Фергюс Хьюм - Мадам Мидас

Мадам Мидас огляделась в поисках помощи, но никого не увидела. Они находились на некотором расстоянии от строений Пактола, и при такой дневной жаре все попрятались по домам. Наконец женщина заметила, что по длинной дороге от станции к ним идет какой-то человек. Зная, что Ванделуп ездил в город, она мысленно взмолилась, чтобы это был он, и приготовилась вести переговоры с мужем до тех пор, пока француз не приблизится.

Приняв такое решение, Мадам Мидас резко сбросила с себя руки Вилльерса и повернулась к нему с презрительным и благородным видом.

– Что тебе нужно? – спросила она негромким чистым голосом, полным сосредоточенной страсти.

– Денег! – грубо прорычал тот, встав прямо перед ней. – И я их получу!

– Денег? – с горькой иронией переспросила Мадам Мидас. – Тебе еще мало? Разве ты не растранжирил каждый пенни, полученный мною от отца, на свое мотовство и дурную компанию? Так что же тебе нужно теперь?

– Долю в участке Пактол, – угрюмо сказал он.

Миссис Вилльерс презрительно рассмеялась.

– Долю в участке Пактол! – с горьким сарказмом повторила она. – Воистину скромное требование… Промотав мое состояние, изваляв мое имя в грязи, обращаясь со мною как с рабыней, этот человек еще хочет вознаграждения! Слушай меня, Рэндольф Вилльерс, – яростно сказала Мадам Мидас, шагнув к мужу и схватив его за руку, – земля, на которой мы сейчас стоим, – моя! Золото под ней – мое! И даже если ты упадешь передо мной на колени и будешь вымаливать крошку хлеба, чтобы спастись от голодной смерти, я и пальцем не шевельну, чтобы тебя поддержать!

Вилльерс корчился, как змея, придавленный ее горьким сарказмом.

– Насколько я понимаю, – язвительно сказал он, – все это ты приберегаешь для своего любовника?

– Моего любовника? О чем ты?

– Как это о чем? – с наглой усмешкой отозвался Рэндольф. – Весь Балларат знает, какое положение занимает на участке Пактол молодой француз!

Миссис Вилльерс почувствовала, что готова упасть в обморок – обвинение было слишком ужасным. Этот мерзкий человек, который наполнял горечью каждую минуту ее жизни с того дня, как она вышла за него замуж, все еще оставался ее злым гением и теперь пытался уничтожить ее в глазах всего мира!

Тот, кого Мадам Мидас видела раньше на дороге, теперь почти добрался до них, и ее отчаяние сменилось надеждой, когда она узнала Ванделупа. С усилием взяв себя в руки, женщина повернулась и в упор посмотрела на мужа.

– Ты солгал, – негромко проговорила она. – Я не опущусь до того, чтобы отвечать на это обвинение. Но так же верно, как то, что над нами есть Бог, – если ты снова осмелишься попасться мне на пути, я тебя убью.

Она произнесла это с таким ужасным видом, что Вилльерс невольно отпрянул. Но уже через мгновение оправился, рванулся вперед и схватил ее за руку.

– Ты – дьяволица! Я заставлю тебя за это заплатить!

Он вывернул руку женщины так, что ей показалось – она сломана.

– Ты убьешь меня, вот как? Ты? Ты! – завопил он, продолжая выкручивать жене руку и причиняя ей острую боль. – Гадюка!

Миссис Вилльерс почти потеряла сознание от боли, как вдруг услышала крик и поняла, что Ванделуп пришел к ней на помощь.

Он узнал Мадам Мидас еще издалека и понял, что стоящий рядом с ней мужчина ей угрожает; поэтому припустил во весь дух и прибыл на место событий как раз вовремя.

Мадам почувствовала, что чужая хватка на ее руке разжалась, и, повернувшись, увидела, как Ванделуп швырнул ее мужа в канаву у дороги. Потом француз приблизился к ней. Вид у него был отнюдь не возбужденный, наоборот – он выглядел таким невозмутимым и спокойным, как будто только что пожал руку мистеру Вилльерсу, а не жестоко расправился с ним.

– Вам лучше пойти домой, мадам, – сказал Ванделуп своим обычным ровным тоном, – и предоставить мне разобраться с этим… джентльменом. Вы не ранены?

– Только рука, – слабым голосом ответила миссис Вилльерс. – Он чуть ее не сломал. Но я смогу дойти до дома одна.

– Если так, идите, – сказал Ванделуп, с сомнением посмотрев на нее. – Я отправлю его восвояси.

– Не позвольте ему ранить вас.

– Не думаю, что существует такая опасность, – ответил молодой человек, взглянув на свои руки. – Я сильнее, чем выгляжу.

– Спасибо, мсье, – сказала Мадам Мидас, протягивая ему руку. – Вы оказали мне большую услугу, и я никогда ее не забуду.

Ванделуп наклонился и поцеловал ее пальцы, что не укрылось от мистера Вилльерса, который как раз выполз из канавы.

Мадам Мидас ушла.

Француз проводил ее взглядом, увидел, что она приближается к дому, и повернулся, чтобы проверить, как там мистер Вилльерс. Тот сидел на краю канавы, с ног до головы облепленный грязью; с него потоками текла вода, и вид у него был самый жалкий. Рэндольф злобно таращился на мистера Ванделупа, но этот взгляд не произвел на молодого джентльмена никакого впечатления.

Гастон вытащил сигарету, зажег ее и дружески проговорил:

– Простите, что не могу предложить вам закурить, но вряд ли вы наслаждались бы сигаретой в вашем нынешнем подмокшем состоянии. Если дозволите внести предложение, – он вежливо улыбнулся, – больше всего вам сейчас нужна ванна и смена одежды. И все это вы найдете в Балларате.

Ванделуп сделал вид, что глубоко задумался.

– А еще я полагаю, что у вас есть шанс успеть на следующий поезд, – продолжал он. – Если поторопитесь. И это убережет вас от довольно долгого пути пешком.

Мистер Вилльерс в безмолвном гневе уставился на своего мучителя и попытался принять величественный вид. Но поскольку он был весь облеплен грязью, эта попытка потерпела крах.

– Да вы знаете, кто я такой? – спросил он наконец громко и грозно.

– При некоторых обстоятельствах, – невозмутимо ровным тоном отозвался француз, – я бы принял вас за грязную обочину. Но поскольку вы говорите и скалите зубы, полагаю, что вы – человек. Самого низшего пошиба. То, что вы, англичане, называете «отребьем».

– Да я тебя уничтожу! – прорычал Вилльерс, шагнув вперед.

– На вашем месте я не стал бы даже и пытаться, – ответил Ванделуп, бросив на него пренебрежительный взгляд. – Я молод и силен, почти не пью, а вы, напротив, старый и дряблый, с расшатанными нервишками завзятого пьяницы. Нет, вряд ли будет честно к вам прикасаться.

– Ты и пальцем не осмелишься меня тронуть! – вызывающе заявил Рэндольф.

– Совершенно верно, – согласился Гастон, зажигая другую сигарету, – вы слишком грязный для близкого общения. Я и вправду думаю, что вам лучше уйти; вас, без сомнения, дожидается мсье Сливерс.

– И это человек, которого я устроил на работу! – провозгласил мистер Вилльерс в пространство.

– Мир крайне неблагодарен, – спокойно ответил Ванделуп, пожав плечами. – Я никогда ничего от него не ожидаю. Если вы ожидаете – жаль, потому что вас постигнет разочарование.