Игорь Стенин - Караван

Командир разлепил потрескавшиеся губы.

– Добро пожаловать в горы! – хрипя, сказал он. – Прочь все стеснения. Чувствуйте себя как дома.

– Самое время пустить корни, командир! – улыбнулся прапорщик.

Лейтенант не ответил. Внимание его приковал модельный полубокс Свешникова.

– Где твоя панама, боец? – обратился старший к младшему.

Олег растерялся. Машинально провёл ладонью по макушке. Перед глазами промелькнули подробности стремительной эвакуации с тропы. Момента расставания с головным убором он не помнил.

– Панама в чистилище «духов», – пришёл ему на помощь сержант. – Там же, где и пулемёт.

– Да, – поддакнул рядовой, виновато пожимая плечами.

Лейтенант сунул руку за пазуху, нащупал пригретую запасную бескозырку и, вытащив её, бросил ему.

– Прикройся, – велел он. – Твоя голова в этих горах – второе солнце.

Довольный преображением солдата, лейтенант успокоился и взглянул на часы.

– Через час выход на связь, – сказал он. – Подъём. Используем время с пользой.

Через минуту все были на ногах. Построившись, привычным походным маршем разведчики продолжили движение.

Хотя солнце стояло ещё высоко, день шёл на убыль. Удушливая жара постепенно сменялась свежестью. На пятом часу пути горы расступились и безнадёжный лунный ландшафт расцвёл буйными красками земной растительной жизни. В то время как сержант Куманёв занимал позицию наблюдателя на самой высокой точке соседнего каменного кряжа, рядовой Свешников прикрывал тылы, двое – лейтенант и прапорщик – остановились перед волшебным оазисом, не в силах произнести ни слова.

– Красота какая! – наконец, нашёлся прапорщик. – Товарищ лейтенант, будь вы писателем, смогли бы описать её пером?

– Все тексты уже написаны, – отозвался лейтенант. – Давным-давно. Тайнописью вечности.

– Вечности?

– Да. Функция писателя увидеть её, почувствовать, открыть, как этот райский сад. Проявить своим огнём.

– Это и есть так называемая классика жанра?

– Она самая.

– И как бы вы начали свою повесть, товарищ лейтенант?

Лейтенант устремил взгляд вдаль. Море горных цветов открылось ему. Торжество мира, добра и любви. Налюбовавшись, он повернул голову к прапорщику.

– Если у тебя есть два хлеба, продай один и купи нарцисс. Ибо нет лучшей пищи для души, чем этот цветок.

– Это вы сказали? – изумился прапорщик.

– Пророк Магомет. Хороший эпиграф?

– Да-а-а…

Вооружённый биноклем зоркий глаз сержанта Куманёва уловил признаки присутствия человека. На расстоянии нескольких километров слева вился в небо одинокий сизый дымок.

Куманёв привлёк внимание Дёмина. Подал сигнал опасности. Бесшумно знаками указал направление и координаты.

Покончив с осмотром природной достопримечательности, лейтенант и прапорщик сняли лишний боезапас, оставили радиостанцию, клацнули затворами автоматов и устремились навстречу дыму.

Они приблизились к нему паралелльными маршрутами с двух противоположных сторон. Особой тревоги не было. Враг ли, мирный дехканин, либо сам хозяин гор, разведя огонь в открытую, лишался шанса управлять событиями.

Глаза напряжены, чувства обострены, все реакции на взводе. Одолевая последний отрезок пути, разведчики заняли доминирующие позиции, скрестили прицелы и взяли всё пространство между собой в мёртвые тиски.

Огонь оказался беспризорным. Чадили брошенные неведомо кем угли. Не получая должного питания извне, они были обречены.

Дождавшись конца представления и удостоверившись в том, что продолжения не будет, разведчики поднялись со своих мест. Обескураженные и разочарованные. Дым самоликвидировался. Иного выбора как, поступившись охотничьим азартом, смириться и удалиться восвояси не было.

Сумерки застали разведчиков на марше. Приближалось время очередного сеанса связи. Остановив группу, лейтенант приказал искать место для безопасного ночлега. Сам, подхватив радиостанцию и отделившись, поспешил уединиться на ближайшей высоте.

Удача улыбнулась прапорщику. После непродолжительных поисков он наткнулся на небольшой водопад. Ниспадая с небольшой высоты, он закрывал вход в настоящий грот. Тайная полость была практически невидима снаружи. Благодаря небольшому воздушному зазору между ней и водой попасть внутрь и выйти можно было беспрепятственно – совершенно сухим.

Убежище было оценено по достоинству. С лёгкой руки прапорщика встреча с ним превратилась в потешный аттракцион. По команде сержант и рядовой ступали за воду, сливались с ней и после непродолжительного отсутствия выходили наружу – парой весёлых, смеющихся и беззаботных молодцов.

Общая радость стихла при появлении лейтенанта. Лицо его было сосредоточенным и хмурым. Солдаты мигом прекратили игру и поспешили принять приличествующий моменту вид.

Лейтенант молча подошёл к водопаду. Снял радиостанцию с плеча, осторожно опустил её на камни, сложил ладони лодочкой, утопил её и полную до краёв поднёс к лицу.

– Бр-р, – умылся вместе с ним прапорщик.

Жмурясь и отряхиваясь, лейтенант повернул голову в его сторону.

– Файзуллаев!

– Я!

– Ужин через десять минут.

– Есть!

Прапорщик не подвёл. Ровно через 10 минут четыре банки солдатской каши, котелок горячего чая, сахар, сухари и улыбка до ушей были поданы к походному столу.

Лейтенант встретился взглядом с кудесником.

– Напомни нам, прапорщик, за что ты заслужил своё прозвище?

– Меняю настроение, командир, – весело откликнулся прапорщик. – Личной опорой – на земле, в небесах и на море.

– Точно. Молодец. Так держать и впредь.

– Есть!

Группа разделилась. Вызвавшийся добровольцем, Свешников отправился нести вахту дозорного. Трое сели ужинать.

– Какие новости, товарищ лейтенант? – спросил прапорщик, подавая порцию командиру.

– Привет от штаба.

– Спасибо. А что насчёт нашего каравана?

– Идёт следом. Цел и невредим.

– Близко?

– Километрах в пятидесяти от нас.

– Фью! – присвистнул прапорщик. – Выходит, нас рано высадили?

Лейтенант промолчал.

– Надеюсь, сегодня ночью он нас догонит, – после паузы высказал своё предположение прапорщик.

– Надеюсь, – отозвался лейтенант.

– Лошади дрессированные, – подхватил Куманёв. – Пятьдесят километров по козьим тропам для них пустяк.

– Жаль лошадей, – сказал лейтенант.

– Не надо их жалеть, – безапелляционным тоном заявил прапорщик. – Они животные. За корм служат и вашим, и нашим.

– Ты неправ, прапорщик, – возразил лейтенант. – Лошадь – благородное животное. Божья тварь, как говорили наши предки.

– Божья? – переспросил прапорщик. – Это в каком смысле?

– В натуральном. Бог ценит и любит её.

– Вот как! Значит, по-вашему есть Бог на свете?