Рой Викерс - Департамент нераскрытых дел (сборник)

Мистер Харрис был мужчина внушительный – весил никак не меньше пятнадцати стоунов, – несколько старомодный, поскольку носил бакенбарды, модные во времена его юности. Он хорошо сохранился, седина едва тронула его густые волосы. В целом это был беззаботный, шумный, добродушно-задиристый делец, вкусы которого отличались немалой эксцентричностью: например, он настоял на встрече с мужем Констанции.

С самого начала Харрис придал отношениям особый оттенок, прислав мистеру и миссис Амершам приглашение отобедать в старинном французском кафе «Европа» на Лестер-сквер, причем не в общем зале, а в отдельном кабинете, украшенном цветами.

– Итак, это Эндрю! – произнес Харрис.

– Добрый вечер, мистер Харрис! – ответил Амершам.

Так они и обращались друг к другу: «Эндрю» и «мистер Харрис».

Во время обеда Харрис успел определить для себя характер соперника и остался чрезвычайно доволен выводом. Конкретного плана действий поначалу не составил, однако выяснил, где живут Амершамы и каковы их финансовые обстоятельства. План же, судя по всему, созрел постепенно, где-то между супом и кофе.

Харрис предложил довольно жидкую версию своего знакомства с Констанцией, увидел, что Эндрю поверил, и просто не смог удержаться от покровительственного тона:

– Видишь ли, мой мальчик, это ликер кюрасао. Не бойся, ничего плохого не случится. Посмотри на Конни – когда-то она отлично умела с ним обращаться. Не так ли, дорогая?

Харрис не скупился на скользкие реплики, поскольку заметил, что наивному мужу они ровным счетом ничего не говорят. Судя по всему, этот простофиля понятия не имел, как шутят в мюзик-холле, и ни разу не видел фарса, так что ничто не мешало вести себя в его присутствии в высшей степени свободно. Говорят, что во время судьбоносного предложения он открыто держал Констанцию за руку.

– Конни, дорогая, не нахожу слов, чтобы выразить свою радость: ты вышла замуж за достойного человека. Мы с Амершамом обменялись шутками, позволили себе не стесняться в выражениях и при этом умудрились стать друзьями. Твой муж глубоко мне симпатичен. Думаю, мы с ним отлично понимаем друг друга. Не так ли, Эндрю?

– Да, мистер Харрис. Весьма вам благодарен!

Слегка захмелев от вина и ликера, мистер Амершам поднялся с намерением произнести развернутую речь на заданную тему, однако Харрис тут же усадил его на место:

– Конечно, Эндрю, понимаю! И вот что хочу сказать. Я старею и чувствую себя очень одиноким. После долгих лет домашней жизни никак не могу привыкнуть к скитаниям из отеля в отель. Ты живешь в меблированных комнатах и тоже вряд ли доволен нынешним положением. Почему бы вам с Конни не снять небольшой хороший дом в Хэмпстеде? Тогда я мог бы поселиться у вас в качестве платного гостя. Дом, разумеется, будет твоим, но все расходы – аренду, коммунальный налог, жалованье слугам – я возьму на себя. А Конни подскажет, во что обходится домашнее хозяйство. Люблю хорошо поесть, и теперь, когда иждивенцев не стало, могу позволить себе щедрый стол.

На данном этапе развития событий нам известно только одно: Эндрю согласился. Можно представить, что поначалу у него возникли некоторые сомнения, но лишь оттого, что Харрис собирался платить больше своей законной доли. Эндрю вовсе не был жадным. Фатальная доверчивость позволила другим заинтересованным лицам с легкостью убедить его, и уже спустя месяц троица благополучно обосновалась в Хэмпстеде.

Новый, построенный для какого-то художника дом состоял из восьми комнат и просторной студии на третьем этаже. Он представлял собой замысловатое сооружение в псевдотюдоровском стиле, с дубовыми стропилами, способными оскорбить современный вкус. Лучшей в доме комнатой была, несомненно, студия, и ее отвели Харрису в качестве спальни и одновременно гостиной. Здесь же, наверху, располагалась еще одна спальня поменьше, которую заняла Констанция. Второй этаж Эндрю делил с двумя горничными. Все оборудование и мебель за исключением той, которая стояла в комнате мистера Амершама, выбрал и купил Харрис.

За красивую жизнь Эндрю платил три фунта десять шиллингов в неделю. Оставшихся десяти шиллингов и крошечной добавки в виде премии к Рождеству едва хватало на оплату сезонного проездного билета и ленча. Когда хозяин обратился к постояльцу с просьбой одолжить четыре фунта на новый костюм, тот решил внести в сложившийся порядок некоторые изменения.

Не столько ради выгоды, сколько ради собственного развлечения Харрис приобрел агентство весьма экстравагантного свойства и стал английским представителем французской фирмы, нанимавшей артистов для постановки небольших пьес, которые можно было бы снимать на пленку и впоследствии в виде коротких фильмов продавать мюзик-холлам для «живых картин». Таким образом, Харрис обзавелся отдельным помещением на Шафтсбери-авеню, где появлялся по собственному усмотрению и выполнял поступавшие по почте заказы.

– Эндрю, мне неприятно видеть человека твоих возможностей в столь стесненном положении. Работодатели тебя не ценят. А я ценю. За добросовестное управление моим агентством готов платить шесть фунтов в неделю и небольшие комиссионные. Нет-нет, не надо меня благодарить. Благодари Конни!

Так Харрис стал не только «постояльцем» Эндрю, но и работодателем. Сам по себе договор выглядел вполне справедливым. Амершам трудился старательно, добросовестно и в полной мере компенсировал жалованье повышенным вниманием к порученному делу.

Целый год жизнь текла гладко для всех, кроме Эндрю, поскольку за это время возник целый ряд небольших соглашений, которые хоть и были для его блага, на деле доставляли немало огорчений.

Например, появилось негласное соглашение относительно выходов в свет. Однажды за завтраком, еще в первый месяц совместного проживания, Харрис пригласил супругов пообедать вместе с ним в городе, а потом отправиться в мюзик-холл, но после завтрака Констанция отвела мужа в сторону.

– Конечно, он чувствовал себя обязанным пригласить обоих: ведь мы живем под одной крышей, – но мистер Харрис так много для нас сделал, что мне неловко вводить его в дополнительные расходы. А ведь на двоих и цена двойная! Я думаю только о тебе, Эндрю. Ты слишком независим, чтобы позволить другому мужчине тратить значительные суммы, которые не сможешь вернуть.

Эндрю сам предложил простой выход из затруднительной ситуации и вызвался придумать благовидный предлог, чтобы отказаться от предложения. Неделю спустя прозвучало новое приглашение, а за ним последовало очередное увещевание со стороны Констанции. После двух прецедентов установилось невысказанное правило: Харрис всякий раз приглашал обоих супругов, Эндрю вежливо отказывался, и тот принимал отказ с грубоватым, хотя и добродушным сожалением.