Фаина Раевская - Пятнадцать суток за сундук мертвеца

— Куда это ты нас привез? — подозрительно осведомилась Клюквина, нервно озираясь. — Мы никуда не пойдем, так и знай!

Вместо ответа Сашка схватил нас за руки и потащил к подъезду. «Ленинградский проспект» — заметила я табличку на углу дома. «Значит, не тюрьма, — мелькнула мысль. — Уже хорошо».

В ярко освещенном подъезде за толстым стеклом сидел консьерж, парень лет тридцати в черной униформе.

— Витя, — обратился Сашка к охраннику. — Видишь этих двух особ?

Парень внимательно оглядел нас с ног до головы и утвердительно кивнул.

— Так вот. Они пока у меня поживут. Просьба к тебе: не выпускай их из дома ни под каким предлогом. Девицы они шустрые, могут придумать что угодно, вплоть до внезапной остановки жизнедеятельности вследствие полной парализации умственной активности. Будь готов ко всему и не верь ни единому их слову. Если они будут особенно настаивать, можешь применить физическую силу. Понял?

— Все понял, Александр Михайлович. Не волнуйтесь, не выпущу! — Виктор так глянул в нашу сторону, что стало ясно: этот не выпустит.

Сашка жил на третьем этаже в шикарной трехкомнатной квартире: высоченные потолки, огромный холл и кухня, по размеру больше похожая на столовую небольшого заводика. Никаким модным нынче евроремонтом здесь и не пахло, но было очень уютно, как-то по-домашнему.

— Это нарушение прав человека! — принялась чревовещать Клавдия. — Никто не имеет права лишать нас свободы без санкции соответствующих органов. Я напишу жалобу президенту!

— Хоть в ООН! Ты, Клавдия Сергеевна, пиши, а Афоня ошибки исправит, — хохотнул Саня и тут же снова помрачнел: — Так, быстро по комнатам! Все разговоры отложим до утра. На водные процедуры каждой из вас отводится по десять минут. Выполнять!

Я ринулась в ванную. «Господи, и угораздило же меня попросить помощи у этого придурка! — думала я, подставляя тело под прохладную водичку. — И как только Нинка терпела такого братца?! Теперь понятно, почему она так рано вышла замуж. Интересно, что там Клавдия говорила о правах человека?»

Когда я вышла из душа, Сашка молча взял меня за руку и отвел в одну из комнат. Возле огромной двуспальной кровати на высокой тумбочке стоял поднос с кое-какой едой и стаканом молока.

— Спасибо, Саша, — смущенно прошептала я, опуская глаза. — Наверное, мы тебя стесняем…

Сашка криво ухмыльнулся, пожал плечами и вышел, заперев меня с обратной стороны на ключ. Пока я с аппетитом перекусывала, с Клюквиной, вероятно, были произведены те же действия, что и со мной. Догадалась я потому, что до меня донеслись глухие удары и звуки штурма. Это свободолюбивая Клавкина натура протестовала против несправедливости. Впрочем, Клавдия скоро затихла: подозреваю, она уснула. Я же ворочалась в кровати, одолеваемая невеселыми мыслями. Черт нас поволок на эту дачу! Ведь если рассудить здраво, для чего понадобилась карта? Как справедливо заметил Александр Михайлович, не клад же мы собрались искать. К чему привело наше самоуправство, даже вспоминать не хотелось. Единственное, что удалось выяснить, — Семен мертв. Признаюсь, у меня возникала мысль — попробовать его найти. Версия получалась очень даже ничего: Сема обиделся на Колин некрасивый поступок, нашел его и убил. Только кто убил самого Семена?

В замке заелозил ключ. Я натянула одеяло до подбородка и замерла.

— Афоня, спишь? — послышался Сашкин шепот.

— Сплю, — так же шепотом ответила я, включая бра.

Сашка вошел в комнату, на цыпочках добрался до кровати и уселся в ногах.

— Я очень за вас испугался, — заговорил Саня после довольно продолжительного молчания, когда я уже начала размышлять над причиной его визита. — Домой звоню, никто не отвечает, на мобильник — абонент недоступен. Уж и не знал, чего думать. Прыгнул в машину, и к вам. Звонил, стучал… Спасибо, соседка сказала, что вы куда-то уехали уже поздно вечером. И что вас в Малаховку понесло? Нет, я, конечно, догадывался, что мой запрет вас не остановит. Но ехать на ночь глядя, по-моему, уже предел легкомыслия.

Я глубоко вздохнула и опустила голову. Удалось даже пару раз довольно натурально всхлипнуть. Сашка легонько потрепал меня по плечу:

— Ладно, Афонь, не расстраивайся ты так. Все уже позади.

— Саш, ты только не ругайся, ладно? Мы на даче труп нашли…

— Что?! — взвился Сашка, но тут же вновь понизил голос до шепота. — Опять? Богатый нынче урожай, как я погляжу! Кто же на этот раз?

— Семен…

— Какой Семен?

— Ну… тот самый… который с Колькой служил.

— Ты уверена?

— Почти на сто процентов. У трупа на шее был медальон из монеты. Помнишь, на кассете Коля рассказывал о нем?

Сашка вскочил и принялся вышагивать по комнате, Я напряженно следила за ним, пытаясь по лицу прочесть нашу дальнейшую судьбу. После нескольких минут метаний Сашка уселся рядом со мной, нежно обнял и серьезно попросил:

— Расскажи-ка мне все с самого начала.

— Как в электричке ехали, тоже рассказывать? — вздохнула я, устраивая голову у него на плече.

— Угу. И это тоже.

В продолжение рассказа я несколько раз принималась реветь, а Саня меня успокаивал, как мог. Причем чем дальше, тем методы успокоения становились все более откровенными и настойчивыми, а рассказ — более сбивчивым и путаным.

К концу повествования мы оба потеряли к этой истории всякий интерес и занялись более приятными делами…

Проснулась я от невыносимого стука в стену и совершенно диких воплей Клавдии:

— Афоня! Афанасия, мать твою! Этот козел ушел, а двери отпереть забыл! Я в туалет хочу, аж в ушах булькает! Чего делать-то?

Вопли Клюквиной перешли в жалобное завывание. Я посмотрела на сладко сопящего Сашку. Это ж надо такие крепкие нервы иметь, чтоб спать под Клавкин вой.

— Сашка, Сашенька, вставай, пожалуйста! У Клюквы переизбыток влаги в организме. Бог знает, чем это может кончиться! Просыпайся, Шуша, слышишь?

Саня открыл один глаз и удивленно спросил:

— Как ты меня назвала? Шуша? Это интересно. Так что случилось?

— Говорю же, Клавке срочно в туалет приспичило. Только что выла за стеной, а теперь вот затихла что-то. Как бы не случилось чего, Саш!

Вполголоса чертыхаясь и с трудом попадая ногами в джинсы, Сашка запрыгал по комнате. Немного беспокоила установившаяся за стенкой тишина, но я решила, что Шуша сам во всем разберется, на то он и мужчина. Я блаженно растянулась на кровати и снова уснула.

— Афанасия… Афоня… — нежно шептал в ухо мужской голос. — Проснись.

Вот уж дудки, не буду просыпаться! Пусть этот голос еще что-нибудь приятное скажет.

— Я завтрак приготовил!

Странное дело: каждое утро Клюквина будит меня такими же словами, ну, или почти такими же. Но почему-то в Сашкином исполнении они мне нравились гораздо больше.