Оксана Обухова - Темная лошадка

Каждая история, поведанная Диане подругой, пропадала в стадвадцатикилограммовом теле журналистки как в могиле. Дуся жила информацией, а не сплетнями, и рассказать ей можно — все.

— Один раз предашь, считай наработанный потом и кровью авторитет спустила в унитаз, — говорила журналистка и угощала водкой или чаем очередную неприкаянную душу.

На люди Диана не ходила. (Ко мне вчера залетела случайно пробегая от стоматолога до дома). Обустроила на кухне «уголок откровений» и прием вела в исключительной близости от холодильника и чайника. Иногда Дуся казалась мне толстой доброй паучихой, запустившей сосисочные пальчики в мягкое нутро интриги и лишь слегка подергивающей некоторые ниточки.

При встречах со мной, о Назарее она говорила так — «этот твой карликовый олигарх…»

Я обижалась на все сразу. И на «этот», и на «твой», и на «карликовый». По поводу «олигарха» апеллировала к толковому словарю и требовала вслух зачитать расшифровку.

— На политику губернии Назар влияет?! Влияет. Деньги на выборы дает? Дает. Статьи в т в о и х газетах проплачивает?! Проплачивает. Так кто он после этого? Не олигарх, скажешь? — Если бы не приставка «карликовый», я бы, честно говоря, плевать хотела кто по сути Туполев. Магнат ли, олигарх, какая разница? Я сама его звала и так и эдак.

Но мою дружбу Диана ценила. И надеюсь не только из-за близости Софьи Николаевны к окружению городского Хозяина.

…В тот понедельник, добежав до дома подруги, я ворвалась на ее кухню, в темпе изложила последние события и, пригорюнившись, закончила:

— Как я все это понимаю, господин Кутепов не хочет форсировать следствие, не хочет теребить детективов, но желает чтобы совесть была спокойна. Я, так сказать, — компромиссный вариант. Если что и нарою, то в его огороде. Ферштейн? А Туполев так вообще меня использует…

— А то, — кивнула Дуся. — Проблема-то в чем? Не хочешь снова таскать для него каштаны из огня?

— Не особенно.

— Тогда плюнь.

— Неловко.

— Интеллигентские комплекс девочку мучают, — усмехнулась Колбасова. — Свалившееся богатство надо отрабатывать… — Прищурилась на мою пригорюнившуюся персону, подруга стала вдруг серьезной: — Выпей водки и выдохни. На мой взгляд, все нормально и логично. Туполев обязан людей грамотно использовать. Грамотно подбирать исполнителей и заставлять их работать. Или… ты считаешь, что у вас исключительные отношения? — Я покраснела и опустила голову. — И не надейся, у Назара не бывает исключений. Он прогматик, а не лирик. Кстати, давно хотела с тобой поговорить на эту тему, да все руки не доходили… — Толстые руки Дианы сложили внушительный бутерброд — белый хлеб, майонез, ветчина, снова майонез, сыр и пучок зелени. — Как думаешь, почему он подарил тебе «лимон» баксов?

— Восемьсот евро, — скромно поправила я.

— Без разницы, — чавкнула Дуся и задумчиво пробасила: — Не думала, что все так запущено… Давай-ка выпьем, подружка.

Мы приняли на грудь, закусили кто чем — я долькой огурца и сардиной, Диана половиной бутерброда, — и минут несколько благотворно пропитывались градусами.

— Так вот, подруга. Этот «лимон» Назар не тебе подарил, а отнял его у Белки. Сечешь? Деньги Кирилла он не мог взять себе.

— Почему? — вскинув голову, вступила я.

— Не комильфо. Но Белку наказать стоило. А тут и ты подвернулась кстати.

— А мама?! Деньги Кирилла могла взять Ирина Яковлевна…

— А отдать деньги маме, все равно, что отдать себе, — отчеканила Диана. — Туполев единственный наследник. Так что еще не известно кто кому больше должен. Ты вполне геройски заслужила мильён и избавила его от головной боли, — никто в городе не пикнет «Назар бывшую родственницу ограбил!» — а Белка наказана. — Дуся любовно посмотрела на бутерброд и буркнула: — Каков паршивец, а? Блеск, а не паршивец!

И принялась за закуску.

Я же тупо смотрела на пустые стопки и привыкала к новому положению вещей. Колбасова редко ошибалась в прогнозах и анализе. Она наблюдала за мной повеселевшим взглядом и, наконец, произнесла:

— Очнись, дуреха. Я для чего тебе все это говорю? Для того чтобы ты прекратила чувствовать себя обязанной. Назар классически разрулил ситуацию. Развел.

«Какое емкое современное слово-понятие — „развел“, — почему-то отстраненно подумалось мне. — Как две половинки моста — вроде все разрушил, а вроде и нет — временное состояние…»

— Кстати, — донеслось из дусиного уголка. — Ты об Ульяне слышала?

Я оторвала от стопок мигом потяжелевший взгляд и метнула его в Колбасову. Ульяна была табу. Запретная тема. Я знала, что у Туполева есть, как бы сказать, «карманная девушка», но никогда и ни с кем этого не обсуждала. Попробовала как-то спросить самого Назара, но тот ответил кратко — мы друзья и никаких обязательств, — и показал взглядом, что распространяться далее не намерен.

— Знаю, — задрав подбородок, ответила я. — Он нормальный мужчина и не бегает по проституткам.

— Нормальный, — легко согласилась Дуся. — И всех — имеет.

Диана была хорошо знакома с семейством Туполевых через ту же Беллу. Но я впервые слышала от нее нечто серьезно негативное о Назаре, если не в словах, то хотя бы в интонации. Видимо, Колбасова всерьез прониклась моими «комплексами» и изо всех сил лечила их оплеухами.

— Ты хочешь, что б я послала Туполева к черту? Не старайся так, Дусь, а? Я к тебе не за психоанализом пришла, а за советом. Скажи лучше, ты сама согласилась бы поселиться в чужом доме, совать нос в чужие дела…?

Дуся отложила второй недоеденный бутерброд, подумала полторы секунды и честно ответила:

— Я бы согласилась. Но это я. У нас с тобой разные весовые категории, ты в коленках слабее…

— Ты меня дразнишь или снова обидеть хочешь?

— Прости. Я плохо выразилась. Сонечка, я дышу интригой, это моя стихия. Меня и звать не надо, я сама напрошусь.

— Значит — соглашаться.

— Хочешь чего-то доказать? — слабо усмехнулась Диана. — Тоже мне, Дон Кихот выискался. Подумай еще немного…

«Дон Кихот» после «слабых коленок» добил меня окончательно — ну что за мерзкий характер, вечно все из меня наперекор лезет! — и решительно тяпнув из наполненной Дусей рюмки, сказала:

— «Безумству храбрых», это про меня.

Несколько лет назад в нашем городе построили первую высотку — двадцать семь этажей из красного кирпича плюс пентхауз, напоминавший снизу плоскую коробку из-под торта «Птичье молоко». Снизу пентхауз казался лилипутским, насквозь стеклянным домиком для игрушек. Эфемерным и несерьезным.

На самом деле современные Карлсоны обустроили свою крышу с пятизвездочным шиком. Отвечаю за каждую звезду, поскольку имею право судить, — меня десатировали непосредственно на крышу. С полным набором «итальянских» чемоданов, вызубренной легендой и толстой тетрадкой в клеточку, в которую я, как всякий путный детектив собиралась поименно заносить фигурантов, их привычки, несуразности и подозрительные странности. Позже, эта тетрадка предполагала быть украшенной хитроумными схемами, стрелочками и вопросительными знаками. Но в первый день я лишь начертила схему непосредственно жилища. (Дабы детектив не запутался в дверях и коридорах. Не перепутал спальни и не бегал вместо туалета в кладовую.)