Рой Викерс - Департамент нераскрытых дел (сборник)

Вскоре после начала службы в агентстве возникло обеденное соглашение. Эндрю заканчивал работу в шесть, а домой добирался только к семи. Констанция обнаружила, что после семи постоялец терял аппетит. Они с Харрисом установили обычай переодеваться к обеду – на тот случай, если вечером придется куда-нибудь отправиться. А поскольку не сомневались, что муж не захочет садиться за стол в рабочем костюме, да и смокинга у него все равно не было, жена предложила, чтобы тот плотно ел во время ленча, а вечером, после восьми, ограничивался легким ужином.

Эндрю, несомненно, ничего не замечал. Даже с шестью фунтами в неделю и небольшими комиссионными, при трех фунтах десяти шиллингах на оплату проживания и необходимые ежедневные траты, включавшие плотный ленч, оставалась совсем небольшая сумма. На наряды жены он мог выделить не больше двадцати фунтов в год. Бедняга не представлял, сколько стоят платья, поэтому полагал, что та распоряжается средствами чрезвычайно умело.

Со временем у Констанции появились драгоценности. Начало коллекции положили золотые наручные часы, открыто и от всей души подаренные Харрисом. Придраться было не к чему, так как сама Конни подарила другу семьи точно такие же часы, купленные в то же время и в том же магазине. Эндрю услышал, что неразличимые на первый взгляд украшения призваны символизировать взаимное уважение. Затем последовало кольцо с бриллиантом. Констанция сказала, что оно стоит пять фунтов, и муж поверил. Объяснила, что пять фунтов выиграла на скачках, и он снова поверил, как и следующим историям о браслете, кулоне и броши.

После одинокого ужина мистер Амершам обычно присоединялся к жене и постояльцу в гостиной и оставался там до тех пор, пока пара не выживала его с помощью граммофона, который он ненавидел, предпочитая тишину и покой. Эндрю увлекся фотографией и с некоторых пор проводил вечера в темной каморке. По выходным Констанция и Харрис с удовольствием ему позировали. Доверчивый простак сделал больше тридцати фотографий жены и ее покровителя в различных позах – в саду, в гостиной и в прочих приятных интерьерах.

На втором году новой жизни Эндрю почувствовал себя очень несчастным. Задумавшись, без труда подсчитал, что за неделю набралось не больше полудюжины часов общения с женой. С тех пор как троица поселилась в Хэмпстеде, Констанция не наградила супруга ни единой лаской. Прежний комплекс неполноценности расцвел с новой силой, и вдруг Амершам восстал.

В субботу вечером он вошел в комнату жены, когда та переодевалась к обеду, и был встречен с открытым презрением.

– Это несправедливо, Конни. У меня нет ни малейшей возможности проявить себя. У нас с тобой нет семейной жизни. Мы почти не видимся. А виноват во всем мистер Харрис!

– Некогда препираться. – Миссис Амершам взглянула на подаренные Харрисом золотые часы. – Ты же знаешь, что Уильям не любит, когда я опаздываю к обеду!

Эндрю принял воинственную позу и сразу напомнил карманного Наполеона:

– Харрис должен уйти!

– Не говори глупости! Без него мы не потянем этот дом, со слугами и прочим.

– Ну и прекрасно! Можно будет снять жилье в Ислингтоне.

Констанция так и не смогла понять, что произошло. Рассмеялась, посоветовала поговорить с Уильямом и, должно быть, очень удивилась, когда муж решительно направился в его комнату.

– Эндрю, мой мальчик, что тебе нужно? Я скоро спущусь в столовую. Может быть, подождешь внизу?

В любое другое время подобное обращение мгновенно умерило бы пыл, но сейчас Эндрю завелся не на шутку. Окинув взглядом студию: стропила в стиле Тюдоров, бессмысленные окна в потолке, буфет, огромную кровать с толстыми перилами, – все мгновенно возненавидел и заявил:

– Вы очень добры к нам, мистер Харрис, но я обдумал ситуацию и решил, что наш договор не действует, если вы понимаете, о чем я. Разумеется, это ваш дом, так что просить вас съехать было бы нелепо, поэтому уйдем мы с Констанцией и будем самостоятельно арендовать жилье в Ислингтоне.

Харрис даже не рассердился: его отношение к Амершаму не подразумевало таких эмоций, как гнев, – а искренне рассмеялся, потому что слова показались забавными.

– Но, Эндрю, если мы с тобой расстанемся, где ты найдешь другую работу?

– Об этом я еще не думал.

– Конечно, не думал! Ну а теперь беги и будь хорошим мальчиком! И спроси Конни, сможет ли она уделить мне минутку. Если не одета, пусть накинет пеньюар.

Амершам ушел, послушно исполнил приказ и передал жене, что постоялец просит ее прийти в спальню. Часть его существа все еще действовала автоматически, однако другая часть вела себя совершенно иначе. Комплекс неполноценности диктовал не только мысли, но и поступки. Всем нам когда-то объясняли, что данное психологическое состояние может оказаться весьма опасным, если не понимать, как работает его механизм. Если вы не осознаете этого комплекса, то одному богу известно, до чего он может довести! Однако бедняга Эндрю не подозревал ни о комплексе неполноценности, ни о том, что холодность жены уже заставила вообразить иной мир – мир без Харриса, точно так же, как когда-то он вообразил мир, где не было офиса, а существовали только ковбои, которые научили его бросать лассо и крутить веревку.

В этот вечер фантазия обрела конкретные черты, а затем претворилась в реальность. На рассвете Эндрю пробрался в комнату Харриса, продел веревку под перила в изголовье, накинул на толстую шею спящего, уперся ногами в основание кровати и рывком задушил ненавистного соперника. Теперь следовало, перекинув конец веревки через ближайшую потолочную балку в стиле Тюдоров, подтянуть тело, но ничего не получилось. Сам Амершам весил меньше десяти стоунов, а Харрис – больше пятнадцати.

Пришлось подтащить стул и телефонный справочник. Плечом Эндрю подтолкнул ноги Харриса так, что они оказались на справочнике, с помощью веревки привел тело в вертикальное положение, укрепил второй конец веревки на двойном крючке, к которому обычно привязывают шнур потолочного окна, и после этого пятками покойного выбил стул.

Эндрю никуда не спешил, поэтому заметил, что в короткой борьбе Харрис сломал ноготь на большом пальце. Как известно, самоубийство признаков сопротивления не предполагает. Оглядевшись, Эндрю увидел в постели абсолютно целые золотые часы – точно такие же, как у Констанции, – и надел их на руку убитого, после чего смочил слюной носовой платок и стер отпечатки пальцев. Неповрежденные часы должны были отвести всяческие подозрения о возможном убийстве.

Еще раз все внимательно осмотрев, Эндрю вернулся в свою комнату и крепко уснул. Утром его разбудил крик горничной, которая принесла Харрису чай.