Константин Штепенко - Протоплазма

– Крошка Сандрин показала зубки. Она заявляет на тебя свои права. Может, стоило пойти с ней? Кажется, она созрела для постели.

– Я не спортсмен, секс для меня не самоцель. Сегодня мне было хорошо с тобой, и не хочется портить впечатление.

– Но мне казалось, что ты очень увлечен ею.

– Скорее – заклинило. Зацепился, словно за колючку, и никак не мог высвободиться. А теперь понимаю, что она на самом деле ненавидит мужчин. Иначе как можно объяснить ее нежелание предаться тому, чему собственно и нужно предаваться в молодые годы, а не мучить себя и других, запутываясь в сетях собственного кокетства. Флирт ведь не самоцель, это разведка боем, пока еще непонятно, годится ли особь противоположного пола тебе в партнеры. Но когда он длится месяцами, это похоже на половой запор – и хочется, да не получается.

– Стереотипы работают на большом ряду, превращаясь в статистику, а каждый конкретный случай нужно рассматривать с учетом индивидуальности. Может у нее такой инкубационный период чувств, или она слишком нерешительна, или когда-то у нее был отрицательный опыт, который ее напугал…

– В общем, множественную регрессию сюда не пришьешь, и спектральным окном не просканируешь. Давай-ка отвлечемся от научной фени. Не пора ли нам занимать места на трибуне?

– Еще целый час. Успеем пропустить по рюмочке. А вот и мой верный Феликс!

Верным Феликсом оказался нескладный негр на голову выше Андрея с прической под Рууда Гуллита, говоривший на всех языках, использовавшихся на Малых Антилах. Однако в результате понять его было невозможно, так как он тут же скатывался на Папьяменто. Это местный язык, который собственно и являлся смесью голландского, английского, португальского и испанского с примесью африканских наречий и вкраплениями французского, возведенный в ранг официального языка на Кюрасао, Арубе и Бонайре. Феликс остановился у столика, но не сел на свободный стул, ожидая приглашения.

– Знакомься, Андрэ, это Феликс, мой местный коллега.

– Я тоже коллега, но не местный. – Андрей крепко пожал узкую, но на удивление сильную руку патлатого коллеги. – Присаживайтесь к нам.

Феликс оказался на редкость заводным малым. Он таскал Андрея и Майру из одного бара в другой, где они непременно с кем-то знакомились, и уж обязательно выпивали. Их компания разрослась до десятка человек, но Андрей уже так набрался, что мечтал только о своей каюте и нескольких часах сна.

На причал его привезли под утро. Кабриолет с почетным эскортом из новых знакомых на трех машинах проехал по всему городу и лихо затормозил у трапа «Нереиды».

– Может, все-таки поедем ко мне? – Спросила она, взяв его за руку.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты видела меня с похмелья. А оно мне обеспечено после такого симпозиума.

– Мы увидимся еще?

– Не сомневаюсь. Давай держать связь по интернет.

Максим ждал его на палубе у входа в надстройку.

– Чего не спишь в такую рань, Макс?

– Я просил вахтенного разбудить, как только ты появишься.

– Надеюсь, не будешь читать мне морали. Я оттянулся на законных основаниях после успешно законченной работы.

– Рад за тебя. А я тут борюсь в одиночку с драконами.

– Значит, Сандрин не соврала. Что еще случилось?

– Работа на Кубе накрылась медным тазом. – Максим досадливо скривил губы. – Подкатил тут ко мне один штатник и застращал. Сказал, что сотрудничество с режимом Кастро будет рассматриваться соответствующими госструктурами США как недружественный акт и поддержка терроризма в регионе.

– Ну и что? Собака лает, а караван идет. Чего нам их бояться? Ты ведь канадец, а я русский с голландской ксивой.

– Да, только пасемся мы у них в огороде. Я эту кухню давно понял. Им не важно, что мы занимаемся мирной наукой. Главное напакостить кубинцам. Местная ЦРУшная попка, резидент драный, пронюхал о наших договорах с Гаваной и решил выслужиться. Доложил какому-то мелкому шефу, который доработал легенду сочными деталями и представил начальству совершенно явную крамолу, которую нужно пресечь на корню. Болтать надо было меньше.

– Ну и что они могут нам сделать? – Андрей постепенно приходил в себя, быстро перескакивая от одной стадии протрезвления к другой.

– Да все что угодно! Неприятности в портах, связанные со стоянками, проблемы с топливом и снабжением. В море приставят к нам какой-нибудь сторожевик, который будет крутиться в кабельтове от нас, делая нашу работу невозможной. Когда им приспичит, они становятся прилипчивыми и вонючими как дерьмо. А сейчас, похоже, мы у них в плане, и просто так от них не отвязаться. Если мы пойдем против них, то возможно, что работу с горем пополам сделаем, но дальнейшая наша деятельность здесь станет невозможной.

– Да, я понимаю теперь. И какие предложения? – Андрей чувствовал, как с полным протрезвлением им овладевает безнадежное похмелье. – Нет, о делах потом. У меня сушняк пополам с диким голодом.

– Пошли ко мне в каюту, а я скажу вахтенному, чтобы подогрел что-нибудь на камбузе.

Андрей выпил залпом поллитровку «Аквариуса» и с жадностью накинулся на гору мяса с овощами, а Максим возился с компьютером, ожидая, пока он насытится и придет в норму.

– Я так рассчитывал на эту работу. Кубинцы хоть и бедные, но за эту программу они отстегивали вполне по-божески. Мы могли выкрутить почти миллион чистой прибыли и спокойно ставить «Нереиду» в док на профилактику. А теперь все очень даже смутно, особенно при этом кризисе.

– Слушай, я в твою бухгалтерию не лезу, мое дело – наука и техника. Поэтому, объясни мне на пальцах, чем нам это грозит?

– Понимаешь, судно заложено. На свои деньги бизнес не делается. Я беру кредит, покрываю им расходы на обслуживание работ, выплачиваю проценты, получаю прибыль. Дальше я возвращаю кредит, и после этой операции остается чистая прибыль, которую я скирдую в офшоре, чтобы никто не мог блокировать наши счета. Потом все повторяется. Наши деньги я не трогаю, а снова беру кредит. Но эта схема работает только при наличии контрактов – минимум на две полноценных экспедиции в год. Останься мы без работы, и вскоре нам придется проедать свои кровные или продавать бизнес. При нынешнем кризисе это будет трудно. «Нереида» как транспорт, стоит значительно меньше. Продав ее, мы сможем покрыть только часть главного кредита, а потом придется объявлять себя банкротами с вытекающими последствиями. Это все.

– Выглядит малопривлекательно. А теперь, давай, вываливай, что припрятал на черный день!

– Почему ты решил, что я что-то припрятал?

– Ты предусмотрительный, в отличие от меня. Твой братуха мне рассказывал, как в девяносто седьмом ты исчез из Одессы почти за год до кризиса и до того, как твой бизнес размолотили братки, и добила СБУ. Ведь не с бухты-барахты тебе вдруг приспичило стать канадцем?