Майкл Иннес - Остановите печать!

Но из угла, где расположился Тимми, лишь снова донесся характерный шелест обертки. Он достал еще одну плитку шоколада и теперь делил ее на не совсем равные части.

– Собирание книжных раритетов, – сказал он, – скучнейшее и отнимающее много сил занятие, где велика конкуренция. Кстати, не хочешь шоколада?

Мистер Элиот взял кусок, и отец с сыном принялись синхронно жевать, сидя рядом.

– «Приди, услышь лесную коноплянку». Ты это подразумеваешь? Но я не думаю, чтобы Вордсворт был против уничтожения деревьев на бумагу, и уж, конечно, не имел ничего против книг. В той же «Прелюдии» он высоко отзывается о книголюбах. И мы не смогли бы жить без книг. Даже без тех, что считаются повседневным чтивом, как вы полагаете?

И мистер Элиот, откровенно предлагая скоротать время за милой беседой о литературе, снова обратился к Уинтеру.

Но всего минуту спустя поезд остановился.

– Пересадочная станция, – объявил Тимми, причем в его интонации даже посторонний человек мог уловить отголосок какой-то старой семейной шутки.

А мистер Элиот, только что исполненный спокойного довольства, вдруг зажегся от неизвестного источника искрометным весельем и непонятной природы радостью. Причем для этого не потребовалось ни слова, ни жеста – настолько знакомым был, видимо, потешный ритуал. Но в то же время ощущалось, что ему он уже поднадоел.

– Если хочешь, посмотри на это сам и покажи гостю, – сказал он.

Тимми выглянул из окна. К нему присоединился Уинтер. В дальнем конце поезда стоял сошедший с него Буссеншут, с раздраженной растерянностью обнаруживший, что не может найти ни одного носильщика рядом со своим вагоном первого класса. До них было даже не докричаться, потому что все носильщики столпились в самом начале платформы, где уже громоздились кипы багажа, и стояла небольшая группа людей, явно хорошо знакомых друг с другом. Чуть дальше перед станционным зданием выстроился ряд транспортных средств. Семейный шофер пригнал далеко не новый, но вместительный лимузин, какие обеспеченные люди, не любящие афишировать своей состоятельности, присылают для встречи гостей на станции. За рулем другого точно такого же автомобиля сидел переодетый садовник, а замыкал кавалькаду и вовсе огромный фаэтон, которым правил кучер. Причем единообразие всему этому транспорту придавала тщательно подобранная окраска в тот изящный оттенок нежно-кремового цвета, который еще конструкторы старинных карет окрестили «белой королевой Анной». Большинство сошедших здесь с поезда пассажиров быстро сообразили, что дальше им обеспечен бесплатный проезд, и собрались рядом со своими чемоданами.

– Понимаете, – объяснил Тимми, – мы помечаем багаж своих гостей специальными наклейками и присылаем на станцию людей для встречи.

– Но мы с вами, – подхватил мистер Элиот, – здесь не сойдем. Этот вагон отвезет нас дальше. Именно поэтому я и перебрался в него.

– Через пять минут нас откатят на запасной путь.

– Единственная неприятность заключается в том, что отключат отопление. Но в наши дни проходит всего полчаса, и они уже перецепляют вагон к местному поезду. – Мистер Элиот достал трубку, которая могла быть родной сестрой трубки сына. – Надеюсь, вы не будете против, если я закурю?

Уинтер только теперь почувствовал смертельную усталость от показавшегося чрезмерно долгим путешествия. Он завернулся в плащ и издал неопределенный звук.

– Курите сколько душе угодно, – ответил за него Топлэди. – А много нам еще нужно проехать станций?

– Уортер, – принялся перечислять Тимми, – Кингс-Клив и Уинг…

– А еще Лоу-Суаффэм, – продолжил мистер Элиот, – Пигг, Литтл-Лимбер, Снаг и Колд-Финдон. А потом уже наш Раст. Это значит, что ко времени нашего прибытия Белинда успеет разместить всех остальных по их гостевым комнатам.

Он набил трубку табаком и обратился к Уинтеру:

– У вас случайно не найдется спичек? Я хотел стащить коробок из своего клуба, но напрочь забыл об этом.

– Проезжаем Уинг, – объявил Тимми и пересел в кресло напротив. – Мне всегда казалось странным в поездах: чем медленнее они двигаются, тем быстрее останавливаются. – Он сделал паузу. – Слышите? Все еще доносится собачий лай. Значит, эти две жуткие женщины проделали тот же трюк, что и мы с вами.

– Я же говорил, что это паршивый поезд, – сказал мистер Элиот. – Думаю, нам лучше закрыть штору на окне.

Сжимая и разжимая чуть замерзшие в ботинках пальцы, Уинтер со смаком прочитал вывеску на следующей станции:

– Пигг!

Его позабавила очевидная двусмысленность названия [22] Оно созвучно с английским словом pig – «свинья». .

Мистер Элиот перчаткой протер запотевшее стекло и тоже прочел название, но с таким видом, словно удивился, что они добрались сюда так быстро. А Тимми принялся распевать:

– Пигг, Пигг, Пигг! О, милый Хьюго, Пигг уже через миг.

Его, по всей видимости, наполняли радостью какие-то глубоко личные воспоминания детских лет.

Уинтером же, напротив, овладела тоска. Все его чувства притупились. Понимая, что это неправильно, он, тем не менее, больше не воспринимал всерьез тайну Паука, не верил, что дальше по коридору можно встретить миссис Бердвайр и леди Пайк, и даже не завидовал толпе гостей, которых доставили в дом Элиотов быстрее и комфортнее, чем его самого. Едва миновал полдень, но их поезд продолжал бесконечно тащиться по английской равнине, окутанной туманом, сумрачной и бесцветной.

– Нет, вы не правы. – Он так неожиданно возобновил литературную беседу с мистером Элиотом и заговорил так громко, что Топлэди невольно вздрогнул. – Я считаю дальнейшее производство книжной продукции ошибкой. И чем больше новых книг, тем больше становится ошибок. Любой разумный человек должен находить удовлетворение в мысли, что у процесса создания новых литературных произведений есть какой-то математический лимит, к которому мы уже приближаемся. Это как в современной музыке. В литературе тоже скоро невозможно будет создать ничего, что уже не было бы кем-то создано раньше.

Мистер Элиот выбил остатки табака из трубки.

– Совершенно верно, – миролюбиво согласился он. – Скажу больше. Мы сейчас вплотную подошли к подобной ситуации.

– Но я говорю с точки зрения именно математической науки. Словарь человека ограничен, и порядок, в котором можно расположить слова, тоже число не бесконечное. Все комбинации однажды будут уже использованы. Вообразите себе, – настаивал Уинтер, – некоего наблюдателя с планеты, где все устроено иначе, чем у нас, непрестанно следящего за работой наших литераторов.

Топлэди, которому подобные предположения представлялись слишком уж фантастическими, потянулся за номером «Таймс».