Сергей Дышев - Гасильщик

Меня тут же познакомили с Вераксой. Чернявый худосок с почти смуглым лицом назвался Джоном. Я рассмеялся, потому что нос у субъекта был верхневолжским.

Джон сказал:

– Кент, я посмотрю тебя в деле.

Я не стал спрашивать о ближайших функциональных обязанностях.

Джон выехал на своем „Мерседесе“, я – на „жигуле“. Так сказал Бастилин. „Мерс“ выпаривал дорогу, я еле поспевал за ним, ни черта не зная, на какую авантюру несусь с покорностью юного мерина.

Остановились у „Желтой Лошади“, заведения ресторанного типа с вывеской, естественно, на английском: „Yellow Horse“.

– Входим, делаем незначительный заказ, а потом – кукарачу, – сказал Веракса. Он побледнел и из смуглеца превратился в серо-пепельную куклу.

Джон вошел, резко отворив дверь. У него была шаркающая походка, поэтому нас сразу услышали. Подбежал юный официант и предложил освободить нас от верхней одежды.

Веракса замешкался, нервно сунул руку в карман. Это не укрылось от официанта, и Джон тут же вытащил руку наружу. Последние сомнения у присутствующих рассеялись: посетитель прибыл с пистолетом.

– Мы ненадолго, к директору… – быстро сказал Веракса и поправил кепку.

Официант испарился, и тут вместо директора появились два плоскорылых жлоба. Веракса побледнел, как кефирная бутылка, вырвал из кармана пистолет и заорал дурным голосом:

– На пол, все на пол!

Верзилки изумились и аккуратно улеглись между столами. Видно было, что они парни тренированные и понятливые.

– А ты чего стоишь? – закричал на меня Веракса. – Бери стул и бросай в витрину.

Как будто эти обязанности были записаны в контракте.

Я выбрал стул и бросил его. Витрина рухнула. Верзилки вздохнули.

– Еще что? – спросил я печально.

– Тащи сюда директора!

Я пошел по коридору, открыл дверь. Директор, жестколицый карапуз, таращился на меня с нескрываемой злобой. В руке он держал телефонную трубку.

– Доброе утро, – сказал я. – Вовсе не собираемся причинить вам вред. Пройдите, пожалуйста, в зал.

От такого обращения директора затошнило. Наверное, он подумал, что я изощренный садист.

Веракса сказал ему:

– Ты, борзушник петушиный, ты чо понтуешься, хочешь свои лупетки в стакане увидеть?

Карапуз догадался, о чем речь, и обильно вспотел. Я тоже понял, узреть свои глаза в стакане – это было сильно…

Директор сильно вспотел, потом-таки спросил:

– Сколько?

– Как всегда – десять процентов плюс еще сто пятьдесят штрафных. Приползешь лично с конвертом, завтра.

– У меня нет таких денег…

– Это твои проблемы.

И Веракса, освоившись, поднял стул и бросил его в стойку бара. Но не задел ни одной бутылки.

Мы выскочили на улицу и тут же напоролись на ментов. Веракса, оттолкнув одного из них, рванул в сторону, а на меня сразу тупорыло уставились два ствола. Через мгновение я был в наручниках, меня обыскали, затолкали в „Волгу“ и повезли, братцы, повезли. Сукин сын Веракса растворился в московских закоулках, я же приготовился к самому худшему. Сержант, боксерская рожа с расплющенным в пятак носом, сел за руль, а офицер, не теряя времени, тут же приступил к допросу:

– Кто тебя послал? Ну, говори, урод! Как твоя фамилия, имя? Адрес?

– Миклухо-Маклай, – невесело ответил я.

Старший лейтенант крепко саданул меня в печень, потом легонько двинул в челюсть.

– На кого работаешь, собака?

Офицер пытливо заглянул мне в глаза, и я увидел на дне его души бесшабашное веселье и равнодушие. Уши у него были особенные – сверху заостренные, и мочки почти отсутствовали. „У таких людей что-то не в порядке, – мельком подумал я. – То ли с совестью, то ли с психикой… Захотят – убьют“.

– Зачем стекла бил? Деньги вымогал, подонок? Вот такие, как ты, убивают на корню свободное предпринимательство!

– И препятствуют курсу нашего правительства на поддержку малого и среднего бизнеса, – поддакнул сержант.

– Кто твой кореш? Говори фамилию, быстрым бегом!

Я получил очередную тычку и предпочел отмолчаться.

– Ничего, сейчас привезем в отделение, сразу запоешь! – успокоил меня старший лейтенант.

На его честном лице золотозубо сверкнула ухмылка.

Мы кружили по московским улицам и переулкам. Нельзя сказать, что столица мне не нравилась. После заповедной пограничной глуши на Западном Буге Москва подавляла и озадачивала. Я жадно впитывал городской ландшафт, прекрасно понимая, что эти короткие впечатления – немногое, что мне осталось на вольной жизни. Возможно, меня расстреляют. Старлей по-прежнему донимал вопросами, лениво подталкивал кулаком, вяло действуя по методу: сразу нагнать холоду, чтобы клиент раскололся. Но я молчал. В такой ситуации лучше помалкивать. Никто меня, дурака, не спасет, а погубит только язык. И я держался, хотя все происходящее казалось каким-то кошмарным видением. За какие-то полмесяца меня дважды крупно подставили. По-черному. Видно, каким-то негодяям очень нужно было засадить меня за решетку и свалить на мою бедную голову преступные делишки лишенных совести московских парней.

Машина зачихала и остановилась. Мы забрались на какие-то окраины. Сержант открыл капот и стал ковыряться. Я попросил у офицера сигарету. Он великодушно усмехнулся, полез в карман, и тут я воспользовался своим единственным шансом. Кольцо наручников точно впечаталось в его переносицу. В следующее мгновение я выхватил пистолет из кобуры, зубами оттянул затвор, выскочил из машины. Сержант выпрямился. На его лице отчетливо проступило недоумение.

– Пистолет – на землю! Двумя пальчиками.

Милиционер попытался сыграть рубаху-парня:

– Ну, ты чего, парень, ведь мы все свои!

– Ну!

Пистолет упал на землю.

– А теперь, сержант, слушай очень внимательно. Сейчас ты возьмешь ключик и очень быстро откроешь эти браслеты. Ведь ты понятливый парень, у тебя умное лицо…

Сержант оказался толковым парнем, вытащил из кармана ключ, я положил руки на капот, упер в него рукоять пистолета и направил его прямо в нос милиционера.

– Стреляю тут же, без промаха, – пришлось заботливо предупредить.

Через мгновение мои руки обрели свободу. Я оттолкнул сержанта, поднял второй пистолет, вытолкал наружу офицера, который уже пришел в себя, прыгнул за руль и резко рванул с места, успев заметить изумленные лица моих недавних попутчиков. Наверное, их накажут по служебной линии…

Машина была без милицейских надписей, видно, оперативная, поэтому я решил немного проехаться с ветерком. Как раз и улица хорошо называлась – Свободы. Возле „Сходненской“ я решил не играть с судьбой, остановился. Оба пистолета сунул в бардачок. Закрыв машину на ключ, бросил его под днище и неторопливо нырнул в утробу метрополитена… Тут вспомнил, что не вытер отпечатки пальцев с руля, и рванул по ступенькам наверх. Машина ждала меня, зеленая, как крокодил, и вовсю улыбалась решеткой радиатора. Ничего не оставалось делать, полез доставать закинутый ключ. Выудив связку и еще не разогнувшись, неожиданно увидел у своего носа пару крепких „омоновских“ ботинок. Подняв глаза, увидел, вы правильно догадались, постового милиционера, который и в дождь, и в стужу, и днем, и ночью не дает покоя таким мерзавцам, как я…