой произнес Болдырев, выбросив окурок через приоткрытое окошко.

— Осень, хотя и не «болдыревская»… — иронично отозвалась Валандра, садясь рядом с ним на переднее сиденье и захлопывая дверцу.

Устроившись на сиденье, она пригладила растрепавшиеся волосы.

— Куда едем? — деловито спросил Сергей, сделав вид, что пропустил мимо ушей ее ироническое замечание.

— Сначала в «Тарасовмонтаж», потом — на Девятого мая.

«Волга» плавно двинулась с места.

— Валентина Андреевна, вы бы ремешок накинули…

— Ой, прости, Сереж, — Вершинина взялась за ремень безопасности.

Сергей Болдырев работал в «Кайзере» два с половиной года. Бывший спортсмен-гонщик, он решил завязать с опасным спортом, уступив ультиматуму жены: семья или гонки. Не последнюю роль в этом решении сыграла так называемая крестьянская стать Болдырева. Он прочно стоял на земле, и мне, откровенно говоря, трудно было себе представить его в гоночной машине.

Не то чтобы Болдырев казался мне неповоротливым, осторожным и чересчур трезво смотрящим на жизнь, просто я никогда не видела его в состоянии бурного эмоционального всплеска, полным энтузиазма и горения. В любое дело он вносил присущую его натуре основательность и деловитость. Ведь мы привыкли окружать нелегкое ремесло гонщика неким романтическим ореолом, думать о нем как о зарвавшемся смельчаке, играющем со смертью в кошки-мышки.

Признаю, что моя неспособность вообразить Болдырева стоящим на призовой тумбе и задыхающимся от восторга проистекала из того факта, что я была жертвой распространенного мифа о гонщиках, который словно был призван поколебать Болдырев.

Его виртуозное вождение автомобиля и прочие технические навыки очень пригодились «Кайзеру», и, не скрою, моему самолюбию льстило, что за рулем служебной «Волги», отданной мне Мещеряковым в ленное владение, сидит бывший покоритель крутых опасных виражей.

— А что это Толкушкин такой мрачный? — полюбопытствовал Сергей.

— А то, что как раз по его милости мы и едем сейчас в «Тарасовмонтаж», — загадочно ответила Валандра.

Болдырев решил промолчать, хотя вершининское объяснение не прояснило ему эмоциональное состояние Валеры. Про себя же он подумал о Толкушкине: «Так тебе и надо, а то больно ты нос задираешь! Видать, это Валандра тебя осадила — честь ей и хвала!»

Он остановил машину у семиэтажного коричнево-розоватого здания, перед которым выстроился ряд автомобилей самых разных цветов и марок.

— Веселенькая окраска! — покосился Болдырев на фасад.