Станислав Олейник - Солдаты удачи поневоле…

Французская часть бассейна реки Конго во многом зависела от принадлежащего бельгийцам выхода к океану в виде железной дороги Киншаса – Матади. Но сделать они ничего не могли. Бельгийцы были их союзниками и совладельцами многих промышленных и алмазодобывающих компаний. Французы всегда мечтали иметь свой собственный путь к атлантическому побережью, который связывал бы Браззавиль, французский центр на Стенлипуле, с ближайшим океанским портом на французской территории. Но, несмотря на некоторые разногласия, стратегические вопросы и проблемы решались почти всегда совместно. Однако были моменты, когда та или иная сторона не вмешивалась в дела друг друга. Вот и на этот раз, французы были только сторонними наблюдателями того, как бельгийцы интернировали большое количество советских солдат и офицеров…

Конечным пунктом для советских «интернационалистов» оказались палатки лагеря бельгийских коммандос в городке Бандунгу, расположенном в 25 километрах от границы с Французским Конго, в джунглях. За один день вокруг лагеря бельгийцы намотали колючую проволоку, поставили вышки. Охрану лагеря несли негры, одетые в военную форму бельгийских коммандос.

С интернированными советскими солдатами и офицерами, охрана обращалась хорошо. В дневное время солдаты привлекались на хозяйственные работы. Общение с местным населением давало свои результаты, – уже через месяц все довольно бегло говорили на франконском языке. (Смесь французского с африканос). Палаточный городок, где поселили советских солдат, был небольшой. Жили в палатках. У каждого была мягкая койка с чистым бельем, играла музыка. А кормили, ну просто на убой. Многие там впервые в жизни увидели телевизор.

Первое время на советских солдат особое впечатление производило местное население. До этого, они, видевшие негров только на картинках, тут же раз и навсегда окрестили их «обезьянами», и долгое время не могли разобраться, что за водопроводные трубы с дырками они всегда таскают за собой. Но дальнейшее знакомство с местными реалиями показало, что эти загадочные приспособления – не что иное, как бельгийские крупнокалиберные пулеметы, одна пуля которых – размером с полруки.

Вообщем жили, как в санатории. Одно мешало чувствовать себя, как в санатории, – это вышки по периметру, на которых сидела охрана из конголезских патриотов.

Вот, как отреагировал своими воспоминаниями на этот факт Ян Сперскис, – Бывало, идешь мимо, а он затвором клац-клац и целится тебе в спину. А ты идешь и чувствуешь, как ствол пулемета будто щекочет тебя аккурат, между лопатками…

Офицеры уговаривали нас ждать, говорили, что советское правительство «не забудет своих сынов», рассказывая солдатам, как советское правительство во главе с Никитой Сергеевичем Хрущевым ночей не спит, думая о том, как их освободить.

Но прошло два месяца, и не похоже было, чтобы советское правительство думало о своих солдатах… Когда они спрашивали об этом переводчика – офицера из бельгийских коммандос, Пьера Людерса, тот в ответ только весело смеялся. Никому и в голову не могло прийти, что их просто бросили на произвол судьбы!

Спустя некоторое время солдаты начали несмело сомневаться, что руководство страны «мается» бессонницей из-за их нелегкой судьбы, и уже через три с половиной месяца поняли, что надеяться могут только на себя… К ним пришли раздражение и злость, в первую очередь на офицеров, которые жили отдельно от солдат в деревянных сборных коттеджах. Солдаты, как им тогда казалось, были офицерам «до лампочки». По крайней мере, такое мнение сложилось у них в последние дни. Вот тогда они и начали высматривать слабые места в лагерном окружении, изучали охрану на вышках и в воротах. Потихоньку ломали металлические прутья спинок кроватей, затачивать их о камни. Интернированных никто особенно не контролировал…

Идея побега принадлежала Яну Сперскису. Его авантюристический характер искал для себя выход. И в один из душных вечеров, он собрал у себя в палатке пятерых надежных товарищей, которым доверял, как себе. Среди них был и младший сержант Воронин, на фото он крайний справа в шинели, левая рука в кармане. Он один из немногих, чья судьба известна Яну Сперскису. Воронин прошел а легионе с Яном все круги ада. По окончании контракта в иностранном легионе, он встретил итальянку, влюбился, и остался в Италии.

Провели среди солдат соответствующую работу, и приступили к действию. Заточки уже были готовы. И вот настала ночь, – ночь побега. «Штаб» во главе со Сперскисом четко распределил каждому бойцу план его действий. Выдрали длинные жерди, которые подпирали палатки, и, используя их как шесты, запрыгнули на вышки, и перерезали горло охранникам. Организованная солдатская масса из 270 человек, именно столько человек согласились на побег, снесла ворота, и побежала к джипам. Охрана попыталась оказать сопротивление. Завязался ночной рукопашный бой. Из захваченного оружия беглецы открыли стрельбу. Воронин и Сперскис держались вместе. Попавших навстречу солдат охраны проткнули заточками, вырвали винтовки. К джипам подбежали практически все, и только около десяти бежавших погибло.

Карта у Сперскиса была с собой. Ее украли за неделю до побега у одного бельгийского офицера.

На захваченном пароме, на мачте которого прикрепили белое полотнище, перебрались на противоположный берег. Там беглецов весьма доброжелательно встретили французы, заставили сдать оружие и разместили всех в кемпинге. И снова, – мягкие кровати, хорошие условия, кормежка, которая советским солдатам после родной перловки казалась пищей богов. И самое главное – прекрасный сладкий кофе, о существовании которого до африканских приключений, солдаты, даже не подозревали.

Но и в этих условиях русская душа не находила покоя. А потому, спустя три месяца советские солдаты вновь устремились в бега.

На этот раз никого убивать не пришлось: особой охраны не было, погони тоже. В джунглях, где остановились беглецы, они не пропали. Они быстро научились добивать пропитания и, ориентируясь по звездам, вышли к реке. Река кишела крокодилами. Это была именно та река, в которую захвативший власть во французском Конго аббат Фюльбер-Юлу, приказывал сбрасывать своих противников.

Увидев причаливший к берегу небольшой пароходик, солдаты захватили его и доплыли по реке впадавшей в океан, прямо к побережью порта Матади.

На рейде стояло много кораблей, среди которых были и советские. Радости солдатской не было предела – появилась реальная возможность вернуться на родину. Но, не тут-то было… Вахтенные советских кораблей не подпустили своих соотечественников близко даже к трапу.

«Ох, как обидно было, если бы кто-то знал! – вспоминал Сперскис, – Родина выбросила нас, как мусор из помойного ведра, без жалости и сожаления».