Петр Катериничев - Странник

– Все люди грешат тем, что оч-ч-чень заблуждаются относительно степени своей свободы. Часто она измеряется даже не толщиной кошелька, а возможностью распоряжаться по своему усмотрению тем, что в нем находится. А у вас... У вас и кошелек тощий, как подвальный кот, и иные возможности скромные. Или я заблуждаюсь?

Олег на секунду задумался:

– Можно сформулировать иначе: вы желаете выяснить, заказали ли мне эту статью? И если заказали, то кто?

– Ну что ж... Вы отличаетесь скорым умом.

– Знаете, в чем ваша беда, Фокий Лукич?

– Нет. Вы поясните?

– Вся ваша беда в том, что я скажу вам сейчас чистую правду, но вы мне не поверите.

– Да?

– У вас иной стереотип мышления.

– Может, это и хорошо? И я могу взглянуть на проблему под другим углом зрения?

– Ваш «угол зрения» определяется даже не количеством обретенной «зелени», а благосклонным кивком тех, у кого вы на «поводке».

– Вы заносчивы и наглы, Данилов.

– Я независим.

– Я вам уже говорил, что любая независимость мнима. И приложу все усилия, чтобы вам это доказать. Вам не кажется, Данилов, что сейчас вы наживаете себе врага? Не самого добродушного, смею вас заверить... Не боитесь? Зачем вам такой враг?

– Нет, не боюсь. У вас нет врагов, господин Бокун. Как и друзей. У вас есть только интересы. В политике, в бизнесе, в околовластной тусовке...

Интересы. Они текучи и непостоянны, а тратить время и силы на борьбу с людьми, что вас эмоционально задели, вы не станете. У вас иной стереотип поведения.

Нет, конечно, вы можете позволить себе роскошь раздавить мелочь мелкую, человеческую козявку... Но я ведь не козявка, Фокий Лукич, и вы это прекрасно понимаете. А наживать себе врага... Зачем вам такой враг?

Лицо Бокуна если и сделалось растерянным, то лишь на долю секунды.

Буквально сразу за тем оно налилось краской и стало похожим на только что сваренный свекольник, разве что паром не исходило!

– Ты... ты... мне... угрожаешь?

– Боже упаси. Просто проигрываю варианты.

– А не боишься доиграться?

– Нет.

– Правильно не боишься! Ты уже доигрался, понял?! Уже! Олег крякнул досадливо:

– Ну вот... А ведь так складно беседовали.

– Складно? Ты, сучий выползок, подставил меня! Меня! Кто тебя надоумил сочинить опус для этого гнилого брехунка?

– Никто.

– Тебе придется сказать, Данилов. Ты прав, здесь вовсе не личное. Здесь интересы! Такие крутые интересы, о которых ты даже не догадываешься! – Бокун замолчал на полминуты, добавил тоном ниже, почти прохрипел, а в голосе его слышались нескрываемые ненависть и страх:

– Ну а если догадываешься, то тем хуже. Для тебя.

– Ой, боюсь, боюсь, боюсь... – скривившись в усмешке, запричитал Олег. – Я коньячку выпью? Для восстановления душевного подъема?

– Я не собираюсь тебя тут потчевать, Данилов.

– Да у меня с собой. – Не дожидаясь приглашения, Олег одним движением достал из сумки плоскую фляжку «Мартеля», открутил пробку. – К тому же хочу закрепить сложившиеся между нами теплые доверительные отношения и переход на «ты». Тебе, Фокий, в карандашницу плеснуть или из горла будешь?

– Прекратите паясничать!

– Хозяин барин. Была бы честь предложена. – Олег сделал глоток, посмаковал. – Способствует нормализации коронарно-мозгового кровообращения, знаете ли.

– "Мартель"?

– Грешен: люблю себя побаловать. – Олег расслабленно откинулся на стуле, обвел взглядом кабинет, закончил:

– Хорошо. Кажется, О'Генри сформулировал: если тебя окружает роскошь, то не важно, кому она принадлежит.

– Ваш О'Генри был всего лишь слюнявый писака и словоблуд. А потому не уразумел смысла этой жизни: кому что принадлежит – это и есть самое важное.

– Каждый в жизни самое важное выбирает сам.

– Как бы не так. Посадить тебя, Данилов, за «колючку» да не покормить с месяцок – что запоешь?

– Это философский выпад или конкретное предложение?

– Это жизнь. А как она для тебя сложится в дальнейшем...

– Блестяще. С божьей помощью. Так и будет.

Некоторое время Бокун сидел в кресле неподвижно. Гнев прошел, красные пятна потускнели, он спросил деловито и вполне миролюбиво:

– Вернемся к нашим делам?

– Как сказал некий герой в одном фильме: «Да какие у нас с вами могут быть дела?»

– Кто вам заказал статью, Данилов?

– Никто. Личная инициатива.

Бокун вновь закаменел лицом, пожевал губами:

– Вы не хотите идти нам навстречу.

– Я же говорил, господин Бокун, я скажу вам чистую правду, но вы мне не поверите.

– Хорошо. Сформулируйте так, чтобы я поверил. Или ответьте на вопрос: зачем вы это сделали?

– Коротко?

– Да как получится.

– По глупости.

– Да?

– Такие, как вы, Фокий Лукич, чувство собственного достоинства считают глупостью, не так?

– Ну-ну, я слушаю.

– Мне надоело читать здешние газеты и смотреть здешний «ящик»... Заказные статьи, заказные передачи...

– В Москве по-другому?

– В Москве так же. И в Берлине, и в Лондоне, и в Нью-Йорке... Кто платит, тот и заказывает музыку.

– Любую, включая похоронную, – ощерился Бокун.

– Не рано ли вам, Фокий Лукич, вспоминать о похоронах? Смотрите, накаркаете.

– Итак, вас взъела гордыня, Данилов, – оставил его реплику без внимания Бокун.

– Да нет. Просто хотелось в слово «демократия» вложить конкретное содержание.

Бокун расплылся в улыбке, у него даже щечки порозовели от удовольствия:

– Был один такой скорый. Горбатый с пятнышком. Он хотел в слово «социализм» вложить «конкретное содержание». И что в итоге? «Вложили» его, причем очень конкретно! Вы же умный человек, Олег, вы что, верите в какие-то «реальные содержания» пустышек для развлечения черни?

– Отчего же пустышек? Скажем, у афинян демократия была очень реальным делом. Собирались граждане полиса, тыщи две-две с половиной, знали они друг друга, как знают сельчане одной деревни, – вот этот выпивает, а вон тот до гетер шибко охоч... Росли вместе, дрались с соседями, женились, ссорились, выпивали, чужих дочек соблазняли... Вот и выбирали себе стратега, кто – по совести, кто – по-родственному, а кто и по лукавству, за пару драхм или за амфорку критского красного.

– Вы только подтверждаете мои слова.

– Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что в современном мире при наличии средств массовой информации и дезинформации, сконцентрированных в тех или иных руках, так называемая «демократия» является инструментом манипулирования общественным сознанием по поводу захвата и удержания власти. Захвата «мирного», «парламентского», «демократического». Но при том... Знаете, чем отличается демократия от автаркии?

– Ну и?

– Возможностью реализовать принцип: «Меня не спрашивают, но я скажу». А люди пусть уж сами решают, нужно ли им то, о чем я рассказываю. В любом случае им стоит знать, что с ними происходит.