Марина Зосимкина - Обратный счет

— Странно. Мне точно известно, что он почти никуда не выходит, здоровье не то. Даже бизнесом частенько из дома руководит. А уж про тусовки и заговаривать с ним бесполезно. Вернее, некорректно. А кто ваш муж?

— Муж… — Надежда медлила, собираясь с мыслями. Потом сказала: — Муж одно время увлекался пейнтболом, и Игорь учил его обращаться с арбалетом.

— Может быть, с маркером? Маркером, а не арбалетом?

— Наверно, вы правы, кажется, это называется маркер. Я не очень разбираюсь.

— А Игорь разве разбирается?

— Ну значит, разбирается, раз муж к нему обращался. Мы с небольшой компанией выезжали вместе на природу, в наш загородный дом, — совершенно беззастенчиво гнала Киреева, справедливо полагая, что очную ставку с Врублевским, пребывающим в отделении интенсивной терапии, никто ей устраивать не будет.

— Вот, возьмите, — произнесла она, протягивая Феликсу пакетик. — Это Дашино.

— Вы уверены, что это ее? — спросил недоверчиво Феликс, вытряхнув на ладонь содержимое.

Надежду его вопросы начали злить. Вот чего цепляется? Он что, все Дашкины висюльки успел пересмотреть и запомнить? Но она ответила доброжелательно:

— Ну, конечно, Феликс, это ее. Иначе зачем мне с вами встречаться, тратить свое и ваше время?

— Я тоже так думаю. Однако, странно. У Дарьи не было ничего из золота. Она носила какой-то жуткий эксклюзив из керамики, пробки и петушиных перьев. Кстати, за большие бабки покупала. А из драгметаллов — только серебро, но тоже все такое. Цепь в палец толщиной, а на ней куриная лапа в масштабе один к одному. Вы представляете красоту, да?

— Но Феликс, для чего мне это представлять, если мы с ней виделись неоднократно? — резонно произнесла Надежда. — Просто у девочки начал исправляться вкус.

— Перед смертью, — бросил Зубов с непонятной интонацией.

— Что вы хотите этим сказать? — дернулась Надежда.

— Да это я так, не обращайте внимания. Жалко девчонку, хоть и безалаберная она была. Ваш сын тоже… безалаберный?

— Почему же безалаберная? — проигнорировав вопрос про сына, пошла в наступление Киреева. — Даша была хорошая девочка. Она нам говорила, что весь дом на ней держится, что она все делает сама — и готовит, и стирает, и рубашки брату гладит.

Зубов насмешливо созерцал собеседницу, а потом с сухим смешком спросил:

— Мы сейчас о Дарье Врублевской говорим?

А потом без улыбки продолжил:

— Обстирывает, обглаживает и делает уборку приходящая экономка. Готовит тоже, кстати, она.

— Но все экономка успеть не может! — горячилась Надежда. — Особенно, когда гости наезжают и живут неделями!

— Да кто вам такую чепуху сказал?! Гости. Да единственный гость у них — это ваш покорный слуга. И то в гостинице живу. А к Игорю так, поболтать захаживал в свободное время. Повезло еще, что в тот вечер я тоже был у них дома, а то некому было бы и неотложку вызвать.

— А!.. Вы, видимо, говорите о том вечере, когда из полиции позвонили, чтобы якобы Дашенькин труп опознать?

— Именно, что якобы. Идиоты.

— Согласна с вами. Все, что произошло тогда, я считаю — просто возмутительно. Но как же вы поняли, что Даша жива? Вы ведь на следующий день звонили к ней на работу, чтобы передать, что брат попал в больницу.

— Да, звонил. Потому что на опознание мне пришлось вместо Игоря ехать. Представляете, что я почувствовал, когда убедился, что это вовсе не Даша? Я так на эту маленькую дрянь разозлился, что стал всюду разыскивать. Вот что ей в тот вечер дома не сиделось, а? А она куда-то навострилась и брата не предупредила. Он же из-за нее в больницу попал, и неизвестно пока, выкарабкается ли.

Это выступление Надю покоробило. Хоть брат и в больнице, но жив, а «маленькая дрянь» все-таки в могиле. Но Надя проглотила вялое возмущение, не желая настраивать источник информации против себя, и проговорила сочувственно:

— Так плох? Какое несчастье. В себя он пришел? Вы знаете, Феликс, в чем еще дело. Не знаю, могу ли я вам доверить такие вещи.

Зубов скроил заинтересованное и очень серьезное лицо:

— Ну, конечно, Надежда Михайловна. Все, что касается моего друга, вы можете мне смело доверить.

Надежда тоже развернулась к нему в пол-оборота, но тут ее периферийное зрение зацепилось за что-то, чего в «Фольксвагене» бизнесмена, пусть даже и из провинции, быть не могло. Надя резко вывернула шею и увидела на заднем сидении кожаную дорожную сумку с торчащей из ее расстегнутого зева человеческой головой. Она вскрикнула.

Хорошо, что в кабинет президента компании никто без доклада не вваливается. Лицо у господина президента было такое… Больное было лицо. Гримаса, а не лицо. То, что называют расхожим штампом — гримаса боли.

Полчаса назад Ираида принесла в папке документы на подпись и с какой-то детской радостью положила их на край стола. Когда он с ними ознакомился, то природу Ираидиной радости понял. Но не разделил.

Значит, решилась. Сильная. Или тут наоборот, слабость? Ну какая, на хрен, тебе теперь разница? Сильная, слабая, гордая, падшая, какая еще?.. Восставшая.

Он сидел в своем президентском кресле за своим президентским столом и размышлял.

Она молодец, что решилась. Только при чем тут она? Разве это не ты, ухарь-добрый-молодец в считанные дни затравил ее настолько, что находиться здесь ей стало невыносимо?

А может, она просто нашла себе подходящую вакансию, на хорошие деньги, вот и уходит. Почему ты решил, что не найдет? Из-за возраста? Ерунда. На возраст сейчас одни дебилы внимание обращают. Правда, таких большинство. Значит, ей попался не дебил. Она знала, что отдел ее скоро будет расформирован, и давно подыскивала себе место. Вот и нашла. Просто совпало, ничего нет здесь многозначительного.

Да, естественно, знала, ведь ты сам ей об этом сказал. И еще сказал, что такими кадрами разбрасываться не намерен. Теперь передумал?

Если не передумал, то давай, делай что-нибудь. Уговаривай ее остаться. Все руководители, которые не желают разбрасываться кадрами, именно так и поступают: вызывают к себе, уговаривают, убеждают, сулят. Заявление ее не подписывай, мало ли что она хочет уволиться за два дня. Две недели по КЗОТу, будьте любезны. Вызови к себе «на ковер», предъяви аргументы. Ты же хороший администратор? Или ты только как бизнесмен хорош?

Да ни в чем ты не хорош, ё-моё, даже сам с собой справиться не можешь. Других в бараний рог каждый сможет скрутить, если есть власть и сила. Попробуй себя скрутить, тогда ты поймешь себе цену.

Так, а при чем тут — справиться с собой? Вроде речи об этом не было? Где прокол, в чем это я справиться с собой не могу?

Все просто, ревность. Разве женщина виновата, что ты ее ревнуешь? Конечно, можно совладать с приступами воющей тоски, если заняться чем-нибудь полезным и увлекательным. Можно справиться и с другими приступами, не такими тонкими, полчасика помутузив боксерскую