Ирина Калюжнова - Мы начинаем и выигрываем

– Я вижу, отступного хватило. А как те, что дали, поживают?

– Думаю, неплохо, монополизировали весь ремонт сельхозтехники. Да какое мне до «них дело, я, знаете, теперь многое пересмотрел, мне просто был дан знак, чтобы я уходил, это было не мое, сейчас мне намного интереснее, да и Люся смогла наконец делать то, что всегда хотела. – Он готов был говорить в таком духе еще долго, но Алексей Тимофеевич довольно нетактично перевел разговор в другое русло.

– А кто они такие?

– Кто? – не сразу переключился Петя.

– Те, кто дал отступное.

– Бывшие уголовники.

Да, так и Леля сказала, а что в этом удивительного? Почему криминальный капитал должен быть обязательно вложен в бордель или казино? Это просто стереотип, от которого нужно отвыкать.

– Уголовники, и работают без милицейской крыши, – продолжал Петя.

– Почему вы так думаете?

– Была бы у них милицейская крыша, налоговая бы так на меня наехала, что только ноги уноси. А так они, видно, какого-то своего инспектора слегка натравили и отступное дали, так что мне, считайте, повезло.

Выйдя на улицу, Алексей Тимофеевич зашел в небольшой скверик, купил мороженое и сел на скамейку в тени.

Итак, Леля работает в фирме, которая захватила весь ремонт сельхозтехники в городе. Что же происходит там сейчас? Скорее всего, снопа передел. В таком случае, что же может угрожать Леле? А ничего, ей совсем не нужно бежать, риск такой же, как при переходе улицы. Ее никто подставлять не собирается. Что бы ни случилось, бухгалтер всем нужен. Он может с чистой душой успокоить Лелю, но что дальше?

Случай – это указующий знак, и, идти нужно вслед за ним. И он обратился к силам, о которых никому не говорил, но в которые верил, иначе он бы к ним не обращался.

Алексей Тимофеевич выбросил пустой пакетик от мороженого и пошел по направлению к дому. Но вдруг остановился. Сладкое стимулирует мозговую деятельность и, очевидно, сильно, поскольку то количество сахара, которое содержалось в небольшой порции мороженого, помогло ему вспомнить. Ответ от высших сил пришел быстрее, чем можно было ожидать.

Он ведь имел дело с убитым директором фирмы. Вернее, его женой. Он не сразу вспомнил, потому что после замужества она не переменила фамилию. Самого директора он видел только на фотографии и, так сказать, вернул в семью, это было легко по той простой причине, что тот из нее никуда не уходил. Но для его возвращения, естественно, понадобилось поработать с фотографией и с квартирой, и, что самое интересное, сейчас Алексей Тимофеевич стоял под окнами этой самой квартиры.

Не позволяя себе задуматься, он поднялся по лестнице и позвонил. Ему открыла сама хозяйка, жена, вернее, вдова директора. Было видно, что плакать она уже не может и ей нужно говорить, говорить и говорить, чтобы не сойти с ума. Она нисколько не удивилась при виде белого колдуна, вернувшего в свое время профессора в семью, возможно, даже посчитала его появление естественным. – Я всегда была против его занятия этим так называемым бизнесом, – сказала она, не поздоровавшись. – Все это было не для него. Я всегда чувствовала недоброе.

Теперь Алексей Тимофеевич понимал, что она имела вполне обоснованные предчувствия, но, не умея их объяснить, искала какие-либо реальные причины своей душевной тревоги. И самым простым объяснением была, конечно, другая женщина. Тем более что, заняв директорский пост, профессор вполне уверовал в свои коммерческие способности и, проявляя всегда присущую ему скрупулезность, проводил на работе целые дни и даже ночевал в своем кабинете на раскладушке. Наверное, именно добросовестность помешала ему правильно сориентироваться и встать на чью-либо сторону. Речь вдовы все лилась и лилась, и было видно, что ей становится легче от этого водопада слов, который извергал горе из ее души.

– Мой муж был настоящий ученый, он занимался… ну, в общем, стариной, чтобы не так доставала вся наша идеология. Ну, а потом сами знаете, что началось. Невыплата зарплаты, инфляция. Он даже взятки начал брать.

– Он брал взятки? – спросил Алексей Тимофеевич, слегка балдея от ее наивности.

– Он брал, но никогда не вымогал, – ответила вдова.

– А что, есть разница?

– Конечно, есть. Если человек хочет получить оценку просто так и сам предлагает, то это одно, а если у того, кто хорошо отвечает, все равно требуют, – это другое.

Интересная философия. Впрочем, философия для того и придумана, чтобы совесть была чиста. Проще было бы сказать, что на фоне всего происходящего вокруг все это такие мелочи. Но разговор, кажется, ушел в сторону. Нет, не ушел, вдова продолжала:

– Через одного человека, который когда-то у него учился, мужу предложили возглавить эту фирму, сказали, что нужен порядочный, интеллигентный человек, он таким и был, он там дневал и ночевал… а потом это увлечение, когда вы нам помогли.

Алексей Тимофеевич опустил глаза и начал внимательно рассматривать паркет.

– Но там началась какая-то вражда, он мне ничего не говорил.

– Между кем и кем вражда?

– Не знаю, во всяком случае, этого мальчика Сеню… Вы знаете?

Алексей Тимофеевич кивнул.

– Так вот, этого Сеню просто внедрили туда. Он был совсем для работы не нужен, он должен был что-то узнать. А потом его убили.

– Кто?

Она махнула рукой.

Алексей Тимофеевич сделал глубокий вдох. Это посещение ему придется отработать. В свое время он уверил жену профессора, что на ее мужа влияет какая-то совершенно незнакомая ей женщина, и успешно нейтрализовал ее влияние, рассудив, что та довольно значительная сумма, которую заплатила ему клиентка, ему нужнее, чем ей, тем более что душевное спокойствие он ей тогда обеспечил. Теперь он сказал.

– Ваша черная полоса окончилась, но она была неизбежна. Вам теперь ничего не угрожает.

– Я ведь говорила ему, – простонала вдова.

– Вы ничего не могли сделать, он вошел в систему, которая не соответствовала его карме, и поэтому погиб. В прошлой реинкарнации он был монахом. А вам нужно переждать некоторое время, а потом начать жить сначала. У вас еще есть радости впереди.

Алексей Тимофеевич вышел из квартиры, стыдясь себя, хотя сказал абсолютную правду, включая последние утешительные слова. Вдове убитого директора не было еще и пятидесяти, и на мученицу она никак не тянула. Муж, очевидно, не посвящал ее ни во что. Гораздо больше могла знать секретарша. А именно Светочка. Алексей Тимофеевич, несомненно, был призван распутать это дело, потому что Светочку он тоже знал. Месяца четыре назад он снял с нее венец безбрачия.

Придя домой, он открыл журнал и нашел ее телефон.

Светочка была довольно красивой девушкой, с ранних лет мечтавшей о замужестве.

Еще совсем маленькой она выбирала фасон свадебного платья, знала, какие в моде кольца и фата. Она читала запоем женские журналы и все, что писали в них, принимала как руководство к действию.