Фаина Раевская - Пятнадцать суток за сундук мертвеца

— И что, холостой? — продолжала допытываться Клавка.

— Кажется, холостой… Постой-ка, на что это ты намекаешь?!

— А я не намекаю, я прямо говорю — замуж тебе надо, Афанасия!

Секунд десять я возмущенно моргала и издавала нечленораздельные звуки. Потом гордо распра-вила плечи, задрала подбородок и бросила презрительный взгляд на Клюквину.

— Никогда, — принялась чревовещать я, — никогда мент не станет моим мужем!

— Ой-ой-ой, вы посмотрите на нее! — всплеснула руками Клавдия. — Прямо-таки Сивка-Бурка и огнедышащий дракон в одном флаконе! Да чтоб ты знала…

Зазвонил мой сотовый, и договорить Клавка не успела, поэтому то, что я должна была знать, так и осталось загадкой. В трубке возник Александр Михайлович.

— Афанасия Сергеевна, — с места в карьер начал он, — я все выяснил и решил вам сам позвонить. Значит, записывайте: улица Ферганская, дом 16, квартира 92. Зовут хозяина Матвеев Павел Леонидович.

— Павел Леонидович? — растерялась я. — Вы ничего не путаете?

— Я, дорогая Афанасия Сергеевна, никогда ничего не путаю! Профессия не позволяет. Информация абсолютно точная, не сомневайтесь.

Мы еще немного поболтали с Александром Михайловичем о разных пустяках. В продолжение разговора Клюквина здорово нервничала, делала страшные глаза и ерзала на сиденье, рискуя провертеть в нем дырку.

— Ну, что?! — нетерпеливо воскликнула она, едва я закончила разговор.

— Знаешь, Клав, его… — я мотнула головой назад. — Его, оказывается, зовут Павел Леонидович, а вовсе не Гена…

— Как так?

— А так!

Я пересказала Клавке разговор с Александром Михайловичем и, помолчав, неуверенно предположила:

— Может, этот телефон ему папа подарил? На двадцать третье февраля, например? А может, Гена тебя обманул и назвался чужим именем…

Клавка задумалась, обрабатывая полученную информацию, и задала глупейший, на мой взгляд, вопрос:

— А зачем?

Ответа я не знала, поэтому лишь слабо дернула плечом, что означало «отстань», и завела двигатель.

— Ты куда? — почему-то испугалась сестренка.

— На Ферганскую, по месту прописки этого Гены-Павлика…

Клюквина неопределенно хрюкнула, и мы поехали. На улице уже стемнело совсем, а фонари по странной прихоти муниципальных служб горели, в лучшем случае, через один. Я здорово вымоталась, пока нашла Ферганскую улицу и нужный дом. К счастью, Клавдия всю дорогу молчала, видимо, размышляя о судьбах Отечества, а заодно и наших тоже. В конце концов, изрядно поплутав, мы прибыли на место назначения. Я затормозила, заглушила движок и вопросительно посмотрела на Клюквину:

— Что дальше?

Клавка помолчала, а потом, нервно сглотнув, предложила:

— Давай сперва без этого… ну, Гены, поднимемся. Вдруг нужно родственников предупредить, подготовить… Люди сейчас, знаешь, какие нервные стали!

Немного подумав, я решила, что сестра права, и подняла рычаг ручного тормоза. В этот момент моя рука коснулась чего-то мягкого. Я зажгла в салоне свет и осмотрелась. Между передними сиденьями стояла небольшая мужская сумка, именуемая «барсеткой». Мы с Клавкой уставились на нее с таким ужасом, словно увидели перед собой директора преисподней.

— Афоня, надо бы барсетку осмотреть… — нарушила молчание Клавдия.

— Ага… надо… — пискнула я.

Мы снова замолчали, буравя глазами то друг друга, то барсетку.

— Вот и смотри! — велела мне Клавдия.

— А почему сразу я?

— Потому что ключи от машины я искала. Давай-ка, не рассуждай, принимайся за дело!

Похныкав для порядка, я все же взяла сумку Гены и, ожидая чего угодно, дрожащими руками открыла ее.

— Чего там? — полюбопытствовала Клюквина.

— Чего, чего! — неизвестно почему разозлилась я. — Фотографии из порножурналов и целая куча презервативов.

— Правда, что ли? — не поверила сестра.

Я молча извлекла из барсетки какие-то бумажки, небольшой ключ, мобильник, пропуск и паспорт.

— А где презервативы? — разочарованно протянула сестрица.

— Клава, я же пошутила! На-ка вот, посмотри!

С этими словами я протянула Клавке паспорт, а сама раскрыла пропуск.

«Спортивно-оздоровительный центр «Импульс», — прочитала я, — инструктор по фитнесу Дука Николай Владимирович».

Переместив взгляд на фотографию, я легко опознала на ней моего покойного жениха. На всякий случай я оглянулась. Сходство между типом на заднем сиденье и этим инструктором поразительное! Я бы даже сказала: одно лицо!

— Кто же ты на самом деле, а? — спросила я молодого человека, не надеясь на ответ.

— Да-а, — протянула Клавдия. — Занятный тип.

— Угу, — согласилась я. — И за него ты меня сватала, между прочим! Позволь спросить, дорогая, кто же на самом деле был моим избранником: Гена, Павел Леонидович или Николай со смешной фамилией Дука?

Сестра озадаченно потерла нос и заявила:

— Какая разница? Лишь бы человек хороший был.

— У хорошего человека только одно имя, — припечатала я, — и он им очень дорожит!

— Вот ведь, какая ты… категоричная! Может, этот парень очень добрый и нежный и морских свинок разводит? Ну, назвался человек Геной, подумаешь! Считай, что это его псевдоним, а на самом деле товарища зовут Коля. Между прочим, у всех великих людей были псевдонимы. Горький, например, или Сталин… Тот же Марк Твен…

— Да? А Павлик? Или это еще один псевдоним?

— Ты же сама говорила, что телефон мог кто-нибудь подарить. Ладно, хватит фигней страдать! Пошли родственников к трагедии готовить.

Я покачала головой, сильно сомневаясь в правильности этих действий. Но спорить с Клавкой не хотелось, и я принялась складывать документы обратно в сумочку трупа. Неожиданно что-то выскользнуло у меня из рук, легонько звякнув о «молнию» куртки.

— Ой, ключик! Смотри, Клав, какой хорошенький! — обрадовалась я находке.

— Такой маленький! Интересно, какую дверцу он открывает?

Вопрос был риторический и ответа не требовал. Чисто автоматически я сунула ключик в карман курточки и тут же забыла о нем. Мы с Клавдией с облегчением покинули салон шикарной иномарки. Согласитесь, путешествовать столь длительное время с покойником — занятие малоприятное. Тем более когда выясняется, что труп очень подозрительный и имеет несколько псевдонимов.

Квартира, где жил мой бывший жених, располагалась на седьмом этаже обычного девятиэтажного дома. Для того чтобы это выяснить, нам с Клюквиной пришлось топать пешком вверх по лестнице, несмотря на работавший лифт. Как и в большинстве московских подъездов, стены здесь были расписаны местными художниками. Приводить примеры надписей не стану, потому что меня, как филолога, глубоко возмущают грамматические ошибки и в тетрадях, и на стенах. На каждом этаже было по шесть квартир: три слева и три справа. Каждая из этих троек объединена общим тамбуром и, как правило, солидной металлической дверью. Такая дверь была и у нужного нам тамбура. Чтобы не оставлять времени на рассуждения и размышления, я отважно позвонила в девяносто вторую квартиру.