Станислав Олейник - Солдаты удачи поневоле…

Но еще хуже пришлось тем, у кого тогда не хватило смелости бежать из первого лагеря. Они три с половиной года просидели в джунглях многие переболели тропическими болезнями, некоторые из них умерли. Но ни они, ни их семьи за три года, проведенные без кормильцев, не получили ни компенсации, ни зарплаты.

Последняя надежда была на советского посла. Но тот, выслушав оборванных соотечественников, заявил им, что «Советское правительство никого никуда не направляло, поскольку никогда не вмешивается в дела других государств». Выполняя интернациональный долг, наша страна не спешила отдавать долги своим собственным гражданам, которых в угоду политическим амбициям бросила на другой конец земного шара.

Но ушлые солдаты нашли выход и из этого положения:

Они отправились в местный фотосалон и сфотографировались на фоне картинки, где были изображены местные женщины, собирающие урожай кофе. Вождь племени балуба, выпускник университета которому немного позднее было присвоено имя Патриса Лумумбы, за взятку 10 миллионов старых франков дал солдатам справку, свидетельствовавшую, что 260 советских военнослужащих находились на сельхозработах в возглавляемом им африканском племени… Но и это не помогло. В Советском посольстве их просто не приняли.

Чужая страна, чужие люди, ни гроша за душой…

На работу не берут, вот и пришлось просить милостыню. Солдатам подавали бананы, другие фрукты. Но разве это еда для здоровых молодых людей! А потом к ним подошел познакомиться французский офицер…

…В холле небольшого особняка находились офицеры Французского иностранного легиона. На столе стояла бутылка «Перно» три наполненных до половины вином бокала. Один офицер, что помоложе, был командиром взвода, другой, который постарше, командиром роты. Третий, с нашивками капитана, был командир батальона, Роже Люнгвиц.

Взяв из коробки лежащей рядом с бутылкой кубинскую сигару, капитан не спеша, обрезал специальным ножичком ее кончик, прикурил от зажигалки, поднялся из-за стола и подошел к окну. Посмотрев на пыльный пейзаж за окном, на легионеров, охраняющих особняк, он затянулся, выпустил дым, и только потом вновь повернулся к столу.

– Итак, месье, продолжим наш разговор. Кто будет докладывать? – Посмотрел он на офицеров. Тот, что постарше, улыбаясь, смотрел на молодого офицера.

Капитан, поймав взгляд командира роты, усмехнулся, и чтобы подыграть тому, обратился к командиру взвода.

– Вы, месье, Бардан?

Лейтенант сделал попытку встать, но, увидев предостерегающий взмах руки капитана, остался сидеть.

– Итак, лейтенант, я слушаю, – капитан Люнгвиц подошел к столу и сел на свободный стул. Положил сигару в пепельницу, пригубил бокал с вином.

Командир роты последовал его примеру.

Лейтенант Бардан, мельком взглянув на тонкий вьющийся над сигарой ароматный дымок, все же поднялся со стула.

– Я считаю, месье капитан, – тихо произнес он, остановившись взглядом на капитане, – к русским можно выходить с предложением о подписании контракта с Легионом. Они уже дошли до ручки. Мы постоянно следили за ними, как только они вырвались из бельгийского лагеря. И мне кажется, поступили правильно, что не помешали бежать и из нашего лагеря. Мы увидели, что это солдаты что надо. Это, месье, готовые легионеры. Я лично наблюдал, как они разделались с охраной бельгийского лагеря. Даже будучи в джунглях они не растерялись, а быстро приспособились к неизвестной им ранее обстановке, и приловчились добывать себе пропитание.

– Да, вы правы, лейтенант, такие солдаты нам нужны, и мы поступили правильно, что приняли решение на выжидание. И выиграли. Особую «услугу», если можно так назвать действия русского посла, он оказал нам, как говорят сами русские, медвежью услугу, отказав им в помощи. И помог нам в этом деле и мэр Леопольдвиля, запретивший по нашей просьбе брать русских на работу… Я русских знаю хорошо. До конца сороковых в легионе их было много. Это действительно настоящие офицеры и солдаты. С некоторыми из них, которые сейчас в отставке, я и сейчас дружу.

На следующий день, к палаткам, где проживали сбежавшие из бельгийского лагеря интернированных советские солдаты, подошла группа французских офицеров в кепи с золотыми позументами, в полевых френчах и крагах. Среди офицеров был и капитан Роже Люнгвитц, офицер Французского иностранного легиона, будущий командир их, советских солдат…

А тем временем, кровавая круговерть в Конго только начинала разворачиваться. В этой круговерти уже участвовали и племенные группировки, и войска ООН, и бельгийские парашютисты. Но, решающую роль, конечно же, играли наемники. Именно в Конго взошли звезды самых знаменитых «солдат удачи» – француза Боба Денара и британца Майкла Хоара. Именно по их биографиям можно написать историю самых известных за пятидесятые-шестидесятые годы прошлого столетия, наемников. Именно из-за этих кровавых годов, на наемников стали смотреть, как на бандитов. Впрочем, жестокость европейских наемников, явно затмевала бесчеловечность африканских аборигенов. Например, Майкл Хоар всегда с какой-то оторопью вспоминал, как чомбовцы, варили пленных в котлах живьем. Да и постоянно восстававшее племя Симба, в котором были кубинские и китайские советники, мало уступало в жестокости своим землякам по другую сторону баррикады.

Советским интернированным солдатам, тогда очень повезло, что они оказались на территории подконтрольной Франции. Сбежав из лагеря интернированных и убив при бегстве несколько охранников, они, в случае задержания бельгийцами, наверняка были бы признаны вне закона, с вытекающими, в связи с этим, последствиями…

Французское Конго, где оказались советские солдаты, называлось уже Народной Республикой Конго (Браззавиль). Независимость была провозглашена 15 августа, а 17 августа решилась судьба 260 советских солдат. Им было предложено подписать контракт сроком на три года о зачислении во Французский иностранный легион. Выбора у советских солдат не было, – или сидеть и ждать «до морковного заговенья», и умирать голодной смертью, или легион…

Позднее новообращенные легионеры узнали о трагедии, которая разыгралась в этой стране, – убийство Патриса Лумумбы. Хотя они и были «рядом», но обстоятельства смерти не были известны ни им, ни гражданам этой колониальной страны, ни даже всему миру. И только спустя 41 год после события специальная комиссия бельгийского парламента восстановила события, способствовавшие смерти П. Лумумбы.

Согласно выводам комиссии, Лумумба и его соратники были арестованы сообщниками Мобуту и депортированы в самолёте к Моизу Чомбе в Катангу, где были помещены в лесную хижину. Лумумба со своими соратниками Окито и Мполо подверглись пыткам, после чего их посетили политические соперники – Чомбе, Кимба и бельгийские политики, для того, чтобы оскорбить и оплевать их. 17 января 1961 года Лумумба с соратниками были расстреляны катангийскими солдатами, состоявшими под командованием бельгийских офицеров, и предварительно закопаны на месте расстрела. Чтобы скрыть содеянное, трупы были эксгумированы спустя несколько дней. Тело Лумумбы было расчленено, растворено в кислоте и после этого останки были сожжены. Убийство было приписано жителям деревни.