Надежда Максимова - Точный удар

Словом, с первого взгляда Университет мне понравился. Так и надо строить – не разрушая старые здания, а аккуратно вписывая их в новые постройки.

За крепостными воротами тоже было хорошо. Много зелени, яркие павильончики в которых заботливые дизайнеры разместили удобные столы и лавочки – садись, читай, рисуй, на свежем воздухе, на фоне великолепного пейзажа… Все было продумано просто замечательно.

Отрадно было и то, что Университет не выглядел пустынным. Занятия еще не начались (на дворе август!), но вокруг было многолюдно. Полным ходом шли вступительные экзамены, и в павильончиках я видел живописные группки парней и девушек, пришедших поступать в этот храм знаний.

Одинокий паренек, из аккуратной прически которого выбивался непокорный хохолок, чем-то напомнил меня, каким я был… страшно подумать – 20 лет назад!

– Пришли поступать? – спросил я об очевидном.

– Да.

– На какой факультет, если не секрет?

– На художественный.

– О, а я думал, здесь только науки преподают.

Юноша посмотрел снисходительно.

– У нас хороший Университет, – сообщил он с некоторым апломбом, – и здесь три отделения: художественное, научное и физической культуры.

– Прекрасно. И вы выбрали художественное.

Парнишка пожал плечами:

– Естественно. На научном учиться дольше, да и востребованность их профессий гораздо ниже, чем у нас.

– Ну да, ну да… Двигать вперед науку всегда было не просто.

– А я считаю, что нужно получать специальность, которая приносит людям пользу каждый день. А высокие материи… еще не известно, пригодятся ли когда-нибудь.

– М-м, – задумчиво согласился я. – В этом есть смысл. Кстати, не сориентируете меня: где здесь что, где какой факультет?

Юноша улыбнулся с мягким превосходством старожила.

– А вы возьмите справочник абитуриента. Вон в каждом павильончике их специально выкладывают для начинающих.

Искренне поблагодарив, я как послушный начинающий, тут же отправился за справочником. Его содержимое меня потрясло.

Университет действительно состоял из трех отделений, включавших ряд факультетов и кафедр. И действительно здесь обучалось до 10 тысяч студентов, в том числе приезжие из других городов и даже стран.

Но каким специальностям! Мне такое не привиделось бы в страшном сне. Впрочем, судите сами.

На художественном отделении наибольшей наполняемостью аудиторий блистали три факультета: ногтевого дизайна, искусства макияжа и накалывания цветных татуировок.

Научное отделение неустанно трудилось над целым рядом важнейших тем. Наибольшее количество публикаций в специализированных журналах числилось за кафедрой изучения проблем кожи под волосяным покровом.

Прочитав эту информацию, я машинально потянулся почесать кожу под волосяным покровом. Какие тут бывают проблемы, перхоть? И они это здесь пять лет изучают? С получением научных званий и публикациями в журналах?

Второе место по количеству научных статей (с заметным отставанием) занимал факультет разработки полезных диет и рационального питания. Ну, это понятно. В обществе всеобщей сытости без рационального питания не обойтись. И человек, который может подсказать, когда в жратве надо остановиться, действительно крайне востребован.

И наконец, в довершение всего, как вишенка на торте, в справочнике красовалась информация победах молодежной команды «Носороги», которую именно здесь, в университетских спортзалах физкультурного отделения готовили к выходу в свет вдумчивые педагоги.

Надо было уходить. Интелей я здесь не найду – они парни резкие, а на университетских площадках как-то все чересчур приторно, либо быковато. Не то!

Вернув университетский справочник в стопку аналогичных, я резко развернулся и пошел прочь. Время потеряно напрасно. А это самый дорогой и невосполнимый ресурс.

Но, как выяснилось, самое скверное поджидало меня на выходе из храма науки.

На выходе из университетского городка меня поджидали полицейские.

– Иван Жилин? – спросил один, делая шаг от машины в мою сторону и доставая наручники.

– Да. А в чем дело?

– Вам придется проехать с нами.

– Разве я сделал что-то плохое?

– На месте и разберемся.

Что было делать? Не драться же с ними на глазах у десятков свидетелей. Нет, я конечно предполагал, что рано или поздно придется переходить на нелегал. Но не на второй же день свободной жизни!

На меня нацепили наручники и аккуратно, нажимая ладонью на голову, усадили в полицейский автомобиль. На заднее сиденье, которое было отгорожено металлической сеткой и превращено в своеобразную клетку для задержанных. Полицейские сели вперед, на места для свободных людей.

В клетке было чисто, но пахло чем-то кислым с оттенком аммиака. Видимо предыдущие задержанные неоднократно справляли здесь разнообразные физиологические нужды, а регулярные чистки не способны были вытравить запах.

Впрочем, ехали мы быстро, аромат не был слишком силен, и я отвлекся, глядя в окно, на проплывающие мимо улицы. Через какое-то время я сообразил, что мы едем не к месту моей прописки. И не в полицейское управление.

– Простите, а куда… – начал я, но тут сообразил и закрыл рот.

Мы свернули с главной магистрали в сторону моря и подъехали к той халупке, которую я по рекомендации Амада снял для конспиративных встреч. Сейчас, в свете дня она выглядела мрачновато и дико, как заброшенное гнездо контрабандистов. Такие, знаете, потемневшие от времени стены, крыша кое-где поросшая мхом, покосившееся крыльцо, хлипкий навес над запущенной террасой… А вокруг старый сад из полузасохших крючковатых деревьев, и в десяти метрах за задней стеной скальный обрыв. Внизу шумело море.

– Ну, – сказал старший полицейский, выбираясь из машины и открывая мне дверцу. – Показывайте, где спрятали труп.

– Простите, что?

– Труп, говорю, куда дел?

Второй полицейский тоже приблизился и демонстративно извлек резиновую дубинку, которая до этой минуты мирно лежала на торпеде.

Я понял, что происходит. Видимо вчера, когда я волоком тащил в этот адрес мертвецки пьяное тело «великого художника», кто-то из соседей наблюдал за процессом и своевременно просигнализировал. Теперь оставалось только молиться, чтобы Рембрандт не умер с перепою (все-таки человек не первой молодости) и встретил нас похмельным, но живым.

– Пойдемте, – сказал я как можно более покладисто, – я все покажу.

Мы прошли по деревянным мосткам, ведущим к главному входу. Доски подавались под ногами и поскрипывали.

Дверь оказалась открыта, и мы беспрепятственно проникли в главную комнату. А там…

Действительность превзошла ожидания!

За столом, щедро уставленном закусками и целой батареей пустых бутылок, в позе рубенсовского Вакха восседал наш «покойник».