Роман Розенфельд - Отжималы

После этого эпизода школьные враги перестали меня доставать. Никому стулья из собственной головы не хотелось выковыривать. Семья, в которой я родился, была не совсем благополучной. Это отложило определённый отпечаток на моей личности и жизненном пути. Периодически я убегал из дома, ночевал у знакомых, в подъездах и нежилых помещениях. Несколько раз попадал в спеццентр МВД.

Двор дома, в котором я жил, был ещё тот. В соседней пятиэтажке практически открыто торговали наркотиками. Подозрительные личности мне периодически предлагали «уколоться и забыться». В центре двора постоянно бухала группа уголовников, которые квартирными кражами занимались. Их человек 30 было, не меньше. Уголовный взвод. У одного из них был питбуль, который убивал всех бродячих животных, забредавших в наш двор. От котов и дворняг одни ошмётки оставались.

Питбуль любил тренировать свои челюсти. Он прыгал на метр в высоту и вцеплялся зубами в ветку дерева. Затем он находился в «подвешенном состоянии» 1—2 минуты. Так повторялось раз 15 подряд. Уголовники привязывали к дереву палку на верёвке. Питбуль прыгал, цеплялся зубами за палку и ему устраивали «зубастую карусель». Крутился он так несколько минут, ему это развлечение жутко нравилось. Как-то раз эта псина покалечила прохожего, который сделал замечание пьющей компании. Бойцовская собака – это граната без чеки.

Центровой уркаган группировки был большим романтиком и держал рядом с соседним домом голубятню. Белые голуби периодически кружили над нашим двором. Нажравшись, урки пели песни и метали ножи в окружающие деревья. Иногда во дворе была слышна стрельба. Это уголовники стреляли по бутылкам. Дворовый тир устраивали обычно рядом с детской площадкой. Жители ближайших домов вызывали ментов. Те приезжали часа через три, если вообще приезжали. Когда «синеглазка» доезжала до нашего двора, обычно ловить уже было некого. Участковые сидели в соседнем доме, но никак не реагировали на происходящее во дворе.

Криминальный пролетариат района тоже от блатных не отставал. Рабочие после смены пили водку из горла и закусывали какими-то сомнительными пирожками. Потом начинались страшные пьяные драки. Бухие работяги не щадили ни себя, ни противника. В ход шли различные подручные средства: палки, камни, ножи и бутылки. Если кому-то не разбили об голову бутылку в воскресенье, значит, выходные прошли зря. Уличные бои – это не спортивные соревнования. Здесь всё решают доли секунды. Или ты в морг поедешь или твой оппонент.

В юности я много хулиганил, бил стёкла в любимой школе, курил траву и брил голову «под машинку». Потом был спорт. Кикбоксинг, силовое троеборье, самбо, парашюты. Одна из тренировок по боевому самбо закончилась поездкой в травмпункт. Было сильное растяжение связок, я не мог идти. Домой заполз на коленях. Потом три дня ещё ползал. Самбо – это не спорт, а борьба за собственную жизнь. Нужно выжить и победить. Параллельно со спортом занимался техническим творчеством в научном обществе учащихся. Даже какие-то призовые места на конкурсах городских занимал. Мастерил я вместе с одноклассником каких-то роботов, которыми через компьютер можно было управлять. Забавно всё это вспоминать сейчас.

Первый парашютный прыжок я в 16 лет совершил. Хотел впечатление на девочку знакомую произвести. Со мной сначала несколько друзей собиралось прыгать. В день прыжка у всех нашлись отговорки, чтобы на аэродром не ехать. У кого-то внезапно голова заболела, у кого-то нога. Я поехал один. На взлётном поле как-то героизма поубавилось. Перед взлётом инструктора нас подбадривали рассказами о начинающих парашютистах, которые утонули в ближайших озёрах и запутались в линиях электропередач.

Это юмор парашютный. Так челябинские инструктора морально неустойчивых парашютистов перед прыжком отсеивают. Ещё были рассказы про парашютиста, который приземлился в огородах местного садового товарищества. Садовод преклонного возраста решил, что 1941 год повторяется и погнался с вилами за «немецким диверсантом». Спортсмен получил рваные раны ягодиц и левого бедра, но остался жив.

Аэродром челябинский вообще дурной славой пользовался, как я позже выяснил. То самолёт в воздухе загорится, то парашют не так уложат. Однажды целая группа парашютистов разбилась вместе с самолётом. Первый раз я вообще без обучения прыгал, так как опоздал на инструктаж. Никого этот момент не смутил. Это парашютный спорт по-челябински.

Когда самолёт взлетел, я ощутил животный страх за свою жизнь. У других начинающих парашютистов на лице были те же эмоции. На высоте 900 метров инструктор открыл дверь. Мне предстояло прыгать вторым. У первого парашютиста случилась истерика, он начал орать, что никуда прыгать не будет. Инструктор придал его заднице импульс коленом. Парень вывалился из самолёта. Это только в кино показывают, что парашютист летит, красиво расставив руки и ноги. В реальности перворазники просто «солдатиком» вываливаются из самолета. Самое главное – не открыть парашют прямо в самолете сгоряча.

Посмотрел я в дверь открытую и мне стало не по себе. Внизу были видны коричневые и зелёные квадратики. Панорама открылась интересная: леса, поля и озера. Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек. Представил, как тяжёлый парашют тащит меня на дно озера, а легкие наполняются водой и тиной. Воображение рисовало долгую и мучительную смерть.

Инструктор крикнул: «Пошёл, бл*» и я вывалился из двери Ан-2. Завертело меня во всех плоскостях, потом стабилизирующий парашют открылся, а затем основной. Меня сильно дёрнуло вверх. Купол нормально раскрылся, перехлёстов не было. На высоте очень тихо и нет привычных звуков. Ты просто висишь в воздухе, а земля к тебе сама плывёт. Приблизиться, впрочем, может не только земля, но и другие парашютисты. Столкновение с коллегой по цеху может быть смертельным. Стропы ваших парашютов могут перепутаться, купол погаснет, и вы с ускорением полетите к матушке земле.

В процессе полета нужно разблокировать запасной парашют. Для этого нужно аккуратно выдернуть небольшой красный тросик на запаске. Я про это не знал, на земле не сказал никто. Запасной парашют открылся и начал наполняться воздухом. Это опасная ситуация, стропы основного и запасного парашюта могут запутаться и все тогда, кирдык. Я схватил запасной парашют руками и ногами, купол запаски перестал наполняться воздухом.

Меня отнесло к оживлённой дороге, я приземлился почти под колёса белой «шестёрки». Заложило уши. Водитель открыл дверь и начал мне что-то кричать. Одно ухо у меня отошло, и я услышал его крик: «Ты живой?». Видимо видок у меня был не очень. Погода стояла жаркая, хотя уже 10 октября было. Я собрал парашют и понес его к точке сбора.