Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры (сборник)

Посетитель зачеркнул слово «суперинтендант», чтобы дополнение выглядело так: Р. Аллейн, Лондон.

С самого начала стало ясно, почему мистер Себастьян Мейлер заломил такую баснословную цену за свои экспедиции.

В три тридцать пополудни две роскошных «ланчии» подъехали к месту встречи у церкви Святой Троицы, а значит, в непосредственной близости от отеля, где проживали трое из клиентов мистера Мейлера.

Отсюда семеро гостей увидели перед собой апрельские азалии, ярко полыхавшие на Испанской лестнице, и Рим, внезапно открывшийся перед ними неоглядной панорамой.

Аллейн пришел раньше назначенного времени и видел, как подъехали автомобили. На лобовом стекле у них были маленькие таблички: «Чичероне». Из одного автомобиля вышел темноволосый импозантный мужчина, в котором Аллейн сразу же узнал Барнаби Гранта, а из другого появился человек, ради которого он и пришел: Себастьян Мейлер. Со времени своей последней встречи с Барнаби Грантом он приоделся и щеголял в костюме, возможно, из шерсти альпака. В сочетании с неуклюжими черными туфлями он придавал ему какой-то сомнительно-клерикальный вид, и Аллейну пришел на ум Корво [16] Барон Корво – псевдоним английского поэта, прозаика, переводчика Фредерика Уильяма Рольфа (1860–1913). , и подумалось, не окажется ли этот человек еще одним таким деятелем. Белая шелковая рубашка была чистой, а черный галстук-бабочка выглядел новым. В этот раз Мейлер прикрыл свою стриженую голову черным беретом и больше не походил на англичанина.

Аллейн держался в стороне, среди туристов, которые толклись вокруг и фотографировались. Он обратил внимание, что Себастьян Мейлер говорил оживленно, с полуулыбкой, а Грант отвечал скупо или вообще отмалчивался. Он стоял к Аллейну спиной, и его затылок, казалось, источал негодование. «Похож, – подумал Аллейн, – на затылок человека, который обучается вождению. Скованного, сердитого и полного страха».

К автомобилям подошла молодая женщина, заметила Мейлера и направилась к нему. От девушки исходило какое-то сияние. Мисс Софи Джейсон, отметил про себя Аллейн. Он видел, как она быстро глянула на Барнаби Гранта. Мейлер слегка потянул себя за берет, чуть поклонился и представил ее. Держалась девушка застенчиво, но отнюдь не неловко: на самом деле, с большим обаянием. Тем не менее она сказала Гранту что-то смутившее его. Он недовольно взглянул на девушку, очень коротко ответил и отвернулся. Девушка мучительно покраснела.

Эта краткая и выразительная сцена была прервана прибытием двух, можно сказать, великанов, обвешанных холщовыми сумками и дорогими камерами, – мужчины и женщины. Ван дер Вегели, заключил Аллейн и, как и Барнаби Грант прежде, поразился их схожести друг с другом и странно архаичным лицам. Они были одеты хорошо, но немодно: лен, громадные туфли на толстой каучуковой подошве и холщовые пиджаки. На головах – благоразумно широкополые шляпы, на глазах – одинаковые солнцезащитные очки в розовой оправе. Пара горячо поздоровалась, и видно было, что они встречались с Грантом раньше. «Почему у вас такие большие руки и ноги, барон и баронесса?» – подумал Аллейн.

Леди Брейсли и ее племенник все еще не появились. Без сомнения, как раз в их духе заставлять ждать всю группу. Аллейн решил, что настало время ему появиться, и так и поступил, держа в руке билет.

Голос у Мейлера оказался как раз таким, как и предполагал Аллейн: довольно певучий, как флейта, и не очень низкий. Неважный цвет лица, легкая дрожь в руках. Но играл он свою роль с большим мастерством: нужная степень учтивости и уверенности в себе, дающая основание предполагать, что все пройдет на высочайшем уровне.

– Как я рад, что вы присоединились к нам, мистер Аллейн, – приветствовал Себастьян Мейлер. – Прошу познакомиться с остальными. Могу я представить…

Барон и баронесса поздоровались сердечно. Грант посмотрел на него пристально, кивнул, похоже, с неловким сочетанием неохоты и хороших манер и спросил, хорошо ли он знает Рим.

– В сущности, совсем не знаю, – ответил Аллейн. – Я приезжал всегда на три-четыре дня и заядлым туристом не являюсь.

– Нет?

– Нет. Я хочу, чтобы все происходило само собой, и, боюсь, в ожидании этого просиживаю слишком много времени за столиком в кафе, и ничего, разумеется, не происходит. Но кто знает? В ближайшие дни небеса могут разверзнуться, и на меня обрушится большая драма.

Позднее Аллейн считал эту фразу самой удачной за всю свою карьеру. Но в тот момент он был просто поражен странной реакцией на нее Барнаби Гранта. Писатель переменился в лице, бросил на Аллейна полный тревоги взгляд, открыл рот, закрыл его и наконец, абсолютно безо всякого выражения произнес: «О».

– Но сегодня, – продолжал Аллейн, – я надеюсь улучшить свое состояние. Мы, случайно, не посетим какое-нибудь из мест, связанных с вашим Саймоном? Это было бы очень славно.

Снова Грант как будто хотел заговорить и снова заколебался. После явно неловкой паузы он сказал:

– На этот счет есть кое-какие мысли. Мейлер объяснит. Прошу меня извинить.

Он отвернулся. «Ладно, – подумал Аллейн. – Но если тебе так все это ненавистно, какого черта ты в этом участвуешь?»

Он перешел к Софи Джейсон, стоявшей в сторонке и, похоже, обрадовавшейся его компании. Мы все слишком стары для нее, подумал Аллейн. Возможно, нужным требованиям удовлетворит племянник леди Брейсли, но сомнительно. Он вовлек Софи в разговор и отметил, что это милая, умная девушка, щедро наделенная обаянием. Она отлично смотрелась на фоне азалий, Рима и великолепного неба.

Очень скоро Софи уже рассказывала Аллейну о своей подруге, внезапно потерявшей отца, о том, что она впервые в Риме, о счастливой случайности с освободившимся местом и, наконец, о своей работе. Просто поразительно, вдруг подумала Софи, как много она поверяет этому спокойному и внимательному незнакомцу. И почувствовала, что краснеет.

– Не представляю, почему я все вам выкладываю! – воскликнула она.

– Это вы делаете мне одолжение, беседуя со мной, – успокоил ее Аллейн. – Только что меня не сказать чтобы оттолкнул, но слегка отодвинул почетный гость.

– Не сравнить с тем, как он меня отшил! – одними губами проговорила Софи. – Мне до сих пор не по себе.

– Но… разве он не один из авторов вашего издателя?

– Он наша большая двустволка. Глупо было напоминать ему, что мой начальник нас знакомил. Можно подумать, я ему яду предложила.

– Как это странно с его стороны.

– Очень похоже на пощечину. Раньше он казался таким мягким и приветливым, и в нашей конторе его считают милым человеком. А мы не запаздываем с началом? Мистер Мейлер поглядывает на часы.