Фергюс Хьюм - Мадам Мидас

Как уже говорилось, мисс Спроттс была горячей сторонницей вечно горящего огня из-за предполагаемой влажности в доме, и Мадам Мидас ничуть не возражала, поскольку сама была истинной саламандрой. Поэтому, когда входную дверь закрыли, бледно-красные шторы на окнах опустили и вновь накормленный огонь ярко запылал в широком очаге, комната приняла такой вид, что даже Купер – сибарит в отношении домашнего комфорта – наверняка созерцал бы ее с восхищением.

Мадам Мидас сидела теперь за небольшим столиком в центре комнаты, размышляя над запутанным столбцом цифр, и мягкое сияние лампы касалось ее гладких волос и белого платья.

Арчи дремал у огня, и в комнате царила мертвая тишина, которую нарушал только быстрый скрип пера Мадам Мидас и щелканье вязальных спиц Селины. Наконец миссис Вилльерс с облегченным вздохом положила перо, собрала бумаги и аккуратно перевязала их бечевкой.

– Боюсь, мне придется нанять клерка, Арчи, – сказала она, откладывая бумаги в сторону, – канцелярской работы становится для меня одной многовато.

– Истинная правда, мэм. Я и сам так думаю, – ответил мистер Макинтош, резко выпрямившись в кресле – как бы его не обвинили в том, что он уснул. – Прям больно видеть, как вы портите свои красивые глазки над такой прорвой цифрищ… Вот как сейчас.

– Да, кто-то должен этим заняться, – сказала Мадам Мидас, возвращаясь за обеденный стол.

– Так почему б не нанять для этого человека? – спросил Арчи. – Не то чтоб вы не могли складывать цифры сами, мэм, но вам взаправду надо отдохнуть. Ежели я найду в городе парня, которому можно доверять, я притащу его сюда на следующей неделе.

– Почему бы и нет, – задумчиво проговорила женщина. – Дела на руднике идут сейчас полным ходом, и если так будет продолжаться, мне понадобится помощник.

В этот миг в переднюю дверь постучали. Селина, вздрогнув, выронила вязанье и встала.

– Не ты, Селина, – негромко сказала Мадам Мидас, – пусть откроет Арчи. Вдруг это какой-нибудь бродяга.

– Навряд ли, мэм, – упрямо ответил Арчи и встал. – Это скорее опять кто-нибудь из работяг – хочет сказать, что собрался свалить. Ну кой толк с ними разговаривать, с этими болтливыми попугаями?

Мисс Спроттс флегматично вернулась к вязанью, а миссис Вилльерс напряженно прислушивалась, потому что ее не оставлял тайный ужас перед тем, что сюда вломится муж. Отчасти поэтому в доме оставался Макинтош. Послышались невнятные голоса, после чего Арчи вернулся в комнату в сопровождении двух мужчин, которые встали перед Мадам, озаренные светом лампы.

– Вот эти двое – от старого олуха на деревянной ноге, Сливерса, – уважительно сказал Арчи. – У одного из них есть для вас письмишко…

И он повернулся, чтобы забрать письмо у того, кто стоял впереди.

Однако этот человек, не заметив движения Арчи, сам подошел к Мадам Мидас и положил письмо перед нею.

В этот миг она отметила изящество его рук и быстро вскинула на него пристальный взгляд. Незнакомец невозмутимо выдержал испытующий осмотр и молча сел в кресло. Его спутник последовал его примеру, а хозяйка дома вскрыла письмо и прочла каракули Сливерса с ловкостью, достигаемой лишь долгой практикой. Закончив чтение, она медленно подняла глаза.

«Сломленный жизнью джентльмен», – сказала она себе, заметив непринужденные манеры и красивое лицо молодого человека.

Потом Мадам Мидас посмотрела на его спутника – и по неуклюжести и грубым рукам поняла, что тот находится на куда более низкой ступени социальной лестницы, чем его друг.

Месье Ванделуп – потому что это был он – перехватил ее изучающий взгляд и широко улыбнулся. Улыбка у него была почти очаровательной, как подумала женщина, хотя и не позволила этим мыслям отразиться на своем лице.

– Вам нужна работа, – сказала она, неторопливо сложив письмо и спрятав его в карман. – Вы что-нибудь смыслите в приисках?

– К несчастью, нет, мадам, – невозмутимо ответил Ванделуп, – но мы полны готовности научиться.

Арчи недовольно фыркнул. Он не был сторонником обучения людей их делу. А кроме того, он решил, что этот парень, пожалуй, слишком джентльменистый, чтобы хорошо работать.

– Вы не кажетесь достаточно сильным для такого тяжелого труда, – сказала миссис Вилльерс, с сомнением гладя на стройную фигуру молодого человека. – Ваш спутник, полагаю, подойдет, но вы…

– Я, мадам, как птица небесная, которая ни жнет, ни сеет, – весело ответил Ванделуп. – Но, к несчастью, теперь я вынужден трудиться. Конечно, я предпочел бы зарабатывать на хлеб более легкими способами, но нищие… – Он характерным образом пожал плечами, что не укрылось от взгляда Мадам Мидас. – …Нищие не выбирают.

– Вы француз? – быстро спросила она по-французски.

– Да, мадам, – ответил он на том же языке. – И я, и мой друг – мы оба из Парижа, но уже давно там не были.

– Хм…

Мадам Мидас подперла подбородок рукой и задумалась, а Ванделуп внимательно смотрел на нее – он вспомнил, что сказал Сливерс.

«Она и вправду красивая женщина, – мысленно заметил он, – и мне очень повезет, если я останусь здесь».

Миссис Вилльерс понравилась внешность молодого человека. Его обаянию могли бы воспротивиться немногие женщины, а Мадам Мидас, хоть и была сильно ожесточена своим жизненным опытом, все-таки была женщиной. Второй посетитель совершенно ее не заинтересовал – угрюмый и мрачный, он выглядел довольно опасным.

– Как вас зовут? – спросила она молодого человека.

– Гастон Ванделуп.

– Вы джентльмен?

Тот поклонился, но промолчал.

– А вы? – спросила Мадам Мидас, резко повернувшись к другому.

Пьер поднял на нее глаза и прикоснулся к своим губам.

– Простите, что он не отвечает, мадам, – вмешался Ванделуп, – он имеет несчастье быть немым.

– Немым? – повторила миссис Вилльерс, бросив на этого человека сочувственный взгляд.

Арчи в этот момент выглядел изумленным, а Селина мысленно заметила, что молчание – золото.

– Да, он от рождения немой… По крайней мере, так он дал мне понять, – Гастон пожал плечами, как бы намекая, что сомневается на сей счет. – Но, скорее всего, он онемел в результате несчастного случая, поскольку слышит, но не говорит. Однако он силен и желает работать… И я тоже, если вы будете так добры и предоставите мне такую возможность, – добавил он с обаятельной улыбкой.

– Квалификация у вас небольшая, – резко сказала Мадам Мидас, сердясь на себя за то, что учтивый молодой человек вызывает у нее симпатию.

– Вероятно, – с циничной улыбкой ответил Ванделуп. – Если вы дадите нам работу, полагаю, это будет скорее жестом милосердия, потому что мы умираем с голоду.

Мадам вздрогнула, а Макинтош пробормотал:

– Вот бедолаги!

– Уж наверняка дела ваши не так плохи? – заметила миссис Вилльерс более мягким тоном.